Э нет.
Но вы, надеюсь, читали «Мадам Бовари»?
(Я даже не слышал про такую писательницу.)
Нет.
Ни даже Германа Гессе? Она заметно разозлилась.
Нет. Тут я совершил ошибку, пытаясь как-то умерить ее негодование. Мы на самом деле не проходим европейскую литературу
«Европейскую»?! Что, Англия теперь уехала на Карибские острова? Может, вы африканец? Или антарктидец? Вы и есть европеец, о неграмотная пубертатная мартышка! Томас Манн, Рильке, Гоголь! Пруст, Булгаков, Виктор Гюго! Это ваша культура, ваше наследие, ваш скелет! Вы даже Кафку не знаете?
Я дернулся.
Я про него слышал.
А это? Она подняла и показала мне «Le Grand Meaulnes».
Нет, но я знаю, что вы на прошлой неделе это читали.
Это одна из моих библий. Я ее перечитываю каждый год. Вот!
Она метнула в меня книгу в твердой обложке, как «летающую тарелку». Книга больно стукнула меня.
Ален-Фурнье ваш первый истинный наставник. Он ностальгичен, трагичен, очаровабелен, он болит, и вы тоже будете болеть, а самое главное и лучшее, он правдив.
Я открыл книгу, и оттуда выпорхнуло облачко иностранных слов. Il arriva chez nous un dimanche de novembre 189[16]
Но она же по-французски.
Прибегать к переводу между европейцами невежливо. До нее дошла нотка вины в моем голосе. Ого?! Английские школьники в просвещенные восьмидесятые годы двадцатого века не могут читать по-французски?
Ну, у нас в школе есть французский (мадам Кроммелинк жестом велела мне продолжать), но мы только дошли до второй части учебника, «Youpla boum!»
Пффффт! Я в тринадцать лет свободно говорила по-французски и по-голландски! Я могла поддержать разговор на немецком, английском и итальянском языке! Ackkk, ваши учителя, ваш министр образования, для них недостаточно смертной казни! Это даже не наглость! Это младенец, слишком примитивный, чтобы понять, что его пеленка переполнена и воняет! Вы, англичане, вы заслуживаете правления Чудовища Тэтчер! Я проклинаю вас двадцатью годами Тэтчеров! Может быть, тогда вы постигнете, что говорить только на одном языке это тюрьма! Хотя бы французский словарь и грамматика у вас дома есть?
У Джулии есть. Я кивнул.
Так. Переведите первую главу Алена-Фурнье с французского на английский, иначе можете в следующую субботу не приходить. Автор не нуждается в том, чтобы провинциальные английские дети калечили его истину, но мне нужен доказатель, что вы недаром теряете мое время. Идите.
Мадам Кроммелинк вернулась к столу и взяла ручку.
Я снова сам себя проводил до двери. «Le Grand Meaulnes» я засунул под джерси «Ливерпуля». Изгнание из «Призраков» уже отправило меня в тюрьму непопулярности. Если я попадусь с французским романом, меня ждет электрический стул.
В последний день перед каникулами весь последний урок грохотал гром. К тому времени, как автобус доехал до Лужка Черного Лебедя, небо уже уссывалось. На выходе из автобуса Росс Уилкокс толкнул меня между лопатками. Я плюхнулся на задницу в лужу глубиной по щиколотку там, где сточная канава разлилась. Росс Уилкокс, Гэри Дрейк и Уэйн Нэшенд просто обосрались от смеха. Девчонки под зонтиками вертели головами на длинных шеях, как гусыни, и хихикали. (Удивительно, как это девчонки постоянно оказываются с зонтиками, словно по волшебству.) Андреа Бозард все видела и, конечно, пихнула Дон Мэдден и показала на меня. Дон Мэдден просто завизжала от смеха, как это делают девчонки. (Я хотел обозвать ее стервой, но не рискнул. От дождя прядь дивных волос намокла и прилипла на гладком лбу. Я бы умер за то, чтобы взять эту прядь в рот и высосать из нее дождь.) Даже Норман Бейтс, водитель автобуса, один раз хохотнул, показывая, что ему смешно. Но от мокрости и унижения я страшно разозлился. Я хотел измочалить тело Росса Уилкокса и выдрать из него отдельные кости, но Глист напомнил мне, что Росс Уилкокс самый основной пацан во втором классе и он, скорее всего, отвинтит мне обе руки и зашвырнет их на крышу «Черного лебедя».
Ой, очень смешно, Уилкокс. Я хотел обозвать его гадким словом, но Глист не дал вдруг Уилкокс потребует драку один на один. Дебильные шуточки
Но на слове «шуточки» я вдруг дал петуха. И все это слышали. Новый заряд смеха разнес меня на мелкие кусочки.
Я выстучал ритм дверным молотком и под конец нажал на звонок. Дождевые черви усеяли булькающий газон, как выдавленные угри. Слизняки ползли вверх по стенам. С навеса крыльца текло. С капюшона моей куртки текло. Мама сегодня уехала в Челтнем разговаривать со строителями, так что я сказал папе, что, наверно («наверно» это слово, которое выкидывает с места, как аварийная катапульта пилота), пойду к Алистеру Нёртону поиграть в электронный морской бой. Я не мог сказать, что иду к Дину Дурану, после той истории с мистером Блейком считается, что Дуран на меня плохо влияет. Я поехал на велосипеде если кто-нибудь попадется по дороге, можно просто крикнуть «Привет» и проехать мимо. А если идешь пешком, могут задержать для допроса. Но сегодня все смотрели по телевизору, как Джимми Коннорс играет с Джоном Макинроем. (У нас идет дождь, но в Уимблдоне светит солнце.) «Le Grand Meaulnes» я завернул в два пластиковых пакета из «Маркса и Спенсера» и засунул под рубашку. Вместе с моим переводом я угробил на него кучу времени. За каждым вторым словом приходилось лезть в словарь. Даже Джулия заметила. Вчера она сказала: «А я всегда думала, что ближе к концу четверти задают меньше». Впрочем, я заметил нечто странное: стоило только начать, время так и полетело. Это в тыщу раз интереснее, чем «Youpla boum! Le français pour tous (French Method) Book 2», где рассказывается про Мануэля, Клодетту, Мари-Франс, месье и мадам Берри. Мне хотелось попросить мисс Уайч, нашу учительницу французского, проверить мой перевод. Но если я запятнаю себя позорным клеймом образцового ученика в таком девчачьем предмете, как французский язык, это окончательно погубит мой пошатнувшийся статус среднерангового пацана.
Перевод это наполовину сочинение стихов, наполовину разгадывание кроссворда. Занятие не для слабаков. Сплошь и рядом слова оказываются не словами, которые можно посмотреть в словаре, а винтиками грамматики, которые скрепляют предложение вместе. Нужны годы, чтобы выяснить, что они значат. Но стоит один раз выяснить, и уже знаешь. Оказалось, что «Le Grand Meaulnes» про парня по имени Огастен Мольн. У него есть аура, вроде как у Ника Юэна, которая действует на людей. Он живет в семье школьного учителя как квартирант, вместе с сыном учителя, Франсуа. От лица Франсуа ведется рассказ. Мы слышим шаги Мольна наверху еще до того, как видим его впервые. Просто потрясающая книга. Я решил попросить мадам Кроммелинк учить меня французскому языку. Настоящему французскому, не школьному. Я даже начал мечтать, как поеду во Францию (после того, как сдам выпускные экзамены). Французский поцелуй это когда соприкасаются языками.
Прошло уже сто лет, а дворецкий все не шел. Даже дольше, чем в прошлый раз.
Желая приблизить новое будущее, я еще раз нажал на кнопку звонка.
Открыли немедленно за дверью оказался розоволицый мужчина в черном.
Здравствуйте.
Здравствуйте.
Дождь усилился на пару делений.
Здравствуйте.
Вы что, новый дворецкий?
Дворецкий? Мужчина расхохотался. Боже милостивый, нет! Так меня еще никто не называл! Я Фрэнсис Бендинкс. Священник церкви Святого Гавриила. А ты?
Я только сейчас заметил на нем священнический воротничок.
О. Я пришел повидаться с мадам Кроммелинк
Фрэнсис! Шаги простук-стук-стучали по деревянным ступеням. Уличные туфли, не домашние. Защелкал-зачастил женский голос: Если это пришли проверять лицензию на телевизор, скажи им, что я весь дом обыскала, и, похоже, эти люди его увезли с собой
Тут она увидела меня:
Оказывается, юноша пришел в гости к Еве.
Ну так ему, наверно, лучше пройти в дом? Во всяком случае, пока дождь не перестанет.
Сегодня в прихожей было мрачно, как в пещере за водопадом. С гитары облезала синяя краска выглядело это как кожная болезнь. В желтой раме умирающая женщина в лодке скользила пальцами по воде.
Спасибо, умудрился выговорить я. Мадам Кроммелинк меня ждет.
Зачем бы это, интересно? Жена священника не столько задавала вопросы, сколько тыкала ими в меня. О! Ты, наверно, младшенький Марджори Бишемптон, пришел на спонсируемый конкурс по правописанию?
Нет, сказал я, не желая сообщать ей мое имя.
Тут она увидела меня:
Оказывается, юноша пришел в гости к Еве.
Ну так ему, наверно, лучше пройти в дом? Во всяком случае, пока дождь не перестанет.
Сегодня в прихожей было мрачно, как в пещере за водопадом. С гитары облезала синяя краска выглядело это как кожная болезнь. В желтой раме умирающая женщина в лодке скользила пальцами по воде.
Спасибо, умудрился выговорить я. Мадам Кроммелинк меня ждет.
Зачем бы это, интересно? Жена священника не столько задавала вопросы, сколько тыкала ими в меня. О! Ты, наверно, младшенький Марджори Бишемптон, пришел на спонсируемый конкурс по правописанию?
Нет, сказал я, не желая сообщать ей мое имя.
В самом деле? Улыбка у нее на лице выглядела пересаженной. Тогда ты?..
Э Джейсон.
А фамилия?
Тейлор.
Что-то знакомое Кингфишер-Медоуз! Младшенький Хелены Тейлор. Соседи бедной миссис Касл. Отец большая шишка в «Гринландии», верно? Сестра осенью едет учиться в Эдинбург. Я познакомилась с твоей матерью на прошлогодней выставке-ярмарке в общинном центре. Ей понравилась картина маслом, Истнорский замок, но, к сожалению, она за ней так и не пришла. Мы перечисляем половину выручки в «Христианскую помощь».
Извинений она от меня точно не дождется.
Видишь ли, Джейсон, сказал священник, миссис Кроммелинк уехала, довольно внезапно.
Ох.
А она с Жена священника вызывала у меня приступ запинания, вроде аллергии. Я застрял на слове «скоро».
«скоро вернется»? Она улыбнулась, словно говоря «мне-то ты глаза не запорошишь»; я сгорал от стыда. Вряд ли! Они уехали! Совсем-совсем!
Гвендолин! Священник поднял руку, как робкий ученик в классе. Я вспомнил имя «Гвендолин Бендинкс» она автор половины публикаций в приходском журнале. Я не уверен, что стоит
Чепуха! К вечеру все равно вся деревня будет знать. Тайное всегда становится явным. У нас совершенно ужасные новости, Джейсон. Глаза Гвендолин Бендинкс зажглись, словно два болотных огонька. Кроммелинков экстрадировали!
Я не знал, что это значит.
Арестовали?
Да уж конечно! И западногерманская полиция их марш-марш обратно в Бонн! Их адвокат с нами связался сегодня утром. Он так и не сказал мне, за что их экстрадировали, но сложить два и два несложно: муж шесть месяцев назад вышел на пенсию из Бундесбанка наверняка финансовая афера. Растрата. Взятки. В Германии это обычное дело.
Гвендолин Священник надсадно выдохнул улыбку. Может быть, пока преждевременно
И между прочим, она как-то упомянула, что провела несколько лет в Берлине. А что, если она шпионила на Варшавский договор? Я же тебе говорила, Фрэнсис, мне всегда казалось, что они чересчур замкнуто держатся, что-то в этом было подозрительное.
Но может быть, они н Вешатель перехватил «невиновны».