Совсем забыли, отмахнулся тот. Когда поняли, что помутнение рассудка носит не временный, а постоянный характер, и получили права на управление имуществом и деньгами, то просто вычеркнули его из своей жизни. Нет, плату за его нахождение здесь вносят регулярно, но не более того. Года три как никого из близких не видел. Жена где-то в Италии обитает, дочь в США, а родителей его давно на свете нет. Впрочем, родных можно понять смысла в визитах нет. Он все равно никого не узнает.
Вот так живешь, живешь, а потом раз, и ты уже не ты, совсем запечалился антиквар. Становишься просто обузой для окружающих. Страшно о таком даже подумать.
Точно, подтвердил я, глядя на худого и плешивого человека за дверью, фото которого лет десять назад украшало многие деловые издания. Правда, тогда он выглядел по-другому, куда более респектабельно. Я его вспомнил, он как-то раз приходил к нам в дом. Чем так доживать дни, лучше уж от инфаркта загнуться. Или под машину попасть.
Спорное утверждение, заметил Вагнер. Были у меня в практике разные случаи. А, собственно, господа, вам-то он зачем понадобился? Если это, конечно, не секрет.
Не секрет, добродушно произнес Шлюндт. Признаться, сам он нам ни к чему. Моему юному другу нужно то кольцо, что находится у него на пальце.
Как? ошеломленно захлопал глазами врач. Вы что? Это невозможно!
Все возможно, Петр Францевич, возразил ему антиквар. Повторюсь в этом мире возможно все, вопрос всегда только в цене. Валерий хочет получить предмет, который вашему пациенту совершенно не нужен, он готов кое-что за это предложить мне, а я, в свою очередь, буду рад за данную услугу расплатиться с вами. В результате все в выигрыше. Ну а что до бедолаги за дверью для него ничего не изменится, он живет за той гранью, куда всему остальному миру хода нет.
Изменится! выкатил глаза Вагнер. Еще как изменится. Он это кольцо никому с пальца снимать не дает, сражается за него, словно за жизнь. Дочь было тоже хотела его забрать, вещь-то все-таки дорогая, старинная, так он ей чуть ухо не отгрыз! Я предложил ей свою помощь, разумеется, но она махнула рукой, сказала, что пусть уж оно останется при нем.
Какая щедрость! рассмеялся Шлюндт. Впрочем, у него состояние тогда в районе миллиарда было, не так ли? С такого куша чего не пошиковать.
Новое дело. Мне только с безумцем драки не хватало! И потом что именно я готов предложить Карлу Августовичу за подобную услугу? Что он имеет в виду?
Одно дело субтильная барышня, другое мой юный друг. Антиквар похлопал меня по плечу. Спортсмен, здоровяк. Ему так просто ухо не откусишь.
А если жена или дочь вернутся? обеспокоенно спросил у него врач. Вернутся и увидят, что перстня нет. Ведь скандал случится! Возможно иск в суд! Суда, положим, я не боюсь, но вот удар по репутации клиники совершенно недопустим. Я слишком долго ее зарабатывал. Нет, нет, и не просите. Это положительно невозможно.
Петр Францевич, никто не собирается забирать перстень себе, вступил я в разговор. Мне надо на него просто посмотреть, может, подержать в руках. И не более того.
Ну вообще-то я предпочел бы его положить в ячейку, к тем остальным предметам, но если нет так нет. Все равно для меня главным является то, что обитает в перстне. Кстати, сдается мне, что именно из-за него бывшего бизнесмена так крючит, он не смог вынести тяжкое наследие прошлого, слабоват оказался, сломался.
Петр, дело не в корысти, мягко пояснил Шлюндт. Мальчик пишет кандидатскую на тему «Ювелирное искусство средних веков», в данный момент набирает практический материал, а с ним беда. В нашей стране не так много украшений тех времен, а у этого бедолаги на пальце перстенек кого-то из мастеров той поры. Ну посмотрит он его, потрогает, сфотографирует, и только.
Петр, дело не в корысти, мягко пояснил Шлюндт. Мальчик пишет кандидатскую на тему «Ювелирное искусство средних веков», в данный момент набирает практический материал, а с ним беда. В нашей стране не так много украшений тех времен, а у этого бедолаги на пальце перстенек кого-то из мастеров той поры. Ну посмотрит он его, потрогает, сфотографирует, и только.
Все равно нет, твердо заявил врач. Поймите, помимо репутационных аспектов есть и моральные. Да, Михаил Георгиевич ничего не осознает, но сути дела это не меняет. Этот человек мой пациент, я не вправе поступать с ним подобным образом. К тому же это небезопасно, поверьте! К помощи же санитаров я прибегать в данном случае не могу, это неминуемо приведет к огласке случившегося. Так что извините, господа!
Петр Францевич, помнишь одну вещицу, которую ты так желал у меня приобрести пару месяцев назад? веско произнес Шлюндт. Я тебе тогда еще отказал? Теперь ситуация изменилась, и у тебя есть шанс стать ее обладателем.
Замолчал Вагнер, задумался.
Карл Августович, на пару слов, обратился я к антиквару, тот понятливо кивнул, и мы отошли в сторонку.
Он согласится, шепотом сообщил мне Шлюндт. Сейчас поразмышляет и согласится.
Думаю, что да, признал его правоту я. Но что-то мне подсказывает, что простым поиском клада моя благодарность за помощь тут не ограничится.
Валерий, Валерий, укоризненно произнес Карл Августович. Зачем все сразу переводить в плоскость «ты мне я тебе»?
Потому что меня с детства приучили к тому, что любая сторонняя помощь чего-то стоит, парировал я. К тому же вы сами сказали, что оговоренную часть сделки выполнили, перстень отыскали. А все остальное дополнительные услуги, которые, естественно, чего-то да стоят.
Формально ты прав. Шлюндт достал из кармана забавную круглую коробочку, открыл ее, и засунул в рот зеленую круглую таблетку. Не желаешь? Мятные пастилки, в жару очень хороши, притупляют жажду.
Нет, отказался я. Итак?
Ну если ты настаиваешь Старик наморщил лоб, как бы решая, что именно попросить. Скажем так ты даешь мне слово, что один раз по моей просьбе изменишь свое решение по какому-либо вопросу.
Не скажу, что ждал такого, но все равно не удивлен. Вернее я был уверен, что подобное условие раньше или позже прозвучит, но думал, что все же позже, чем раньше. Но нет, не стал господин Шлюндт тянуть, и использовал первый же подходящий случай. Впрочем, данный вариант все же чуть мягче и лояльней того, что я предвидел услышать.
Хотя это ничего не меняет, разумеется.
Я подошел к окошку в двери, глянул на человека, находящегося за ней, задержал взгляд на перстне, поблескивающем на его пальце, повернулся к антиквару и твердо заявил:
Нет.
В смысле? на этот раз антиквар на самом деле удивился, никакого наигрыша тут в помине не имелось. Он на самом деле был уверен в том, что я отвечу согласием, потому отказ его обескуражил. Ну, может, и не обескуражил, может, я себе льщу, но в любом случае подобного он явно не ожидал.
В самом прямом, пояснил я. Данное условие для меня неприемлемо, Карл Августович. Я никогда не обещаю того, в чем не уверен, потому даже в детстве на «американку» никогда с ребятами не забивался. Кто знает, что надо будет сделать, если проиграешь? Вдруг придется, например, без трусов три круга вокруг школы обежать? Унизительно же, девочки смотрят. А надо, слово дано, заднего не включишь, ибо западло. Так что нет. Придется, как видно, идти другим путем, не самым прямым и чистым, но все же действенным. Есть у меня кое-какие соображения на этот счет.
И я демонстративно цыкнул зубом, так, будто он у меня болит. Шлюндт понял мой намек, его взгляд стал колючим.
Но, само собой, обещанный гонорар за ваши труды будет выплачен в полной мере, заверил его я. Назначайте день, называйте время, и я сделаю все, что от меня зависит. Тем более что удружить вам для меня всегда в радость.
И я растянул рот в улыбке, демонстрируя ему все свои тридцать два зуба, из которых несколько были ненастоящими.
А я вас вспомнил, молодой человек, вдруг сообщил мне Вагнер. Увидел ваши зубы и вспомнил. Вы сын Анатолия Дмитриевича Швецова, верно? Мы специально тогда материалы из Женевы заказывали, ваша матушка настояла. А вы, помнится, убеждали ее, что это все блажь.
Было такое. Мы тогда с «соколовскими» пацанами схлестнулись, и мне два верхних зуба один из них при помощи кастета удалил. Ну и губу крепко разодрал, мне ее в этой же клинике после пластический хирург в норму приводил. Тоже, разумеется, по настоянию мамы. Я был против, ибо пыль странствий и шрамы украшают мужчину, ну или как минимум добавляют ему шарма. Я на этот шрам за три месяца пяток доверчивых дурочек поймал, между прочим, рассказывая им на ходу сочиненные байки о его происхождении. Ясно, что с дамами постарше такой трюк не пройдет, но на первокурсниц он действовал отлично, особенно если в дополнение к нему шел «чилаут» в каком-нибудь приличном клубе.
Было такое. Мы тогда с «соколовскими» пацанами схлестнулись, и мне два верхних зуба один из них при помощи кастета удалил. Ну и губу крепко разодрал, мне ее в этой же клинике после пластический хирург в норму приводил. Тоже, разумеется, по настоянию мамы. Я был против, ибо пыль странствий и шрамы украшают мужчину, ну или как минимум добавляют ему шарма. Я на этот шрам за три месяца пяток доверчивых дурочек поймал, между прочим, рассказывая им на ходу сочиненные байки о его происхождении. Ясно, что с дамами постарше такой трюк не пройдет, но на первокурсниц он действовал отлично, особенно если в дополнение к нему шел «чилаут» в каком-нибудь приличном клубе.
У вас прекрасная память, Петр Францевич, отвесил я врачу легкий полупоклон. Уважаю.
Профессиональная, скромно заметил тот. Как здоровье отца? Давненько он к нам не заглядывал.
Должно быть, времени у него нет, ответил я. И потом он не любит подобные заведения. Считает, что чем реже ты в них появляешься, тем меньше проблем свалится на твою голову.
Распространенное заблуждение. Лицо Вагнера стало грустным. Как увидите его
Маловероятно, прервал я его слова. Мы не так часто общаемся. Но если вдруг я непременно передам ему ваш поклон и приглашение на плановый осмотр. И еще одна просьба
Петр, ты получишь кинжал Зияуддина, не дал мне договорить Шлюндт. Он твой. Но мой юный друг войдет в эту палату и осмотрит перстень.
Карл Августович, теперь я тем более против, насупился врач. Повторю то, что уже говорил человек за дверью опасен. Он не контролирует себя, поскольку лишен разума. Перстень же краеугольный камень его безумия, предмет, который он будет защищать всеми силами. Бог с ней, с репутацией, но мы не вправе рисковать жизнью и здоровьем этого юноши.