Ветер стих, едва ночная стража отдалилась от моря.
2. «Скажут, ваш мертвец или не ваш»
Холодно.
Проснуться зимой худшее из зол.
«Зимою раннее утро, повторял настоятель Иссэн, цитируя записки какой-то придворной дамы. Имелось в виду, что раннее зимнее утро достойно всяческих восторгов. Свежий снег, нечего и говорить, прекрасен. Белый-белый иней тоже.»
Я удивлялся. Спрашивал у старика, в своем ли уме восхищенная дама. Иссэн пожимал плечами. Отвечал, что не знает, поскольку дама скончалась давным-давно. Замерзла, уверяю вас. Окоченела во дворце, испытывая тонкие чувства. Свежий снег прекрасен, надо же! В моей комнате окон нет, но я чую спиной и ягодицами, что двор замело. Снег подступил к стенам, обложил сугробами доски и камень. Пушистые шапки висят на деревьях.
Бр-р-р! Едва пошевелюсь, кожу стягивает узлами даже под одеялом.
Но чудесно и морозное утро без снега, бормочу я синими губами. Восторг дамы въелся в память намертво, помню до последнего слова. Торопливо зажигают огонь, вносят пылающие угли так и чувствуешь зиму
Никто не зажигает, никто не вносит. Так и чувствую зиму!
К полудню холод отпускает
Ну да, конечно. До полудня еще дожить надо.
И огонь в круглой жаровне гаснет под слоем пепла, вот что плохо!
Тут мы с дамой единодушны. Вот что плохо! Дом наш отапливается одним-единственным очагом в комнате родителей, ко мне его тепло если и добирается, то лишь в моем воображении. Дрова жечь нельзя, угорим, приходится жечь древесный уголь, а он дорог. Матушка с отцом, когда он не в патруле, спят, прижавшись друг к другу. Мне прижиматься не к кому, у нас даже кошки нет. Раньше я ставил в ногах переносную жаровню, только сплю я беспокойно. Как-то опрокинул, чуть дом не спалил. Теперь с вечера нагреваю камень в очаге, заворачиваю в старое одеяло, кладу себе под бочок.
Жаль, остывает быстро.
Хорошо сёгуну! У него, болтают, даже в уборной два очага с крышками из металла. Почему два? Так ведь и кабинок две, для большой и малой нужды. Стану сёгуном, поставлю третий очаг. И третью кабинку. Зачем? Прятаться, чтобы просители не докучали.
Никогда не думала, что буду спать с женщиной
Это не я. Это матушка. Отец вернулся из патруля, зашел в спальню. Я слышу матушкин голос, он звучит глухо, но вполне отчетливо.
Я тоже, отвечает отец.
Я знаю, о чем они. Я не хочу об этом думать. Отец есть отец, у него даже грамота есть. Мало ли, кто когда был бабушкой? Если грамота, значит, отец. И мама от него беременна, уже не скроешь. Живот тыквой торчит. Будет у меня весной братец или сестра.
И кошку заведу, греться.
Сбрасываю одеяло, еле сдерживаясь, чтобы не завизжать. Сажусь рывком, тянусь за ватной накидкой. Сплю я одетым, только все равно не спасает. Ладно, пойду на двор, разгоню кровь.
У колодца умывался отец. Голый до пояса, слово чести! Склонился над лоханью, фыркает, плещет водой в лицо. Хорошо, что у нас есть свой колодец. Иначе пришлось бы идти к общему, за три дома от нашего. Там с утра толкотня: моются, полощут рот, хозяйки сплетничают, тащат ведра с водой. Зазеваешься, обольют на ходу.
Вода во второй лохани, стоявшей рядом с отцом, взялась льдом. Я ударил кулаком, лед брызнул во все стороны. Раздеться, как отец? Нет уж, дураков нет. Осторожно смачивая ладони, я протер щеки, лоб, нос. И заорал, как резаный, потому что отец набрал полные пригоршни воды
Короче, вы поняли, что он сделал. Всю мою сыновнюю почтительность как ветром сдуло. Так бы и врезал по шее! Хорошо, что у калитки закричали:
А кому каши? Вкусной бобовой каши?
Это разносчик Фумико. Его и видеть не надо, по запаху узнаешь. Перебродившая каша из бобов пахнет так, что за десять шагов в нос шибает.
Возьми каши, велел отец. И бобового отвара.
И бросил в спину, когда я кинулся к калитке:
Мать рис варить будет. Принеси сухой растопки.
Соленья остались? крикнул я в ответ, расплачиваясь с Фумико.
Остались, не надо.
Или взять? Про запас?
Не надо.
Тертой редьки?
Хватит! Мы что, княжеского рода?
И добавил громко, чтобы услышал и я, и разносчик:
Для человека низкого ранга является большой ошибкой иметь жену и детей
Цитата, наверное. Мудрость древних. Не мог же он так думать, в самом деле! Он хоть и отец, а все-таки бабушка.
Когда я отнес еду в дом и снабдил матушку растопкой, отец все еще стоял у колодца. Меня ждет, понял я. Хочет поговорить с глазу на глаз.
Безликого убили, без обиняков сообщил он, хмурясь. Сегодня ночью.
Я похолодел. Да, зимой похолодел, на морозе. Чуть в ледышку не обратился.
Мигеру?!
Цел твой Мигеру, в сарае сидит. Мог бы, кстати, дров нарубить, раз слуга. Другой безликий, чужой. Мы во время обхода на труп наткнулись. Я Икэду в правительственный квартал отправил, с запиской для вашей службы. Просил выяснить, а дальше как получится.
Что выяснить? Что получится?
Отпустило. Ф-фух, не Мигеру. До остальных каонай мне дела не было.
Скажут, ваш мертвец или не ваш.
В смысле?
Не из кандидатов ли в слуги?
А-а Я сам выясню.
Выяснять не понадобилось. Когда после завтрака я вышел из дому, у забора уже приплясывал мальчишка-посыльный. В записке, которую он принес, секретарь Окада уведомлял моего отца, что убитый каонай не имеет отношения к службе Карпа-и-Дракона.
3. «Да, младший господин!»
Ваш слуга делает успехи.
Старший писец Шиничи был в хорошем настроении. Когда такое случалось, он всегда подшучивал над Мигеру я это давно заметил.
Рад слышать, Шиничи-сан. И каковы они, позвольте узнать?
В кладовке, куда Мигеру отправился за жаровней и запасом угля, воцарилась тишина. Похоже, каонай навострил уши.
Успехи? О, они потрясают воображение! Он уже пишет быстрее ползущей улитки! Уверен, скоро его варварское перо сможет догнать черепаху. Кстати, ошибок он теперь делает не больше, чем Хитроумный Морио.
Все засмеялись. Я тоже рассмеялся за компанию, хотя понятия не имел, кто этот Хитроумный Морио. Писцы поминали его не впервые, при этом они всякий раз веселились от души. А я стеснялся спросить, о ком речь, и чем этот Морио знаменит.
Подозреваю, тем, что дурак редкостный.
Вы слишком добры к моему слуге, Шиничи-сан. Вот бы устроить состязания в каллиграфии между ним и Хитроумным Морио
Подозреваю, тем, что дурак редкостный.
Вы слишком добры к моему слуге, Шиничи-сан. Вот бы устроить состязания в каллиграфии между ним и Хитроумным Морио
Мои слова потонули в дружном хохоте.
Состязания! стонал от смеха молодой Макото.
В кха-кха-кхалиграфии! толстяк Ринджи аж закашлялся.
С Хитроумным Морио!
Эту шутку надо запомнить!
Да вы острослов, Рэйден-сан!
Весельчак!
Кажется, я прославился.
Рад, что доставил вам удовольствие. Боюсь, теперь мне пора заняться делами.
Разумеется, Рэйден-сан!
Удачного вам дня!
Спрошу про Морио у архивариуса Фудо. Иначе скоро пойдут байки про Хитроумного Рэйдена.
В коридоре я столкнулся с дознавателем Куродой. Ответив на мой поклон, он вихрем унесся прочь в сопровождении своего слуги-каонай. Из-за двери дознавателя Исибаси доносились голоса: один строгий и властный, другой растерянный и заискивающий. Похоже, там шел допрос. Все делом заняты, один младший дознаватель Рэйден
Мигеру разжег жаровню в моем кабинете и вернулся к писцам догонять черепаху. Я развернул третий из дюжины свитков, выданных мне Фудо: два я уже успел прочесть. Что тут у нас?
«Архив управления службы Карпа-и-Дракона в городе Акаяме. Нетипичные случаи фуккацу. Только для дознавателей.»
Укутав ноги казенным одеялом двойные носки не спасают от холода, если сидеть без движения я придвинул жаровню поближе и принялся за чтение. Фудо советовал представлять себя на месте дознавателя, который вел дело. Сопоставлять факты, делать выводы, прикидывать свои дальнейшие действия и лишь потом читать дальше, узнавая, что в итоге выяснилось.
В первых двух делах я не преуспел. Окажись я на месте дознавателя, я бы их с треском провалил.
Красный О́ни[4] метнулся в сторону с такой резкостью, что я на миг потерял его из виду. Вслепую отмахнулся малой плетью, развернулся и запястье левой руки обожгло как огнем. Когда бы не перчатка из толстой кожи, я бы не удержал рукоять. Моя большая плеть с басовитым гулом ударила вдогон, завершая круг, но Красный О́ни снова увернулся. Настоящий демон, и тот, наверное, двигался бы не так быстро. Прорези маски сужали обзор, я едва успевал за ним следить.
Случалось, что и не успевал.
С отчаянностью самоубийцы я завертел «ветви ивы». Красный О́ни отступил, не ввязываясь в грубую схватку, скользящим шагом двинулся по кругу. Он вынуждал меня все время поворачиваться, не позволял броситься в атаку. Я уже знал: там, куда я устремлюсь, его не окажется. Ладно, будем махать в перехлест у моей ивы ветви гибкие, к стволу так запросто не прорваться.
Шаг. Поворот.
Словно передразнивая меня, Красный О́ни накручивал свои плети в той же самой манере, но по малым кругам. Поверить его медлительности мог только глупец. Я следил за каждым движением и все равно проморгал момент, когда он прекратил играть со мной. Правую руку рвануло так, что я едва не заорал. Плеть Красного О́ни плотно захлестнула запястье, «ветви ивы» беспомощно опали, склонились к воде. Я превратился в рыбачью лодку, игрушку бури. Шторм подхватил меня, понес на скалы. Все, что я мог сделать, это вскинуть левую руку, разворачивая плеть рукоятью вперед.
«Стрела бога грома».
Моя стрела!
Торец рукояти целил в лоб Красному О́ни. Целить-то он целил, да вот незадача когда лоб был уже близок, «стрела» угодила в железные тиски чужих пальцев. Я рванул плеть обратно, и пол додзё выскользнул у меня из-под ног. Грохот вышел изрядный казалось, мой небесный покровитель, разгневавшись на земного Рэйдена, ударил в барабан.
Из меня вышибло дух, даже охнуть не получилось.
Достаточно, Ясухиро Цуиёши снял маску. На сегодня хватит.
Я тоже снял маску. Сел на пятки, поклонился, коснувшись лбом досок предательского пола. Спина болела, в голове плясали черти, но я старался не подать виду, что разбит, как дряхлый старикан.
Это огромная честь для меня, младший господин!
Что именно? Захват запястья? Бросок?
Поединок с вами! Я и надеяться не смел
Я, в отличие от вас, смел. И до сих пор надеюсь.
Позвольте спросить, на что?
На то, что вы извлечете из нашей встречи ряд уроков.
Благодарю, младший господин! я снова коснулся лбом пола. Ваше мастерство делает мои ошибки очевидными!