Как тебе твой бургер?
Отлично.
Мягкий?
О да.
А мясо сочное?
Еще какое.
Ты бы как сказала твой сэндвич отличный или потрясающий?
Он очень хорош.
А твоя порция картошки, она большая или фантастическая?
Обычная.
Ты часто сюда ходишь?
Каждый день в обед.
В целом ты бы сказала, что довольна или очень довольна?
Я очень довольна, что встретила тебя.
Она почти красивая, когда улыбается, у нее кетчуп в уголках губ. Я предлагаю ей свой поднос, она в восторге. Покидаю заведение, мне нужно пошевеливаться, если я хочу охватить еще один до конца обеденного наплыва.
Я был в прекрасной форме и прошел еще два «Макдоналдса» после первого, держусь средней цифры, тяжело только таскаться из предместья в предместье, в остальном просто рутина, или почти. Те же меню, тот же состав персонала, те же клиенты, а еще это синтетическое веселье и никаких сюрпризов, что и заставляет возвращаться раз за разом, несмотря на жрачку или благодаря ей, здесь пороки и недостатки стали достоинствами.
Для тугодумов могу пояснить: я тайный клиент.
На данный момент уже почти год.
Тайный в том смысле, что мне платят за то, чтобы я изображал посетителя, и никто не должен ничего заподозрить, иначе все пропало, нас выставят идиотами, а я рискую потерять работу. В общих чертах, франчайзер желает проверить, что другая сторона, то есть франчайзи, соблюдает устав и правила, но это также может быть банк или какая-нибудь администрация, решившие протестировать уровень обслуживания или форму оказания или продажи услуг, и лучший способ все выяснить это отправиться непосредственно на местность, in vivo[35], как они выражаются; данная проверка поручается внешней компании, которая и нанимает сотрудников вроде меня. Может показаться, что это работа копа, что мы шпионим и доносим, но мы же, в сущности, не прячемся, мы ведем себя как среднестатистический клиент, ну, может, чуть более капризный и придирчивый, и то не обязательно, но это никогда не коробит служащих, привыкших терпеть зануд, имя которым легион, тем более что мы никогда не приводим конкретных имен, отчеты всегда анонимны, и к тому же меняют работу какого-то участка, а вовсе не состав сотрудников, это не дает кораблю затонуть, служит предупреждением капитану и позволяет скорректировать курс.
У меня идеальный возраст для фастфуда и внешность в самое яблочко, клянется Марк, ну кто в чем-то заподозрит неуверенного в себе подростка, верно? Особенно меня, с моей-то ангельской рожицей. Мне бы хотелось чего-то другого, с загадочным видом ходить по «Darty»[36] или «Fnac»[37], Лувру или почтовым конторам, но наша компания на них не работает, и похоже, что фастфуд это идеально мой профиль. Я протестовал и ныл, пока не добился, чтобы меня раз в месяц посылали хотя бы в «Жак Дессанж»[38], разумеется всякий раз в новый. Я отмечаю, улыбчив ли персонал, соответствует ли стрижка моим ожиданиям, предложили ли мне сделать маникюр или купить шампунь. Я не в том возрасте, чтобы мне доверили франшизы магазинов оптики или одежды, бельгийские шоколадные бутики, или сетевые отели, или супермаркеты, для этого они берут стариков, людей, у которых есть тачки, чтобы ездить в коммерческие зоны, я знаю одну чету пенсионеров, довольно симпатичную, бывшие учителя, они вкалывают больше, чем раньше, и продолжают ставить отметки, с легким сердцем, прекрасно разыгрывая спектакли. Бабуля без проблем живьем в рай пролезет, она способна вывести из терпения самого спокойного и доброжелательного продавца, так убедительно она делает вид, что ни в чем ничего не понимает.
Выйдя из очередного заведения, я включаю рабочее приложение в своем смартфоне, набираю идентификационный номер и пароль, и вот мое местоположение уже локализовано. Я за несколько минут составляю отчет, заполняя соответствующие графы, около тридцати на каждое посещение, плюс возможность оставить комментарий, чем я пользуюсь редко, и отсылаю. Оценке подлежит все: чистота помещения, внешний вид персонала, его готовность оказать услугу, прием, сама услуга, предложение покупок, соблюдение правил и специфические данные, которые уточняются для каждой коммерческой точки. Очень важно: я должен сохранять все чеки, чтобы мне возместили затраты. Вообще-то, положено съесть каждый гамбургер, но я довольствуюсь тем, что пробую, маленький кусочек, и ставлю в третьей графе галочку: соответствует. Тестирования оплачиваются не слишком щедро, их нужно набрать много, чтобы умудриться на это прожить, большинство проверяющих работает сразу на несколько компаний, но не я. Мне удается сделать три-четыре визита в день, зарплата к концу месяца получается тощая, но, учитывая мои вечера в «Беретике», больше времени на работу у меня не остается, а главное, Марк, мой босс, друг.
Почти семья.
Алекс спас мне жизнь. В очередной раз. Возможно, если бы он сказал мне заранее, я бы отказался, из принципа, я и так был слишком многим ему обязан, но Марк поставил меня перед свершившимся фактом. Марк отец Алекса, его компания занимается также консалтингом и профподготовкой. Я его знаю с тех пор, как бываю у Алекса. Марк и Лора, его жена, были счастливы, когда я появился в жизни Алекса; я оказался первым другом, которого он пригласил домой. Когда мы первый год учились в коллеже, Лора приложила массу усилий, чтобы связаться с моей матерью, она хотела получить разрешение, чтобы пригласить меня на лето в их дом в Нормандии. Тщетно она оставляла множество сообщений на нашем автоответчике, писала ей, Лена не отвечала.
Знаешь, Поль, сказала мне Лора, если твоя мать не даст своего согласия, мы не сможем поехать вместе. Есть какая-то проблема?
Какая проблема? соврал я.
Я решился поговорить с Леной, ответ ее был яснее ясного:
Задолбала уже, чего она лезет, эта гусыня?
Я возобновил попытку, Лена послала меня куда подальше. Мне было неловко перед ними, но я не мог рассказать, как в действительности обстоит дело. За несколько дней до отъезда Стелла взяла на себя инициативу и позвонила Лоре. В очередной раз ей было проще выдать себя за мою мать, она объяснила, что у нее сумасшедшее расписание, она возвращается за полночь, очень извиняется, что так задержалась с ответом, и счастлива, что я смогу поехать с ними подышать прекрасным нормандским воздухом.
В результате я больше жил у Алекса, чем дома. Лена и родители Алекса не смогли бы найти общий язык. Эта чета воплощает в себе все, что она ненавидит: они гетеросексуалы, приятные, социалисты, обожают музеи и Джонни Холлидея и жертвуют двумя неделями отпуска, работая в африканской неправительственной организации. До сегодняшнего дня они убеждены, что это моя мать отвечает на их звонки и дает разрешение на поездку к ним на каникулы, и я не хочу их разубеждать. Когда к телефону случайно подходит Лена, разговор получает сюрреалистический:
Алло, здравствуйте, это Лора, мама Алекса, я хотела бы поговорить с мамой Поля, будьте добры.
Сейчас передам трубку! ворчит Лена. И бросает в сторону: Лена, можешь подойти, это мама Алекса.
Стелла, которой не привыкать, подходит к телефону, минут пять болтает о всяких пустяках вообще и о капризах нормандского климата в частности, затем дает свое материнское благословение. А поскольку долг платежом красен, она чувствует себя обязанной позвать Алекса, когда мы едем к ее родителям в Лимузен. Именно поэтому он нас сопровождает. Уж не знаю, как ему это удалось, но он сразу, с первого года в коллеже, умудрился понравиться Лене, которая стала относиться к нему запросто, по-свойски.
Я очень многим обязан Алексу. Во-первых, он мой единственный приятель. Потом, он защищал меня в стычках с Джейсоном Руссо и его приятелями, он ввязывался в драку, чтобы мне помочь, получал по первое число и давал сдачу. Когда Лена решила вскрыть нарыв и выяснить, кто я на самом деле, он отправился к ней в логово и сделал тату с моим именем на своей руке, мы никогда с ним об этом откровенно не говорили, но в результате я обрел столь желанный покой, что само по себе не имеет цены. Когда после этой истории я поделился с Алексом своим желанием перерезать пуповину, обрести независимость и найти работу, он поговорил с отцом, и тот воспользовался случаем. Он искал проверяющих для фастфудов. Мой возраст, который до этого служил препятствием, вдруг стал плюсом. Марк обучил меня, проверил в деле, решил, что у меня хорошо получается, и нанял. Проблема возникла, когда он попросил мать зайти и подписать трудовой договор. Лена не пожелала идти, и не потому, что она была против, просто на протяжении четырех лет они были убеждены, что моя мать Стелла Алекс хранил секрет, и подобную перемену было бы невозможно объяснить, поэтому Лена попросила Стеллу пойти на жертву, как обычно. Но Стелла отказалась. Не потому, что ее толкали на подлог, на это ей было плевать. А потому, что она была не согласна.
Сейчас передам трубку! ворчит Лена. И бросает в сторону: Лена, можешь подойти, это мама Алекса.
Стелла, которой не привыкать, подходит к телефону, минут пять болтает о всяких пустяках вообще и о капризах нормандского климата в частности, затем дает свое материнское благословение. А поскольку долг платежом красен, она чувствует себя обязанной позвать Алекса, когда мы едем к ее родителям в Лимузен. Именно поэтому он нас сопровождает. Уж не знаю, как ему это удалось, но он сразу, с первого года в коллеже, умудрился понравиться Лене, которая стала относиться к нему запросто, по-свойски.
Я очень многим обязан Алексу. Во-первых, он мой единственный приятель. Потом, он защищал меня в стычках с Джейсоном Руссо и его приятелями, он ввязывался в драку, чтобы мне помочь, получал по первое число и давал сдачу. Когда Лена решила вскрыть нарыв и выяснить, кто я на самом деле, он отправился к ней в логово и сделал тату с моим именем на своей руке, мы никогда с ним об этом откровенно не говорили, но в результате я обрел столь желанный покой, что само по себе не имеет цены. Когда после этой истории я поделился с Алексом своим желанием перерезать пуповину, обрести независимость и найти работу, он поговорил с отцом, и тот воспользовался случаем. Он искал проверяющих для фастфудов. Мой возраст, который до этого служил препятствием, вдруг стал плюсом. Марк обучил меня, проверил в деле, решил, что у меня хорошо получается, и нанял. Проблема возникла, когда он попросил мать зайти и подписать трудовой договор. Лена не пожелала идти, и не потому, что она была против, просто на протяжении четырех лет они были убеждены, что моя мать Стелла Алекс хранил секрет, и подобную перемену было бы невозможно объяснить, поэтому Лена попросила Стеллу пойти на жертву, как обычно. Но Стелла отказалась. Не потому, что ее толкали на подлог, на это ей было плевать. А потому, что она была не согласна.