В среду утром, 19 октября, мы там позавтракали. Г-н де Монтень весьма сетовал, что уезжает, потому что был всего в одном дне пути от Дуная, так и не увидев его, и от города Ульма, где тот протекает, и от места Зауэрбруннен с его водами в полудне пути оттуда[212]. Эта водолечебница находится в равнинной области, вода там прохладная, ее подогревают, чтобы пить и принимать ванны: от нее во рту некое покалывание, что делает ее приятной для питья, она пригодна при головных и желудочных болях; ванны замечательные, и, как нам рассказывали, там великолепно селят в весьма удобно устроенных гостиницах, как в Бадене; но уже быстро приближалась зимняя пора, да к тому же нам было совсем не по пути, пришлось бы снова пройти по своим следам, возвращаясь в Аугусту, а г-н де Монтень всегда избегал вновь проезжать одной и той же дорогой[213]. Я оставил щиток с гербом г-на де Монтеня перед дверцей печки в комнате, где он проживал; это было очень хорошо нарисовано, и я заплатил два экю художнику и двадцать солей столяру[214]. Там протекает река Лех, Lycus. Мы проехали через очень красивую местность, которая родит много хлеба, и приехали на ночлег в
БРУК, пять лье, большая деревня с очень хорошим местоположением в герцогстве Баварском, католическая. Мы оттуда уехали на следующий день, в четверг, 20 октября, и после этого продолжали двигаться по большой хлебной равнине (поскольку в этом краю совсем не делают вина), а потом по лугам, тянувшимся насколько хватало глаз, и приехали к обеду в
МЮНХЕН, пять лье, большой город, размером примерно с Бордо, расположенный на реке Изар, Iser, главный в герцогстве Баварском, который они[215] сделали своей столицей. Там имеется красивый замок и самые прекрасные конюшни, какие я когда-либо видел во Франции или в Италии, сводчатые, способные вместить две сотни лошадей[216]. Это очень католический город, многолюдный, красивый и торговый.
После дня, проведенного вне Аугусты, можно прикинуть расходы: четыре ливра в день на человека с лошадью и по меньшей мере сорок солей на пешего. Мы нашли занавеси в своих комнатах, но никаких балдахинов над кроватями, а впрочем, тут все довольно чисто; они подметают свои полы с древесными опилками, которые кипятят. По всей этой стране рубят репу и рапс с тем же усердием и проворством, как при молотьбе зерна: семь-восемь человек, взяв каждый в обе руки по тесаку, размеренно бьют ими в корытцах, действуя наподобие наших прессов[217], а потом солят это на зиму, как и кочанную капусту. Оба эти корнеплода они выращивают не в огородах, а в полях, где сажают их во множестве и собирают урожай.
Их нынешний герцог женился на сестре г-на де Лоррена, и от этого брака у него двое уже подросших мальчиков и девочка. У него есть брат, они оба живут в одном городе[218]; в тот день, когда мы там были, оба отправились на охоту с дамами и так далее. В пятницу утром мы уехали оттуда и сквозь леса сказанного герцога видели несметное количество каких-то рыжих животных, сбитых в стада, как овцы, и за один перегон прибыли в
КЁНИГСДОРФ[219], захудалую деревушку, шесть лье, в сказанном герцогстве.
Часть 2, написанная рукой секретаря
Кёнигсдорф Миттенвальд Зеефельд Инсбрук Халль Инсбрук Штерцинг Бриксен Кольманн Больцано Бранцолль Тренто Роверето Торболе Роверето Боргетто Воларне Верона Виченца Падуя Ка Фузина Венеция Ка Фузина Падуя Батталья Ровиго Феррара Болонья Лояно Скарперия Флоренция Сиена Буонконвенто Ла Палья Монтефьясконе Рончильоне Рим
Иезуиты, которые крепко заправляют в этом краю, вызвали тут большое волнение и снискали народную ненависть за то, что понуждали священников прогнать своих сожительниц, угрожая им великими карами; а те жаловались, поскольку прежде к этому относились столь терпимо, что они пользовались этой поблажкой, как чем-то вполне законным, и теперь укоряли своего герцога[220].
Иезуиты, которые крепко заправляют в этом краю, вызвали тут большое волнение и снискали народную ненависть за то, что понуждали священников прогнать своих сожительниц, угрожая им великими карами; а те жаловались, поскольку прежде к этому относились столь терпимо, что они пользовались этой поблажкой, как чем-то вполне законным, и теперь укоряли своего герцога[220].
Именно тут нам подали первые яйца в Германии в рыбный день, а иначе [их подают] в салате, четвертинками. Равным же образом нам тут подали деревянные стаканы из маленьких клепок и, среди прочих, с серебряными обручами. Некая благородная барышня дворянского рода, оказавшаяся в этой деревне, отправила г-ну де Монтеню своего вина.
В субботу рано поутру мы оттуда уехали и, повстречав по правую руку реку Изар и большое озеро у подножия Баварских гор, за один час поднялись на небольшую гору[221], наверху которой имеется надпись, гласящая, что герцог Баварский велел пробить тут скалу сто лет назад или около того, и по нетрудной, удобной и заботливо содержимой дороге устремились в самое чрево Альпийских гор, а хорошая тихая погода нам в этом сильно помогла.
Спустившись с этой невысокой горы, мы повстречали очень красивое озеро[222] длиной в одно гасконское лье и столько же в ширину, окруженное со всех сторон очень высокими и неприступными горами, и, по-прежнему следуя этой дорогой, иногда встречали у подножия гор маленькие равнины с очень приятными лугами, где имеются жилища, и за один перегон добрались на ночлег в
МИТТЕНВАЛЬД, маленькую деревушку герцога Баварского, довольно хорошо расположенную вдоль реки Изар. Там нам впервые в Германии подали каштаны, причем совсем спелые. В гостинице имеется парильня, где проезжие имеют обычай потеть за полтора батца. Я ходил туда, пока господа ужинали. Там было много немцев, которым ставили банки и отворяли кровь[223].
На следующее утро, в воскресенье, 23 октября, мы продолжили следовать по этой тропе меж двух гор и встретили на ней ворота и дом, которые закрывали проход[224]. Это был вход в страну Тироль, принадлежавшую герцогу Австрийскому: мы приехали к обеду в
ЗЕЕФЕЛЬД, маленький городок с аббатством, три лье, приятное местоположение; церковь довольно красива и знаменита одним чудом. В 1384 году некто из простолюдинов, именуемый держателем прилегающих земель,не желая удовлетвориться на праздник Пасхи обычной облаткой, потребовал себе бóльшую, но когда она очутилась у него во рту, земля под его ногами разверзлась, и он провалился туда по шею, успев ухватиться за угол алтаря; священник вынул эту облатку у него изо рта. Они до сих пор показывают эту расселину в полу, забранную железной решеткой, и алтарь, на котором остался отпечаток пальцев того человека и облатки, весь красноватый, как капли крови. Мы нашли там также одну недавнюю запись некоего тирольца на латыни, который подавился несколько дней назад кусочком мяса, застрявшим у него в глотке, так что он три дня не мог ни проглотить его, ни выплюнуть, но дал обет и пришел в эту церковь, где неожиданно исцелился.
Уехав оттуда, мы обнаружили на той высоте, где находились, красивые деревни, а потом, преодолев получасовой спуск, встретили у ее подножия красивое селение, весьма удачно расположенное, а над ним, на обрывистом утесе, который казался неприступным, красивый замок[225], который господствует над этой спускающейся вниз узкой, вырубленной в скале дорогой. Ее ширина чуть меньше, чем нужно обычной повозке, какими пользуются во многих местах среди этих гор: возчики, которые по ней ездят, привыкли тут сужать обычные повозки по меньшей мере на фут.
Дальше мы обнаружили очень длинную долину, по ней течет река Инн, которая в Вене впадает в Дунай[226]. По латыни Инн называется Œnus. От Инсбрука до Вены пять-шесть дней водного пути. Эта долина показалась г-ну де Монтеню самым приятным пейзажем, который он когда-либо видел; она то сужалась, когда ее теснили горы, то расширялась с нашей стороны, слева от реки, достигая области, где возделывают и пашут землю прямо на склонах довольно отлогих гор, то открывая с другой стороны равнины, одна над другой в два-три этажа, и везде полно красивых дворянских усадеб и церквей. И все это замкнуто и ограждено со всех сторон горами бесконечной высоты.
На нашей стороне мы обнаружили на скалистой горе распятие в таком месте, куда ни одному человеку невозможно добраться без помощи спущенных сверху веревок[227]. Говорят, что император Максимилиан, дед Карла V, отправившись на охоту, заблудился в этих горах и в знак избавления от опасности велел поставить там образ креста. Эта история изображена также в городе Аугусте, в зале стрелков из арбалета. Вечером мы приехали в
На нашей стороне мы обнаружили на скалистой горе распятие в таком месте, куда ни одному человеку невозможно добраться без помощи спущенных сверху веревок[227]. Говорят, что император Максимилиан, дед Карла V, отправившись на охоту, заблудился в этих горах и в знак избавления от опасности велел поставить там образ креста. Эта история изображена также в городе Аугусте, в зале стрелков из арбалета. Вечером мы приехали в
ИНСБРУК, три лье. Главный город графства Тироль, по-латыни Œnopontum. Это столица Фердинанда, эрцгерцога Австрийского[228]: очень красивый, маленький и очень хорошо построенный город в глубине этой долины, полной источников и ручьев, что является удобством, весьма обычным для городов Германии и Швейцарии, которые мы видели. Почти все дома построены здесь террасами.
Мы остановились в «Розе», очень хорошей гостинице: тут нам подавали оловянные тарелки. Что касается салфеток на французский лад, то мы их уже получили несколько дней назад. Вокруг постели имелись кое-какие занавеси, но, чтобы показать нрав этого народа, они были красивые и богатые, полотняные, определенного вида: открытые и искусно изрезанные, да к тому же короткие и узкие, в общем, никак не пригодные для того, как мы ими пользуемся; а балдахин маленький, всего в три пальца шириной, зато весь в кисточках. Мне для г-на де Монтеня дали постельное белье, на четыре пальца вокруг богато отделанное белым позументом. Как в большинстве других городов Германии, тут имеются люди, которые на улицах выкрикивают час и звонят. Повсюду, где мы были, у них принято подавать рыбу вперемешку с мясом; однако не наоборот, в рыбные дни они ее с мясом не мешают[229], по крайней мере для нас. В понедельник мы оттуда уехали, следуя вдоль сказанной реки Инн по нашу левую руку, по этой красивой равнине; и приехали к обеду в
ХАЛЛЬ, два лье; мы совершили эту поездку исключительно ради того, чтобы увидеть этот город. Он невелик, как и Инсбрук, величиной с Либурн[230] или около того, на сказанной реке, которую мы переехали по мосту. Это там добывают соль, которой снабжается вся Германия; и каждую неделю делается девятьсот чушек по экю за штуку. У этих чушек объем в полмюи[231] и почти такая же форма, потому что посудина, которая служит ей изложницей, и есть бочка. Все это принадлежит эрцгерцогу; но и издержки очень велики. Для варки этой соли я видел там больше дров, чем в любом другом месте, потому что под многими большими сковородами из листового железа величиной в добрых тридцать шагов по кругу они поддерживают огонь и кипятят в них соленую воду, которая приходит сюда с одной из соседних гор, с расстояния более двух больших лье, из нее-то и выпаривается их соль. Там имеется несколько красивых церквей, в частности церковь иезуитов, которую г-н де Монтень посетил, как сделал то же самое в Инсбруке; другие духовные лица тоже великолепно поселены и устроены.