Так и тянет оглянуться назад. Посмотреть, как там самолёты по батареям на входе отработали. Нет, то, что попали удачно прямо по фортам и то, что там что-то загорелось, это я сразу засёк. Но вот подробности! Подробностей не хватало
Было бы темно, так хоть зарево можно было увидеть. А тут солнце в спину светит, отсветы от огня своими лучами маскирует. Наверняка ведь на турецких позициях сейчас огонь до небес. Не выдерживаю и приникаю к окну, выкручиваю шею, скашиваю глаза назад. Увиденное разочаровывает. Нет никакого огня до небес. Ну, полыхает там что-то этакое на земле, но из-за бьющих прямо в глаза солнечных лучей всё выглядит несколько бледно и абсолютно не впечатляюще. Единственное, что впечатляет так это чёрный густой дым. Но лучше не отвлекаться. Иначе точно свою цель прозеваю.
Где этот чёртов «Гебен»? Одиннадцать минут полёта до выхода из пролива и западной окраины города с его портовой зоной из-за моего нервного нетерпения тянутся и тянутся нескончаемой резиновой лентой. Самолёт словно завис в одной точке над городскими кварталами. Прилип к небу, как муха к лампочке.
Володя, смотри внимательно! Пролив заканчивается, и эта железная громадина где-то справа должна стоять!
Помощник только рукой отмахнулся. Головой, правда, после отмашки качнул утвердительно. Мол, услышал. Он и так к боковому стеклу прилип, крейсер внизу высматривает. Силуэт у «Гебена» двухтрубный, сильно вытянутый. Снимки мы хорошо изучили, поэтому все знают, кого именно нам нужно высматривать. Опять же аналогов ему нет, он тут один такой огромный. И солнце сейчас нам в помощь подсвечивает внизу впереди картинку городской портовой окраины настолько чётко и контрастно, что ну никак не должны мы его пропустить!
И штурман в своё окошко вглядывается, а рядом с ним Какого чёрта здесь Михаил делает?
Миша, марш на своё рабочее место! рявкнул на Лебедева. Как-то даже легче стало. Пар хоть немного сбросил.
Вахмистр рыбкой назад нырнул, даже не оглянулся. Понимаю, что помочь хотел, но вдруг по закону подлости нам вот как раз в этот момент и отстреливаться от кого-нибудь придётся? Есть же самолёты у турецкой армии? Это пока их не видно, но ведь должны же они хоть когда-нибудь, да появиться? Или зенитный огонь с земли давить? А мы сейчас первыми идём, за нами вся остальная воздушная армада летит. И ответный удар, если он будет, нам первыми принимать. Вот обнаружим крейсер, пойдём в атаку, тогда ведущий третьей эскадрильи займёт наше место.
Волнуюсь. По виску струйка пота покатилась. Дёрнул щекой, потянулся языком, достал кончиком горькую капельку. Вот и к морю выходим. К Мраморному. Влево-вправо от устья пролива раскинулась обширная портовая зона с многочисленными причалами, складами и кораблями. Слева, в своём секторе обзора, я ничего серьёзного не наблюдаю. Так, мелочь всякая, внимания не достойная, на рейде полощется и у причалов стоит. Глянул мельком и забыл сразу же. Явно не наша цель. А нашей я пока не вижу! По данным разведки он же где-то рядом должен находиться! «Ваша цель порт! Верфь и крейсер!» Тьфу! Да здесь везде порт и повсюду верфи! Нужно было конкретнее место уточнять! Это я сейчас на себя за явный прокол разозлился. Мог бы уточнить. Ну не предполагал я подобного!
Справа? «Гебен» дура здоровая, его ни с чем не перепутаешь
Есть! Командир, вижу! обернулся Дитерихс. Глаза шальные, лицо возбуждённое, но довольное. Улыбка радостная до ушей. Рукой мне показывает направление.
Где? непроизвольно потянулся всем телом вслед за его жестом вправо, к боковому окну. Не дотянулся, ремни помешали.
И тут же одёрнул себя всё равно не достану и со своего места не увижу. Если только встать.
Что за чушь в голову лезет? Встряхнулся, выкинул из головы всё постороннее, сел плотнее в кресло.
Уверен?
Спросил так, на всякий случай, чтобы охолонить немного и помощника, и себя так вернее будет, и для дела полезнее. Сам даже ответа не стал ждать коротким движением завалил «Муромца» сначала в левый крен, и сразу же в правый. Покачал таким образом крыльями, привлекая внимание сзади идущего экипажа и обозначая свой манёвр. Обнаружили они цель самостоятельно или нет, а роли это не играет. Главное, мы (именно мы, и никак иначе) ведём группу в атаку. И командовать мне! Ещё и бортовыми огнями моргнул для контроля, на всякий случай. Связь? Да в эфире по докладу радиста сейчас чёрт знает что творится! Частота-то одна на всех. Сейчас
Подтверждаю, командир. Он это, «Гебен»! наконец-то отлип от своего окошка штурман, вернулся в кресло, застегнул ремни. Атака?
Атака! Стучи давай! а это уже нашему радисту. Пусть в эфир сообщение выдаёт. Забита частота или нет, уже неважно. Положено пусть работает!
Крен вправо вместе с одноимённой педалью. Тут же сам себя одёрнул. Полегче нужно, полегче, не зарывайся, не забывай о слабости деревянной конструкции. Повёл самолёт в плавном развороте со скольжением в сторону пока невидимой мне цели.
Штурман, курс! я же сейчас слепой, мне же ничего справа внизу не видно! Там, куда лететь нужно! Ну что он там медлит!?
Хорошо, что помощник не сплоховал, в штурвал вцепился, помогать начал, выруливать там куда-то. Пусть выруливает!
Командир, курс двести семьдесят три градуса! На боевом!
И буквально сразу же:
Влево три. Пять. Десять. Командир?
А патаму что! Вовремя нужно было курс задавать. А теперь мы, то есть я, его проскочил. Пока в обратный крен переложимся, пока довернём
А-а, чёрт! Зато теперь и я этот клятый «Гебен» увидел! Да он же рядом совсем! В смысле по авиационным меркам рядом. Ещё чуток! Фиксирую курс педалями, выравниваю самолёт по горизонту, плавно возвращаю руль направления в нейтральное положение. И одновременно с маневрированием на боевой командую:
Люк открыть! Приготовиться к сбросу!
Теперь успеем! Не врали фотографии. По ним сразу было понятно, что снимали немца откуда-то из города и с крыши. Или с возвышенности, да в сторону моря. Сейчас точно в этом убедился. Поэтому, наверное, и не привязался штаб к конкретному месту Разведка
Только на снимках корабль был без этих уродующих стремительный силуэт кессонов. Серая сигара крейсера сейчас с бортов безобразно разбухла, словно беременный таракан, потеряла всю свою хищную стремительность.
Вокруг на воде какие-то мелкие судёнышки, вообще всё забито разнообразным неопределимым хламом. Сфотографировать не забыть дать команду.
Все эти мысли промелькнули в голове за одно мгновение, стоило только мне увидеть корабль. И я мысленно застонал от осознания сделанной ошибки. Рано мы развернулись. Мне бы протянуть ещё чуток по прямой и заходить на цель с более острого угла. Потому что стоит он сейчас очень неудачно для нас
И я резко отворачиваю влево, помогаю педалью, кручусь буквально «на пятке». Беру новый курс градусов на тридцать меньше заданного. За спиной что-то громыхает, скрежещет железом по железу. И время словно застывает
Боковым зрением успеваю увидеть удивление на лице помощника, вижу, как медленно разворачивает в мою сторону голову Смолин и слышу отборный тягучий мат Сергея в грузовой кабине. Позвоночник пробивает холодом. Лишь бы не сорвалась с держателей какая-нибудь бочка со смесью! По закону подлости!
Но на рулях никаких дополнительных моментов. Самолёт как шёл, так и идёт. Значит, это что-то другое громыхало, не столь сейчас важное. Потом разберёмся.
В грузовой кабине порядок! подтверждает мои выводы доклад Сергея.
И утвердительно кивает головой инженер. И время возвращается к обычному своему течению
Спинным мозгом чувствую, что пора и заваливаю самолёт в правый крен. Помогаю развороту педалью. Вновь что-то громыхает в кабине, но уже не так громко. Можно не обращать внимания
Боковым зрением успеваю увидеть удивление на лице помощника, вижу, как медленно разворачивает в мою сторону голову Смолин и слышу отборный тягучий мат Сергея в грузовой кабине. Позвоночник пробивает холодом. Лишь бы не сорвалась с держателей какая-нибудь бочка со смесью! По закону подлости!
Но на рулях никаких дополнительных моментов. Самолёт как шёл, так и идёт. Значит, это что-то другое громыхало, не столь сейчас важное. Потом разберёмся.
В грузовой кабине порядок! подтверждает мои выводы доклад Сергея.
И утвердительно кивает головой инженер. И время возвращается к обычному своему течению
Спинным мозгом чувствую, что пора и заваливаю самолёт в правый крен. Помогаю развороту педалью. Вновь что-то громыхает в кабине, но уже не так громко. Можно не обращать внимания
Вот теперь более подходящие условия для атаки! И штурман уже задаёт новый курс! Дублирую команду и держу машину ровно. А внизу тишина! Никто по нам не стреляет! И суеты я никакой в порту не замечаю. Короткий взгляд вниз, глаза фиксируют мельчайшие детали. Высота вполне позволяет их рассмотреть.
Фёдор Дмитриевич, сфотографировать не забудь! напоминаю о важном.
Штурман прилип к прицелу и медленно поднимает руку вверх. Реакции на напоминание нет, но я знаю, что он его услышал. Просто знаю. Застываю я, застывает в воздухе самолёт. Идём ровненько. Условия для бомбёжки идеальные. Ветра нет, воздух ещё не начал прогреваться, полёт спокойный.
Внимание! дублирует голосом поднятие руки штурман.
Серая громада крейсера медленно уползает под кабину, по спине стекают капли пота, щекочутся.
Ну же! Пора же! И резко падает вниз рука штурмана. Тут же звучит команда: «Сброс»!
Во весь голос ору то же самое и сжимаю рога штурвала. Вздрагивает несколько раз самолёт, пытается лезть вверх, но мы его тут же осаживаем, выдерживаем высоту и курс. Считаю эти взбрыкивания. Сколько раз взбрыкнёт столько бочек и вывалилось.
Всё верно, совпадает! Отработали! И внутри расслабляется что-то, отпускает натянутые струны нервов. Теперь только выдержать маршрут отхода от цели. За нами ещё экипаж идёт, не нужно им мешать своими непредвиденными манёврами. Будем схему отхода соблюдать и выполнять.
Из грузовой кабины что-то громко, но совершенно неразборчиво кричит Сергей и этот крик тут же мне переводит Смолин:
Груз сброшен!
Киваю головой и командую:
Люк закрыть!
Хлопают створки, встают на замки с лязгом. Пропадает шум раздражённого воздуха за спиной, и в кабине наконец-то становится тихо. Почему Михаил молчит? Неужели промазали?
Есть накрытие! не успел испугаться, как за спиной раздался крик, и даже не крик, а восторженный вопль Лебедева. А уж довольство в этом голосе можно на хлеб намазывать. Вместо мёда. Настолько оно густое.