Надо признать, что поддерживать политику правительства «словом и пером» сделалось для Дефо тяжелой повинностью. Его называли «прихлебателем» министра, «случайным агентом по мелким вопросам». «Всегда гонимый более удачливыми людьми, всегда плохо оплачиваемый из личного кошелька министра или из казны, подчеркивал британский историк Т. Бейтсон, Дефо никогда не нашел в Харли такого друга, как в Вильгельме III, но только хозяина своего ремесла и союзника»128. Отношения Дефо с его патроном не афишировались, и потому свои послания Харли он подписывал разными именами, отправляя их на разные адреса, их встречи были редкими.
В 1703 г. Харли стал государственным секретарем. Поздравляя его со вступлением в новую должность, Дефо в письме 9 ноября писал: «Вы владеете честью и большим состоянием. Позвольте же миру узнать, что вы бескорыстны и все люди будут предпочитать всегда только Вас». Дефо был твердо убежден в том, что «промахи в управлении» во многом зависят от плохих советников монарха его министров. Поэтому он излагал свои соображения по поводу того, как же стать премьер министром, оставаясь независимым и «недосягаемым от претензий парламента, интриг партий и волнений черни». Прежде всего, чтобы достойно служить своей стране, «необходимо оставаться честным человеком». Нужно также завоевать расположение народа, поскольку его ненависть означает погибель для государственного чиновника. «Доверие народа не трудно завоевать, утверждал Дефо, но если оно утеряно, то его уже невозможно восстановить»129.
Далее Дефо давал советы, руководствуясь которыми Харли мог подтвердить свою «неуязвимую репутацию»: щедро оказывайте покровительство, но не позволяйте никому извлекать выгод из вашей благосклонности; имейте в своем распоряжении преданных эмиссаров, позволяя им оставаться вашими постоянными осведомителями о делах при дворе; берегите друзей, если они оказались такими, как вы ожидали и т.п. Особенно важным для первого министра Дефо считал его осведомленность обо всем, что делается в стране и за ее пределами. Госсекретарь должен располагать полными сведениями обо всех джентри, духовенстве, горожанах и их семьях, их местопребывании, интересах, характерах, доходах и морали. Очень важно все знать также о партиях и расстановке сил на выборах в парламент. Крайне необходима и информация о фаворитах и тайных советниках при каждом дворе в Европе. Разумеется, подобные сведения должна предоставить разведка.
Как явствовало из данного письма, советы Дефо министру сводились к проекту организации всеобъемлющей шпионской сети как внутри страны для борьбы с врагами правительства, так и за ее пределами. Сам автор проекта вскоре сделался и его исполнителем: по заданию Харли Дефо под чужими именами совершил несколько тайных поездок по стране с целью изучения настроений населения и его отношения к правящему кабинету министров. За свою службу Дефо ежегодно получал солидное вознаграждение в 400 ф. ст., проходя в списках платных агентов министра под псевдонимами Александра Голдсмита и Клода Гийо.
Как явствовало из данного письма, советы Дефо министру сводились к проекту организации всеобъемлющей шпионской сети как внутри страны для борьбы с врагами правительства, так и за ее пределами. Сам автор проекта вскоре сделался и его исполнителем: по заданию Харли Дефо под чужими именами совершил несколько тайных поездок по стране с целью изучения настроений населения и его отношения к правящему кабинету министров. За свою службу Дефо ежегодно получал солидное вознаграждение в 400 ф. ст., проходя в списках платных агентов министра под псевдонимами Александра Голдсмита и Клода Гийо.
Исколесив практически всю Англию, Дефо осенью 1706 г. отбыл в Шотландию, чтобы на месте выяснить, как относились жители этого королевства к предстоявшему объединению с Англией. И вскоре Дефо написал книгу «История Унии Великобритании», посвященную данному событию. Он оправдывал необходимость объединения королевств рядом преимуществ для Шотландии. На самом деле, реальные преимущества от Унии получала Англия, которая за счет присоединения шотландского королевства в значительной мере усиливала свой военный и экономический потенциал. Не случайно сам Дефо упоминал в книге, что королева «часто выражала пожелание увидеть завершенным великое дело создания Унии как можно скорее». Однако, если в Англии подавляющее большинство как в парламенте, так и за его пределами поддерживало Унию (в особенности это касалось крупной торгово промышленной буржуазии, извлекавшей из объединения королевств наибольшие дивиденды), то в Шотландии к подобному союзу отнеслись иначе. Дефо признавал: среди шотландцев имеется немало противников Унии, которые полагают, что Шотландия многое потеряет от подобного союза в торговле, а также будет устранена от участия в работе парламента. К тому же значительно уменьшатся политическое влияние и экономический вес ее знати и джентри.
Дефо упрекал людей, не видевших блага для себя в Унии, в заблуждениях и выражал уверенность, что их предрассудки со временем устранятся и все общество убедится в преимуществах союза с Англией. Пытаясь разубедить противников Унии, Дефо напоминал им о прошлых «кровавых годах» и том ужасающем разорении, которое понесли обе «родственные нации» в годы вынужденной изоляции друг от друга. «Тем, кто сожалеет об этой Унии из за отдельных неудобств в торговле или опасений неравноправия, продолжал Дефо, надлежит вспомнить годы жестоких репрессий, когда тюрьмы были переполнены, а эшафоты залиты кровью, когда церковь попиралась, а ее прихожане не могли воспользоваться свободой вероисповедания»130. Только через союз с Англией, уверял Дефо, Шотландия сможет получить конституционное правление, гражданские и религиозную свободы.
Однако посулы правительственного памфлетиста не могли убедить шотландцев в беспрекословном признании Унии. Массовое движение протеста против ее заключения началось в Шотландии еще осенью 1706 г. И тотчас властям Эдинбурга «родственная нация» отдала приказ произвести розыск лиц, виновных в подстрекательстве беспорядков, чтобы подвергнуть их наказанию. Должностным лицам магистратов, домовладельцам, хозяевам мастерских предписывалось следить за «достойным» поведением ремесленников, слуг, учеников, подмастерьев. Нарушителей общественного порядка, не пожелавших покинуть улицы и разойтись по домам, было приказано взять под стражу, а также подавить их волнения всеми необходимыми средствами. Примечательно, что при подавлении народных выступлений английские власти попытались снять с себя всякую ответственность за возможные последствия. «И мы далее объявляем гласил указ парламента от 24 октября 1706 г., что если какие либо ранения, увечья или кровопролития будут совершены при подавлении беспорядков, то совершившие это лица будут оправданы, поскольку действовали подобным образом, исполняя свой долг»131.
Оставаясь на службе у торийского министерства, Дефо оказался в двусмысленном положении. Противник тори, он должен был служить им, сторонник диссентеров, он вынужден был поддерживать англиканцев. В результате памфлетист лишился доверия обеих партий. «Два дня тому назад, писал он в «Ревю», я получил письмо от ожесточенного вига и другое от разъяренного якобита. Первый грозит повесить меня, когда его партия вновь придет к власти, другой угрожает немедленным убийством»132.
Недоверие к Дефо проявилось также у Джонатана Свифта, сотрудничавшего в ту пору с партией тори. Отношения между двумя известными литераторами, принадлежавшими к различным партиям, носили явно недоброжелательный характер, хотя в том не было признаков личного соперничества, как отмечал американский историк Дж. Росс. Скорее они отражали «конкуренцию двух социальных групп, к которым принадлежали писатели, двух социальных классов, которые они представляли»133. Трудно не согласиться с подобным утверждением, если вспомнить, что Дефо, представляя интересы партии вигов, выражал интересы купечества, а Свифт в это время защищал партию тори, отстаивавшую интересы землевладельцев. Так партийная борьба развела известных писателей по разные стороны баррикад, сделав их навсегда непримиримыми врагами. Первым, что называется, открыл огонь Дефо. На страницах «Ревю» он выступил с резкой критикой «Сказки бочки» Свифта. Тот не остался в долгу, и взаимные нападки литераторов не прекращались долгое время. Примечательно, что оба они работали на одного хозяина Роберта Харли, причем встречи министра со Свифтом происходили открыто, а с Дефо тайно. Но даже это обстоятельство не приостановило взаимных оскорблений памфлетистов. Упоминая журналистов вигов, Свифт затронул и Дефо: «Один из этих писателей, субъект, которого выставили к позорному столбу,.. в действительности такой тщеславный, сентенциозный и демагогический плут, что положительно невыносим». Дефо парировал, осыпая Свифта бранью: «Циничная, грубая личность, фурия, публичный ругатель, негодяй, носильщик, извозчик»134.
Недоверие к Дефо проявилось также у Джонатана Свифта, сотрудничавшего в ту пору с партией тори. Отношения между двумя известными литераторами, принадлежавшими к различным партиям, носили явно недоброжелательный характер, хотя в том не было признаков личного соперничества, как отмечал американский историк Дж. Росс. Скорее они отражали «конкуренцию двух социальных групп, к которым принадлежали писатели, двух социальных классов, которые они представляли»133. Трудно не согласиться с подобным утверждением, если вспомнить, что Дефо, представляя интересы партии вигов, выражал интересы купечества, а Свифт в это время защищал партию тори, отстаивавшую интересы землевладельцев. Так партийная борьба развела известных писателей по разные стороны баррикад, сделав их навсегда непримиримыми врагами. Первым, что называется, открыл огонь Дефо. На страницах «Ревю» он выступил с резкой критикой «Сказки бочки» Свифта. Тот не остался в долгу, и взаимные нападки литераторов не прекращались долгое время. Примечательно, что оба они работали на одного хозяина Роберта Харли, причем встречи министра со Свифтом происходили открыто, а с Дефо тайно. Но даже это обстоятельство не приостановило взаимных оскорблений памфлетистов. Упоминая журналистов вигов, Свифт затронул и Дефо: «Один из этих писателей, субъект, которого выставили к позорному столбу,.. в действительности такой тщеславный, сентенциозный и демагогический плут, что положительно невыносим». Дефо парировал, осыпая Свифта бранью: «Циничная, грубая личность, фурия, публичный ругатель, негодяй, носильщик, извозчик»134.
В марте 1713 г. Дефо был вновь арестован, на этот раз по обвинению в неуплате долгов. Через одиннадцать дней он вышел из тюрьмы, благодаря заступничеству Харли, однако на свободе пробыл недолго. Спустя несколько недель его арестовали теперь уже по более серьезному обвинению в государственной измене. Поводом для обвинения послужили три памфлета, в которых Дефо поднимал вопрос о престолонаследии. Данная проблема занимала в то время большое место в прениях партий. Дело в том, что у королевы Анны, бывшей замужем за датским принцем, родилось семнадцать детей. Все они, за исключением герцога Глостерского, умерли в раннем возрасте. Но вот в начале 1701 г. скончался последний наследник одиннадцатилетний принц. Парламент, обеспокоенный открывавшейся возможностью перехода короны к прямым наследникам Стюартов католикам Якову II и его сыну Якову III (Претенденту), спешно собрался, чтобы обсудить Закон о престолонаследии. В совокупности с рядом других законов он получил название «Акта об устроении». В соответствии с Актом английская корона после смерти королевы Анны должна была перейти к внучке Якова I Стюарта, супруге курфюрста Ганноверского принцессе Софье, а в случае ее смерти к ее сыну Георгу и его наследникам. Закон особо оговаривал, что корона не может быть унаследована католиком и всякий, кто вступит на престол, обязан присоединиться к англиканской церкви.