Мы так не умеем, вздохнула бабушка. Нам или рамы золоченые подавай, или старинные бюро, или полированные стенки с хрустальными люстрами. Это другая культура, Аля, это у прибалтов в крови.
При комнатке была кухонька совсем крошечная, метра в четыре, но вполне удобная. Красные кастрюльки, салфетки на подоконнике, фиалки в горшках. Чудо, а не кухонька! Просто из сказки братьев Гримм.
При комнатке была кухонька совсем крошечная, метра в четыре, но вполне удобная. Красные кастрюльки, салфетки на подоконнике, фиалки в горшках. Чудо, а не кухонька! Просто из сказки братьев Гримм.
При домике был садик, тоже малюсенький, словно игрушечный: полянка метров в пять с ровно подстриженной травкой и несколько клумб с флоксами, георгинами, ирисами, кустами гортензий. У низкого, не выше колена, заборчика росли низкие кусты сирени, отцветшего чубушника и малины. Около клумб стояли две лавочки садись и любуйся!
Какая же прелесть! без конца восторгалась Аля. Я чувствую себя какой-то принцессой в сказочном мини-королевстве!
Вот и правильно, улыбалась бабушка. Очень правильно, Аля, ощущать себя принцессой, причем в любом интерьере.
Утром пили кофе со свежими булочками их приносила хозяйка. На еще теплые булочки мазали свежайшее, вкуснейшее сливочное масло. «С хутора, от брата, объяснила Лайма, хозяйка. И сливки от него, и молоко. Он держит двух коров». Ах какие это были сливки и какое молоко!
Потом шли на море. Устраивались в дюнах. Во-первых, прятались от ветра, а во-вторых, Але там очень нравилось.
Вода была холодной да уж, не Черное море. И как долго надо было идти по мелководью! Зато привыкаешь к прохладной водице. Пару раз окунувшись, Аля бежала на берег. А уж если капризное прибалтийское солнышко уходило за тучи, становилось и вовсе холодно. Дрожа как осиновый лист, Аля докрасна растиралась махровым полотенцем, переодевала мокрый купальник и пила из прихваченного из дома термоса горячий чай.
Софья Павловна в море не заходила. А вот дышала с удовольствием! Дремала под пледом, укрывшись им с лицом от мелкого песка.
После пляжа шли обедать в кафе. Как же эти кафе отличались от столичных! Во-первых, чистота и красота. Во-вторых, вкуснотища. Именно там, в Юрмале, Аля впервые попробовала взбитые сливки.
После обеда прогуливались по променаду, центральной улице Йомас кафешки, магазинчики. Все маленькое, уютное, как игрушечное. И запах сдобы и кофе! Что может быть лучше?
Потом шли отдыхать. Бабушка укладывалась спать, а Аля читала и мечтала. О ком? Конечно же, о Максиме. Не было дня, чтобы она о нем не вспомнила.
Глядя на себя в зеркало, она удивлялась переменам. Нет, правда! Мягкий прибалтийский загар ей удивительно шел, лицо посвежело, волосы выгорели, посветлели. А если чуть-чуть туши на ресницы и блеск на губы Аля поймала себя на стыдной мысли, что она собой любуется. Такое с ней было в первый раз в жизни, и ей стало неловко от подобных мыслей. У зеркала торчать себе запретила. Но, проходя мимо, все равно задерживалась.
Это был размеренный, спокойный отдых словно по расписанию.
Аля видела, что и бабушка порозовела и посвежела, давление ее не мучило, вновь появился пропавший аппетит.
Так прошло десять дней. А на одиннадцатый рано утром, когда они еще спали, их разбудили нахальные автомобильные гудки.
Сонная Аля подскочила к окну и увидела Олю, стоящую с сигаретой у ярко-красных «Жигулей».
Накинув халат, Аля выскочила на улицу.
Ну наконец-то! воскликнула Оля. А мы уже хотели уезжать. Ну и дрыхнете вы, я вам доложу!
Из машины вышел высокий, худой, симпатичный мужчина с волосами, убранными в хвост.
Гарик, представила его Оля. Мой, как говорится, бойфренд.
Следом, довольно нехотя, с недовольными лицами вылезли молодая женщина и мужчина. Он был довольно сильно помят и, кажется, всем недоволен.
Геннадий, с кислой миной представился он и зевнул.
А вот женщина была красавицей. Настоящей красавицей с обложки журнала мод: высокая, тонкая, грудастая, с осиной талией и длиннющими, бесконечными ногами. Длинные черные волосы обрамляли узкое, бледное лицо, на котором горели огромные, в пол-лица, голубые глаза. Сочетание это было необычным и непривычным.
Женщина лениво откинула назад длинные волосы, широко зевнула и спросила голос ее был тягучим, довольно низким, хрипловатым и завораживающим:
А нормальный кабак тут у вас есть? Ну, чтобы по-человечески?
Да тут много, растерялась Аля, на каждом углу. И все замечательные. Кофе прекрасный, булочки вкусные. А творог и кефир вообще свежайшие.
Красавица уставилась на Алю, как на инопланетянку. Потом перевела взгляд на Олю. Во взгляде читались недоумение и удивление.
Творог? переспросила она. И кефир?
И снова посмотрела на Олю. Гарик расхохотался. А кислый Геннадий видимо, друг красавицы так и вовсе скорчился.
Творог? переспросила она. И кефир?
И снова посмотрела на Олю. Гарик расхохотался. А кислый Геннадий видимо, друг красавицы так и вовсе скорчился.
Аля слегка растерялась.
Не обращайте внимания, улыбнулся Гарик. Надя она такая! С приветом, как говорится! И творог ей не творог, и кефир не кефир. Надежда Андреевна у нас хищница, понимаете? Питается мясом, и желательно с кровью. А может и просто попить теплую кровушку. Пол-литра и все, свободен. Он громко рассмеялся.
Оля тоже зашлась в громком смехе:
Ребята, Аля у нас учительница! Ну и вообще очень правильная! И знает все о правильном и полезном питании!
Кокетливо поправив волосы, Надя лениво сказала:
Мне, Гарька, силы нужны на таких мудаков, как вы.
Вконец обалдевшая Аля переминалась с ноги на ногу и поглядывала на подругу.
Спас ситуацию Гарик.
Так, обратился он к Наде, кабак с трофеем мы тебе найдем, а потом и гостиницу. Примешь душ, отоспишься и придешь в себя. А то, ишь, мяса ей захотелось! На приличных людей стала бросаться! Всё, по коням! скомандовал он.
Надя и ее спутник быстро залезли в машину.
Оля подошла к Але.
Ну вот, видишь, виновато сказала она. Мы очень устали, всю ночь в дороге. Все, поедим, поспим пару часиков и придем в себя. Ты что, Алька? Обиделась?
Я? Да нет, о чем ты! Просто стоило ли приезжать, чтобы выставить меня последней дурой? Ладно, езжайте. А уж там как получится! И, развернувшись, она зашла в дом.
Села на кухне и разревелась.
Ну что она такого сказала, чтобы над ней посмеялись? Да пошли они! Тоже мне, важная публика! Хорошо бы они больше не появлялись, потому что не Оля ее защитила от противной Нади, а незнакомый мужик. А Оля просто стояла и насмехалась. Выходит, ба во всем права. И это надо признать.
На пляж Аля не пошла, сославшись на головную боль.
Слышала, как Лайма жаловалась бабушке на ранних и наглых гостей. Бабушка вошла в комнату, посмотрела на Алю и ничего не сказала. Взяла сумку и пошла на базар.
Аля провалялась до вечера, отлежав все бока, ну и накаркала голова действительно разболелась. А настроение было вообще хуже некуда. С тревогой поглядывала на часы семь, полвосьмого. Не едут и слава богу! Поклевала черники с молоком бабушкин улов с рынка. В который раз восхитилась бабушкиным тактом ни слова! А ведь поняла: что-то случилось и внучку обидели.
Нет, этого она Оле не простит. Прощай, Оля. И прощай, детство.
Часов в девять раздался стук в дверь. Аля вздрогнула и с испугом посмотрела на бабушку. Потом вскочила и бросилась открывать. На пороге стояла улыбающаяся Оля.
Ну привет! сказала она и чмокнула Алю в щеку. Здрасьте, Софья Павловна! Как драгоценное?
Спасибо, прекрасно, сдержанно ответила бабушка. И у тебя, видимо, тоже. Цветешь и пахнешь. И настроение замечательное!
Оля рассмеялась:
А что грустить? Отпуск, море, дорога! И бесконечные впечатления! И тут же обернулась к Але: А ты чего еще не готова? Ой, Добрынина, какая же ты копуха!
Готова? пересохшими губами прошептала Аля. К чему готова?
К загулу! Мы же договорились, что вечером загудим! Все тебя ждут, а ты в трусах и лифчике. Всё, на все сборы десять минут. Оля сурово глянула на подругу. Жду тебя на улице! У самой двери обернулась и надела на лицо милейшую улыбку: Не хворайте, дорогая бабушка, всего вам хорошего!
Какая я тебе бабушка, возмутилась Софья Павловна. Мне такой внучки не надо! И гневно посмотрела на Алю: Неужели пойдешь?
А почему нет? не поднимая глаз, ответила внучка.
Да потому! Лайма видела, как ты утром расстроилась. Как плакала, видела. Значит, обидели? Потом весь день как после поминок! А сейчас собралась? Снова побежишь за ней, словно собачонка? Снова будешь восхищаться прекрасной Олей и стараться ей подражать? Да и вообще что это за компания? Лайма сказала два взрослых дядьки и какая-то проститутка.
Не отвечая, Аля натягивала джинсы и кофту. Подлетела к зеркалу, расчесала волосы, мазнула по губам помадой, брызнулась духами и у двери обернулась:
Какая проститутка, ба? Твоя Лайма совсем ку-ку! Надя студентка мединститута, будущий врач. А эти «дядьки» врачи из Первой Градской! Все, ба, пока!
Как легко ей далось это вранье сама удивилась. Да уж, действительно набралась от подруги. И, кстати, дядьки эти были так не похожи на докторов, что ей стало смешно.
В машине пахло хорошими духами, и все довольно мило ее поприветствовали. Даже хмурая Надя выдавила из себя кривоватую улыбку.
Приехали на побережье, в полукруглое стеклянное здание знаменитого варьете и ресторана «Юрас перле» «Морская жемчужина».
Аля оглядела себя джинсы, кофточка, босоножки. Да уж, наряд не для такого шикарного места И Оля, и Надежда были одеты прекрасно светлые легкие платья, босоножки на каблуках, украшения на руках и в ушах. Настоящие столичные штучки, не то что она.
Оль, шепнула она, я, кажется в общем, поеду домой. Я тут ни к месту.
Да наплевать! Тоже мне, «Мулен Руж»! И решительно взяла Алю за руку.
В зале, куда их пропустили моментально и беспрепятственно, гремела музыка. Услужливый метрдотель провел их за столик у окна, за которым виднелись темное море и полукруг желтого месяца.
На сцене выступали артисты.
Народу было полно, ни одного свободного места.
Шумно, накурено, громко.
Модное место, сказала Оля. Гарька четвертак отвалил, чтобы попасть. Ничего себе цены в провинции, а?
Ну какая это провинция, не согласился Гарик. Это, Олюня, Европа!
Примерно через час Оля кивнула Але:
Пойдем продышимся, тут сдохнуть можно!
Вышли на берег, сели на лавочку.
Оля молча курила. Молчала и Аля.
Ну как тебе тут? От скуки не загибаешься? наконец спросила Оля. Представляю, как тебе весело с бабкой!