Я повернулся к Клементьеву:
А вы, капитан, принесите стул потяжелее и подоприте дверь. Тяжелая, взад-вперед мотаться не будет, но мало ли Если захлопнется, так тут и останемся, разве что гранатой дверь прожжем над засовом
Он как раз закончил, когда вернулся чуточку запыхавшийся старлей с тремя автоматами и парой запасных рожков к каждому. Себе он оставил «шмайсер» (видимо, его собственный), нам с капитаном вручил ППШ. Вытащил из карманов галифе две «лимонки», отдал нам, пояснив:
На всякий случай, лучше уж пересолить
Тут я был с ним полностью согласен, учитывая совершеннейшую неизвестность вокруг. Ну что же, разведгруппа получалась небольшая, но вооружена неплохо: автоматы, пистолеты, «лимонки», так и не понадобившаяся вторая «шестерка» по-прежнему у старлея за поясом в общем и целом, не так уж слабо
Часового поставили?
Так точно! отрапортовал он, прямо-таки переминаясь на месте от нетерпения.
Приказ будет такой сказал я, чуть подумав. Спускаемся вниз, если не встретим людей, выдвинемся к обрыву. Там осмотримся. Если кто-нибудь начнет обстреливать, немедленно отступаем и захлопываем дверь. В остальном действуем по обстоятельствам. Вопросы есть?
Почти сразу же старлей спросил:
Если обстреляют нас не немцы, а кто-нибудь другой? На немцев совершенно не похожий?
В таком случае отступаем, не открывая ответного огня, сказал я. Пошли осторожненько
И мы двинулись вниз плечом к плечу ширина спуска позволяла. Автоматы держали на из-готовку, обратившись в слух, как писали в приключенческих романах. Да уж, приключеньице Поначалу ступали осторожно, как по тонкому льду, потом как-то свыклись, под ногами был твердый, надежный камень, и никаких растяжек не видно.
Быстро вышли к дороге. Я не куперовский индеец и не разведчик, но без труда определил, что в пыли четко выделяются следы тележных колес или другой какой-нибудь повозки, а также отпечатки подкованных копыт и того и другого насмотрелся что в детстве у себя в городке, что на войне.
Присев на корточки, старлей осмотрел дорогу, прокомментировал негромко:
Слева направо проезжала какая-то повозка, запряженная парой лошадей А в обратном направлении конные, человек несколько Ни единого следа машины или мотоцикла, следов гусениц тоже не видно
И даже велосипедных нет, сказал я ему в тон. Сам вижу.
Он, нажав кнопку, вынул кортик с роскошным травлением на лезвии, поковырял землю. Лезвие входило легко, чуть ли не по рукоять.
Сплошной песок, сказал он, убрав кортик в ножны и выпрямившись. Там в Германии совершенно другая почва.
Сплошной песок, сказал он, убрав кортик в ножны и выпрямившись. Там в Германии совершенно другая почва.
Ну конечно, вряд ли мы были в той Германии, что осталась наверху. Где угодно, только не там
Вперед, приказал я.
И мы тихонько, настороженно двинулись по редколесью, мало походившему на аккуратненькие леса Германии. Быстро достигли края обрыва, откуда открывался вид на многие километры. Куда ни глянь, пейзаж один и тот же, огромная равнина, густо поросшая травой, и далеко за ней кромка леса, в обе стороны уходившая за горизонт. Тишина, легонький ветерок, чистейший воздух, пахнущий лесом и травами, на голубом небе солнце совершенно привычного вида.
Товарищ капитан, посмотрите влево, сказал старлей звенящим от любопытства голосом. Во-он там Дом, точно И дымок из трубы
Я напряг зрение, насколько мог. И точно, там виднелось светлое пятно, словно бы похожее на свободный от травы участок песчаной почвы, посреди него стоял неразличимый в деталях домик, казавшийся отсюда в половину спичечной коробки, и от него в небо практически вертикально (похоже, там ни ветерка) поднималась темная струйка дыма, тонюсенькая, чуть толще иголки. Не похоже на пожар просто кто-то печь топит
Я сбегаю за биноклем, товарищ майор? предложил старлей. Отличный цейс, восьмикратник
Не стоит, сказал я. Прикиньте сами: расстояние такое, что мы и в бинокль мало что увидим Очень уж далеко.
Пожалуй, согласился он, оживился. А если рискнуть
Проследив направление его взгляда в сторону дома, нетрудно было понять ход его мыслей. Меня самого так и подмывало, но я азарту не поддался все же не мальчишка, начитавшийся тех самых приключенческих романов. Как ни любил я их в детстве и в юности, но вряд ли имеет смысл
Никакой глубокой разведки, сказал я твердо. Возвращаемся назад, будем ждать прибытия спецгруппы, подумал и хмыкнул: Чует мое сердце, без вашего разведвзвода уж точно не обойдется, а то и меня привлекут.
«А если не привлекут, постараюсь из кожи вон вывернуться, но набиться в глубокий поиск», подумал я. Вполне могут привлечь, и Клементьева тоже, как инженера дивизии и представителя дивизионной разведки, к тому же уже знакомых с обстановкой. Ну, а разведчиков обязательно пошлют по окрестностям, к бабке не ходи
Назад, шагом марш! приказал я.
Ох, как не хотелось старлею уходить! Да и Клементьеву, похоже, тоже. Да и мне, откровенно говоря. Но мой приказ был выполнен беспрекословно. Мы вернулись, заперли дверь на засов, поднялись в подвал. Клементьев откровенно зевнул, прикрывая рот ладонью. Заметив это, старлей предложил:
Товарищ майор, устроить вас с товарищем капитаном на ночлег? В доме четыре кровати, две для вас мигом освобожу.
Да неудобно как-то бойцов сгонять, сказал я. Возьму шинель из машины, устроюсь как-нибудь, и капитан тоже. Мы с ним далеко не все время штаны в штабе протираем, по-всякому приходилось ночевать
Старлей энергично возразил:
Неудобно как раз будет, если офицеры из дивизии улягутся на полу, а бойцы будут дрыхнуть на перинах. Против субординации.
Ладно, сказал я. Проводите товарища капитана, а мне просто объясните, куда мне потом идти. Поброжу с часок, что-то спать совершенно не тянет
Обычно я, как практически все на фронте, не упускал случая выспаться или подремать могли и посреди ночи поднять, не так уж редко случалось. Засыпал моментально и спал крепко, но на сей раз сна, и правда, не было ни в одном глазу. О причинах и гадать нечего такое открытие взбудоражило не на шутку. Редко такое со мной случалось, но обстоятельства слишком уж причудливые. Такого никто не видывал
По городку прогуляться пойдете? спросил старлей. Ну что, вроде неопасно, наши патрули до утра ходить будут
Нет, пожалуй, сказал я. Посмотрю-ка эту «обсерваторию» смотришь, и ко сну потянет
Они с Клементьевым ушли, а я (старлей показал нужную дверь на втором этаже) направился в башенку. Которая меня до этого совершенно не интересовала после обстоятельного доклада старлея. А теперь вот пригодилась как возможность убить время, пока спать не захочется.
Справа от входа (мы ее сразу увидели, когда подъехали) была пристроена высокая, метров десяти, башенка без окон: круглая, с чем-то вроде застекленной беседки наверху. Она была выкрашена под цвет дома, и невысокая, конусом, крыша крыта черепицей под стать кровле дома но все равно, хоть я и не архитектор, как-то с первого взгляда она с домом не гармонировала, поздняя пристройка, без сомнения. Ни в одном немецком городе мне таких прежде не приходилось видеть.
Стены сложены из кирпича, и винтовая лестница, ведущая наверх вокруг кирпичного же опорного столба, кирпичная. Фонарь не понадобился: генератор исправно работал, и лестница была довольно ярко освещена едва я, открыв дверь, повернул выключатель, зажглись лампочки. Наверху небольшое помещение, сплошь застекленное, правда, перегородки меж высокими окнами довольно широкие, массивные, из кирпича же ну понятно, крыша должна весить немало.
Старлей был прав, охарактеризовав ее как «обсерваторию», она самая и есть. У одного окна, очень близко к нему, стоял на солидной треноге большой телескоп в бронзовом корпусе, и возле окуляра удобное кресло. В другом углу огромный глобус на массивной подставке из темного дерева. Не Земли, а звездного неба. Тут же книжная полка. Я наугад вытянул одну книгу точно, что-то по астрономии рисунки созвездий, и старинные, с изображениями то ли богов, то ли людей, разных животных, ага, Скорпион, Весы, Рак и так далее и гораздо более современные. Остальные книги, надо полагать, той же тематики. На столе толстые тетради и листы бумаги. Ну что же, не подлежит сомнению, то ли отец нынешнего хозяина, а то и дед, всерьез увлекались наблюдениями за звездным небом. Но никак не он сам: вопреки обычной немецкой аккуратности-опрятности (тротуары перед домом мыли, швабрами драили, ага) пол покрыт слоем пыли толщиной едва ли не с палец (на ней четко отпечатались следы наших армейских сапог, кажется, двух человек), да и на всем вокруг лежала застарелая пыль, а бронзовая труба телескопа потемнела, кое-где покрылась большими пятнами ядовито-зеленой окиси. Однако глубоко выбитые надписи еще читались: ага, Карл Цейс, Иена, судя по знакомой мне уже кайзеровской короне, еще во времена империи произведен вот и дата девятьсот второй. Судя по пыли и общему запустению, «почтарь» астрономией не интересовался абсолютно и сюда не поднимался, я так прикинул, лет несколько. Ну да, у него свои забавы, в подвале
Как-то неуютно было при электрическом свете на верхотуре, в той стекляшке с окнами без единой занавески: в городке тишина и покой, но война накрепко вбила в подсознание кое-какие рефлексы Так что электричество я погасил луна и так давала достаточно света. Опустил нижнюю половинку окна (заранее заметил большие, удобные бронзовые крючки), насколько удалось, выбил пыль из обитого, кажется, плюшем сиденья кресла, немилосердно при том расчихавшись, перетащил телескоп тяжеленный, зараза! сел и без особого труда навел его на луну. Никогда особенно астрономией не увлекался, но так уж люди устроены: многих тянет при удобном случае посмотреть во всякую оптику отнюдь не по служебной необходимости и вокруг, и на небо. Один наш майор из штаба дивизии еще в Польше отыскал где-то подзорную трубу: бронзовую, раскладную, сделанную тем же «Карлом Цейсом» в Иене, судя по клеймам и надписям, предназначенную для военно-морского флота. Отчистил, привел в божеский вид и частенько выкраивал часок, чтобы полюбоваться на луну, звезды «и прочие небесные планеты», как выразился один из героев Аркадия Гайдара. К этому давно привыкли, подшучивать перестали, иные даже просили дать глянуть кличка Звездочет к нему пристала прочно