Коди, я так рад начал было он, но не договорил, поперхнувшись угрызениями совести за свои недавние мысли.
Она прошла, прихрамывая, мимо него и тяжело опустилась на кровать. На ней была одежда, которую Кокрен не видел прежде шорты цвета хаки и мужская клетчатая фланелевая рубашка, но от нее пахло застарелым потом, и ее голые ноги, покрытые красновато-коричневым загаром, были исцарапаны и заляпаны грязью. Закрыв дверь и снова набросив цепочку, Кокрен уныло вспомнил, что за всю неделю солнце ни разу не проглянуло сквозь облака.
Пламтри мотнула головой, тряхнув спутанными волосами, и пробормотала, обращаясь, похоже, к себе:
Как мне держаться, как не поддаваться ему? Я чувствую себя так, будто меня растянули на дыбе! Даже Валори способна лишь придержать его, да и то изредка. Она посмотрела на пистолет в руке Кокрена, а потом встретилась с ним взглядом налитых кровью глаз. Пожалуй, пристрелить меня было бы наилучшим выходом, этот Мавранос не дурак. Но сейчас лучше скажи: найдется ли у тебя что-нибудь выпить? Она потянула воздух носом и скривила грязные губы. Фу, как здесь воняет! Тебе в школе разве не рассказывали о гигиене?
Я Кокрен вновь осекся, без дальнейших слов бросил револьвер на кровать и взял с подоконника пинтовую бутылку «Вайлд теки». И лишь после того, как она взяла у него бутылку, нерешительно взял револьвер и сунул его за ремень.
Пламтри запрокинула бутылку и сделала несколько жадных глотков, морщась при этом (видимо, виски щипало ей ободранный уголок рта), но одновременно кивая ему, а когда наконец опустила бутылку и осторожно вытерла рот, то хрипло выговорила, дыша на него бурбоном:
Ты не стесняйся, всади пулю мне в задницу, как только обстоятельства позволят. Если я превращусь в моего папашу, так ты хотя бы остановишь меня! Когда Кокрен дал ей бутылку, в ней было не меньше половины, а теперь осталось от силы на дюйм. Сколько времени меня не было? спросила она. Похоже, что не слишком долго, раз ты все еще здесь. Я боялась не застать тебя Ощущение было такое, будто все это случилось год назад и король уже безвозвратно умер.
Сегодня понедельник, шестнадцатое, ответил он, все того же января. Ты отсутствовала полных двое суток Он подумал было, не стоит ли обтереть горлышко бутылки, но не стал этого делать, а просто отхлебнул.
Где ты была? спросил он, проглотив отдающую дымком едкую жидкость.
Сид, ты настоящий джентльмен. Где была я? Я Она резко вздохнула и вдруг громко всхлипнула, подняла взгляд на него, и ее глаза широко раскрылись. Костыль! Ты нашел меня! Она вцепилась в покрывало, как будто комната качалась, словно лодка на волнах, а в следующий миг схватила его за руку, заставила опуститься на кровать рядом с собой и уткнулась лицом в его рубашку. Боже, я как избитая зубы болят так, будто кто-то пытался их вырвать И я ничего не соображаю, проговорила она сквозь тихие рыдания. Только ты все равно меня не прогоняй. И не позволяй мне снова убегать! Прицепи меня наручниками к трубе в ванной или как-нибудь еще. Он обнял ее обеими руками и почувствовал, что ее трясет. Но не надо делать ему плохо, если он появится.
Он погладил ее по грязным волосам и поцеловал в макушку. «Надо было просто выбросить эту кассету, что я вынул из автоответчика, думал он. Даже если она могла бы послужить мощной приманкой, как я мог вообще подумать о том, чтобы выкинуть эту женщину из ее собственной головы, чтобы вернуть Нину? Или даже просто усугубить проблемы Дженис, добавив еще одного призрака в ее скорбный зверинец? А Нина мертва, она способна быть лишь тем, что Кути назвал диском долговременной памяти, как Валори. Клянусь, я не пойду на это!»
Бутылку он держал в правой руке, у нее за спиной, и очень хотел поднести ее ко рту.
Где ты была, Дженис? ласковым тоном спросил он.
Где? Она содрогнулась всем телом и оттолкнула его. Эй, снова жмешься ко мне? Дженис не стала вскрываться на этом прикупе? Или тут побывала Тиффани, и поэтому ты оказался на кровати? Сколько времени прошло сейчас?
Кокрен поднялся.
Здесь была Дженис, устало сказал он, и оставалась всего несколько секунд. Коди, я хотел бы впрочем, не важно. Так где вы все были?
Я была так вот, я была за городом, на холмах. Я должна, что ли, была это запомнить? В лесу, среди людей в плащах с капюшонами, которые убивали коз. По ее щекам побежали слезы, она вытирала их, размазывая грязь, но когда вновь заговорила после непродолжительной паузы, ее голос звучал бодро, вернее, с деланым весельем. Одну из козьих голов подняли на на шесте, и я на пару ударов сердца вылезла вперед, когда она говорила с нами (думаю, на греческом). Козья голова говорила на человеческом языке. У коз горизонтальные зрачки, потому что они в основном смотрят из стороны в сторону, а у кошек вертикальные зрачки, потому что они всегда смотрят вверх и вниз. Мои зрачки торчат на месте, как наказанные ученики после уроков. Я не знаю, что это за люди в капюшонах. Она подтолкнула бедром табличку «НАДА». Что это у тебя, уиджа? Спроси у доски, кто они такие. Она улыбнулась ему. Из носа у нее пошла кровь. Люди в капюшонах.
Кокрен взглянул на часы-радиоприемник, стоявшие на тумбочке. До встречи с Мавраносом оставалось еще полтора часа. За эти два дня он пристрастился к одному маршруту: на Русский холм шел пешком по Ломбард-стрит до Ван-Несс-авеню, оттуда на канатном трамвае спускался на Калифорния-стрит, пересаживался на другой и доезжал до Чайна-тауна, но сегодня придется поехать на машине и надеяться, что удастся припарковаться. Можно будет даже попросить Коди высадить его на углу где-нибудь между Вашингтон-сквер и Грант-авеню. «Нет, она уже сейчас слишком пьяна; может быть, удастся усадить за руль Дженис»
Ладно, сказал он, шагнул в ванную, снял с вешалки лицевое полотенце, бросил ей и опустился на четвереньки, чтобы поднять чистую пепельницу. Коди, у тебя кровь из носа идет, сказал он, поставив пепельницу на табличку-уиджу. Прижми тряпку. Он сел на кровать и прикоснулся пальцами к круглому краю прозрачной стекляшки. Где с кем была мисс Пламтри за последние несколько дней? спросил он уиджу.
Еще не договорив, он сообразил, что Коди следовало бы тоже прикоснуться к пепельнице, а значит, нужно вывести из игры призрак Нины, но пепельница уже задергалась.
Записывай буквы, как только обозначатся, нервно сказал он Пламтри.
Я запомню, ответила она приглушенным голосом сквозь полотенце.
Будь добра ну, вот. Пепельница задержалась у буквы L и переползла в сторону к Е.
Леттерман, буркнула Пламтри. Так я и знала. Я, значит, была с Давидом Леттерманом.
Когда пепельница-планшетка последовательно показала буквы L-E-V-R, Пламтри резко выдохнула, поднялась, дошла до тумбочки, где стояла бутылка виски, и отхлебнула, снова поморщившись.
Чертов «Левер Бланк», пропыхтела она; струйка крови стекла ей на подбородок, этого-то я и боялась. Проклятый старый монстр не хочет развязаться с этими язычниками-хиппи, даже несмотря на то, что именно они сбросили его с крыши, тогда, в Соме.
Никакой это не левер, будь он неладен! громко перебил ее Кокрен, не отрывавший взгляда от таблички. Сделай милость, запиши все-таки буквы! L-E-V-R без второй Е. Теперь I, а вот теперь Е Да возьми же ты карандаш! Он быстро взглянул на девушку. Ты уже всю комнату залила кровью.
Ладно, ладно, извини. Просто руки плохо слушаются, будто у меня артрит. Алкоголь ощутимо подействовал на нее. Возвращаясь к кровати, она раскачивалась, как корабль в бурном море. Так, что? спросила она, взяв бумагу и карандаш.
L-E-V-R-I-E-R-B, проговорил он по буквам. И еще L и A.
Она уставилась на доску, выпучив глаза.
N и C приговаривала она, старательно выводя буквы на бумаге.
Прошло еще несколько напряженных секунд, и Кокрен оторвал пальцы от пепельницы.
Вот и все. Что получилось? Levrierble?
Levrierblanc. Она вытянула руку с листом, который уже успела испачкать кровью, и дерзко, превозмогая страх, взглянула на Кокрена. Я бы сказала, что это тот же «Левер Бланк», только в профиль. То бишь, по-французски. Она снова прижала к носу полотенце.
Моя жена француженка, сказал он и покачал головой, так как, еще не закончив фразу, понял, что объяснение не слишком толковое. Была.
Я знаю. Очень жаль, ужасное несчастье. Она чиркнула грязным ногтем по бумаге, уронив на нее еще несколько капель крови. Здесь два слова. Blanc второе, как в имени Мел Бланк.
Кокрен кивнул. Она, несомненно, была права, а он подозревал, что, не будь их оператором сейчас Нина, они получили бы этот самый «Левер Бланк» на самом что ни на есть простом английском языке.
Козья голова, протянул он, говорящая по-гречески. В памяти у него сразу возник Лонг-Джон Бич, распевавший дурацкие стихи насчет «живет у моря в Икарии, и там резвится-веселится в туманах Аттики родимой». Знаешь, хорошо бы записать все, что тебе удастся вспомнить о народе из этого самого «Левер Бланк». Он снова взглянул на будильник. Но не сейчас. Мне меньше чем через час нужно встретиться с Мавраносом. Пусть Дженис высадит меня около того места, она «Она не пьяна в лоскуты», мысленно добавил он, У нее кровь не хлещет из носу. А потом ты вернешься сюда и
Пустить Дженис за руль? Ну уж нет, в жопу ее! Я сама поведу и встречусь с этим Мавром как его там Мавраносом вместе с тобой. Мы это провернем! Не желаю иметь на руках кровь отца этого малыша ни на час дольше, чем необходимо. По ее запястью стекала ее собственная кровь. Он ведь чего хочет, папаша мой, он хочет стать королем сейчас, раз уж это не удалось ему в его собственном теле. Ему позарез нужно мужское тело. Думаю, что, если нам удастся прочно вернуть Крейна к жизни, у папаши больше не будет смысла болтаться тут, и он просто вернется в свою летаргию, как вирус герпеса в период ремиссии. У тебя ведь нет герпеса, да?
Козья голова, протянул он, говорящая по-гречески. В памяти у него сразу возник Лонг-Джон Бич, распевавший дурацкие стихи насчет «живет у моря в Икарии, и там резвится-веселится в туманах Аттики родимой». Знаешь, хорошо бы записать все, что тебе удастся вспомнить о народе из этого самого «Левер Бланк». Он снова взглянул на будильник. Но не сейчас. Мне меньше чем через час нужно встретиться с Мавраносом. Пусть Дженис высадит меня около того места, она «Она не пьяна в лоскуты», мысленно добавил он, У нее кровь не хлещет из носу. А потом ты вернешься сюда и