«Придурок!»
Идем, сказала девушка и, повернувшись, зашелестела между кустами сирени.
Потоптавшись секунду на месте, все еще ничего толком не понимающий Кержак поплелся за ней. Буквально в метре-полутора, за кустами, точнее внутри зарослей сирени, обнаружилась крохотная полянка, на три четверти занятая неведомо когда и как попавшей сюда кроватью. К удивлению Кержака, кровать была застелена. Впрочем, в этом он мог и ошибиться, все-таки ночь на дворе. Но одно из двух: или кровать действительно была застелена бельем аспидно-черного цвета, или это у него воображение разыгралось.
Между тем блондинка («Ее зовут Тата, вспомнил он. Тата Кээр».) подошла к постели, если, конечно, это все-таки была постель, и повернулась к Кержаку лицом.
Как исчезла с нее одежда и куда, Кержак заметить не успел. Но факт, вот она стоит перед ним, одетая в свои широкие штаны и бесформенную робу, и вот уже она нагая белое тело, кажется, фосфоресцирует в лунном свете делает шаг ему навстречу.
Взгляд Кержака непроизвольно уперся в густо заросший курчавым волосом лобок девушки. Если лунный свет не обманывал, Тата и в самом деле была блондинкой.
Ну же, Кержак! сказала Тата, нежно и повелительно одновременно. У вас что, принято выдерживать паузу?
Нет, ответил Кержак, с трудом протолкнув слово через мгновенно пересохшее горло. У нас
«Ох, черт!»
Тата решила оставшиеся нерешенными проблемы сама. У нее оказалось упругое и горячее тело, и двигалась она грациозно и в то же время стремительно. Кержак просто за ней не поспевал, но ее это, кажется, совершенно не беспокоило, потому что понятно было ему понятно, а уж ей тем более, что это не он ее имеет, а она его. По полной программе.
Впрочем, очнувшись от нежданно свалившегося на него наваждения, уже под ласковыми солнечными лучами Кержак с чистой совестью мог сказать хотя бы самому себе, что ни о чем не жалеет. Тата, по-видимому, тоже осталась довольна, но ее рядом с собой он не обнаружил.
Хмыкнув, Кержак поднялся с постели это все-таки была именно постель, собрал с кустов разбросанные в спешке детали своего гардероба и быстро оделся. Не хотелось предстать с голым срамом перед кем-нибудь еще. Только приведя себя в божеский вид, Кержак позволил себе закурить. Он снова присел на кровать обычная такая полутораспальная кровать, даже новая, кажется, вытащил из кармана пиджака пачку «Мальборо», на которое подсел еще в восьмидесятые, выудил сигаретку и прикурил от зажигалки.
Наступило утро. Уже было не только светло, но и стало заметно теплее.
«А кстати, лениво подумал Кержак, затягиваясь. Как мы с Татой не замерзли? Ночью, поди, градусов пятнадцать-шестнадцать было!»
Он посидел немного, покуривая, потом посмотрел на часы было 7:20 утра, пожал плечами и, встав с кровати, неспешно пошел к себе, раздумывая о том, будет или не будет у них, в свете ночных происшествий, традиционная «семейная» трапеза, в данном случае завтрак? И что ему делать, если нет? В том смысле, что удобно ли заявиться на «господскую» половину в поисках «хлеба и питья насущных»?
Раздумывая об этом, он миновал пост охраны, поднялся наверх, заглянул в уборную отлить и лицо сполоснуть и, так ничего и не решив, вернулся в свою ком-нату.
Но, как оказалось, приключения, начавшиеся еще ночью, отнюдь не закончились. Он только собрался пойти принять душ, переодеться и побриться, а там, глядишь, и вопросы с завтраком как-нибудь прояснятся, когда в дверь вежливо постучали.
Войдите, предложил Кержак, оборачиваясь к начавшей открываться двери.
За нею в коридоре обнаружились давешние ночные гости. Мужчины. Все трое. Руки у них были заняты, потому что в руках гости держали массу разнообразных вещей: кофейник, чашки, какие-то кувшинчики, сделанные из желтоватого поделочного камня, хрустальные стаканы и что-то еще.
«Ну что же, решил Кержак. Похвально. Пришли знакомиться не с пустыми руками».
Мы не знакомы, словно читая его мысли, сказал тот, что постарше. Разрешите представиться, Йёю.
Это был высокий представительный мужчина, но не грузный, а, наоборот, поджарый, подтянутый. Кожа у него, как и у его спутников, была смуглая, и до того, как он начал седеть, Йёю был жгучим брюнетом. Эдакий француз или итальянец, но из южных, разумеется.
Йёю, сказал гость.
Йёю? удивленно переспросил Кержак.
Да, просто Йёю, подтвердил тот. Но, если вы предложите какой-нибудь аналог в русском языке, я возражать не стану.
У Йёю был красивый «бархатный» голос баритональный бас и интересное лицо, а глаза его были внимательны и выдавали наличие недюжинного интеллекта.
«Непростой дядя, отметил про себя Кержак. И сколько же раз мне еще придется употреблять это поганое словечко непростой?»
Да нет, отчего же! якобы смутился Кержак. Йёю. Это я могу запомнить. Ну а я, стало быть, Игорь.
Очень приятно, Игорь, склонил голову Йёю. Жест был вроде бы знакомый, естественный, но выполнен как-то не так. Не по-человечески.
Мы подумали, что вы не спите уже, и решили зайти. Разрешите? Йёю говорил по-русски, как иностранец, выучивший язык в тиши лингафонных кабинетов, где-нибудь в Оксфорде или Йеле, но никогда в России не бывавший.
Проходите, пожалуйста, сразу же ответил заинтригованный Кержак.
И они вошли.
Счёо, представился второй мужчина. Он тоже был высок, худощав и подтянут, но по-другому, иначе, чем Йёю. Кержаку он чем-то напомнил пародийного немца из старых советских фильмов, только монокля не хватало, да волосы были темно-каштановыми, а не белесыми.
Скиршакс, сказал третий. Этот, несомненно, был военным, как установил для себя Кержак еще ночью.
Очень приятно, ответил им Кержак. Игорь. Да проходите же! Ставьте все на стол, предложил он, видя, что гости не знают, как распорядиться принесенным с собой имуществом.
Мужчины не заставили его повторять приглашение дважды и, войдя в маленькую комнатку Кержака, ловко по ней распределились, так чтобы не мешать один другому, и споро расставили многочисленные предметы на крошечном столике.
У вас отменно вкусный кофе, сделал комплимент Йёю, разливая горячий над ним поднимался ароматный пар кофе по маленьким фарфоровым чашечкам.
А это наш, как сказать?.. Скиршакс запнулся, подыскивая подходящее слово в чужом языке. Коньяк? Бренди? Да, так. Попробуйте, Игорь.
Скиршакс взял один из кувшинчиков, разлил «коньяк» напиток насыщенного чайного цвета по стаканам и один из них протянул Кержаку. Кержак попробовал. «Коньяк» оказался неплох. Резковат, пожалуй, несколько прямолинейно крепок градусов под пятьдесят, не меньше! но вкус и запах имел вполне достойный.
Отличный бренди, похвалил он, доставая из кармана сигареты. Не возражаете?
Ни в коем случае, ответил Йёю, в свою очередь доставая из внутреннего кармана темно-серого пиджака толстую черную сигару.
Комната, в которой жил Кержак, была уютная, но маленькая. Кроме кровати, шкафа и низкого столика, целиком занятого сейчас разнообразной посудой, в ней имелось только два стула. А собравшихся было четверо.
Садитесь, господа, предложил Игорь Иванович, делая широкий жест рукой. Правда, стульев у меня маловато, так что кому-то придется сесть вместе со мной на кровать.
Скиршакс кивнул и сел на кровать. Остальные тоже сели.
Игорь, сказал Йёю, сделав глоток кофе и секунду с видимым удовольствием смакуя его вкус, вы ведь разведчик, не так ли?
Ну, где-то так, уклончиво ответил Кержак, повторив любимую присказку своего учителя.
Не прибедняйтесь, усмехнулся в ответ Йёю. Я правильно сказал? Вы генерал.
Генерал-лейтенант, уточнил Кержак. В отставке.
Мы все в отставке, сухо сообщил Счёо.
Я даже два раза. Йёю был невозмутим. Я, Игорь, пережил два переворота, но жизнь от этого стала для меня только интересней. Поверьте!
У вас там переворот? поинтересовался Кержак. Разговор принимал очень интересный оборот. Очень.
У нас там Йёю отметил слово «там» грустной улыбкой, у нас там, Игорь, тотальная война и переворот одновременно.
Плохо дело, обтекаемо отреагировал на новость Игорь Иванович. А с кем воюете?
С врагами. Ответ Скиршакса был предельно лаконичен.
«Ну что я, в самом-то деле?! остановил себя Кержак. Можно подумать, что я знаю, о чем идет речь».
С врагами. Ответ Скиршакса был предельно лаконичен.
«Ну что я, в самом-то деле?! остановил себя Кержак. Можно подумать, что я знаю, о чем идет речь».
Не обижайтесь, сказал Йёю, который, по-видимому, все понял. Еще успеете разобраться. Все равно ведь придется разбираться.
Полагаете, придется? Такого оборота Кержак, признаться, не ожидал.
Разумеется, поддержал Йёю Счёо. Ведь вы теперь с нами. А мы с вами.
Он улыбнулся. У Счёо была странная улыбка. Скорее это был намек на улыбку, но намек блеклый, неживой, как свет болотных огоньков.
До переворота я стоял во главе Личного Его Императорского Величества Информационно-аналитического бюро, продолжил Счёо. Это была личная разведка покойного императора. Так что мы коллеги. Правда, воинского звания у меня не было.
У меня тоже, кивнул Йёю. Я делал то же самое для предыдущего императора.
«Вот оно как! не очень сильно удивился Кержак, чего-то в этом роде и ожидавший. Интересно, как часто у них меняются императоры?»
А я был командиром гарретских стрелков, сказал Скиршакс. Гвардии полковником.
Кержак из его слов ничего не понял и вопросительно посмотрел на Йёю.
Йёю не заставил себя просить дважды и тут же пояснил:
Гарретские стрелки это название гвардейского полка. Гвардейский полк это примерно то же самое, что корпус спецназа, а звание гвардии полковника соответствует армейскому званию генерал-лейтенанта.
А теперь, значит, к нам прибыли, вроде бы нейтрально, но на самом деле с вполне определенным подтекстом подытожил Кержак и сделал глоток кофе.
Кто бы его ни варил, кофе вышел хороший. Без дураков.
Вам не следует об этом беспокоиться. Йёю понял и контекст, и подтекст правильно. Ваша планета нейтральная территория.
Он втянул в себя дым сигары Кержак успел уже заметить, что Йёю затягивается по-настоящему, выпустил его и продолжил:
Наша цель, Игорь, империя, а не Земля. Он посмотрел Кержаку в глаза и кивнул, как бы подтверждая этим свои слова. Мы хотим вернуться, и на Земле нам делать нечего. Отдохнуть, набраться сил, это да, но не более. По некоторым обстоятельствам, о них позже, мы не можем включить Землю в состав империи. Таково условие, но!..