Зачем-приходили-вспомогалы-почему-РоббиО'Тул-лежит-в-твоей-постели?
Я вывернулась. Ни про товарищей Робби, ни про оружие не заикнулась для Бриджид безопаснее ничего не знать. Невинно захлопала ресницами, сообщила: Робби словил шальную пулю, должны ведь мы о нем позаботиться; а что до вспомогал, так они всюду рыщут, вчерашний день ищут.
Бриджид, крайне раздосадованная, выплюнула ряд проклятий: в адрес британцев, в адрес солдат Республиканской армии, в адрес доктора, который дома не бывает; прошлась и по «вертихвосткам, которые воду мутят». Я не стала огрызаться. Мои мысли стремились к Томасу. Хоть бы он поскорее приехал! Усталая до предела, я легла спать в постель Томаса. Это казалось удобно и даже естественно: Томас занимал комнату, смежную с комнатой Оэна, ну а моя кровать была ведь занята Робби.
Томас вернулся ранним утром, пробыв в отлучке четверо суток. Мэгги О'Тул караулила его на пороге. Сразу потащила к Робби, и Томас снял бинты, продезинфицировал раны, произвел орошение, снова наложил повязку и выдал:
Поистине, миссис О'Тул, ваш сын удачлив, как ирландец. Глаза лишился, но жить будет.
Явился Дэниел О'Тул, сообщил Томасу о ночных событиях, не упустив ни единой подробности. Не упомянул лишь, что я заняла комнату Томаса. Без задней мысли Томас, тоже усталый, вошел к себе, разделся и лег, разбудив меня и сам испугавшись не на шутку.
Господи, Энн! Откуда ты взялась? Извини, но я правда не знал. Еще подумал, постель мою не застелили, но с учетом обстоятельств это простительно. Почему ты с Оэном не легла?
Слава богу, вернулся наконец-то! От избытка чувств я едва не расплакалась. Вымучила:
Как Робби?
Томас повторил уже сказанное родителям юного контрабандиста, добавив, что раны затянутся, если только не будет заражения крови.
Как Робби?
Томас повторил уже сказанное родителям юного контрабандиста, добавив, что раны затянутся, если только не будет заражения крови.
Некоторое время мы молчали. Будущее чреватое, как грозовая туча, давило на наши мысли. Наконец Томас произнес вполголоса:
Дэниел говорит, задействовать кобылу ты придумала; говорит, если б у тебя план так быстро не созрел и если бы не был таким удачным, Робби и его товарищам не поздоровилось бы. Вспомогалы и усадьбу наверняка бы спалили. Им, чтобы людей без крова оставить, поводов почти не нужно, а тут контрабандисты
Кажется, из меня вышла бы неплохая актриса, протянула я, польщенная похвалой.
Вот и Дэниел так сказал. А еще он сказал, по выговору ты ну чистая американка. Томас помрачнел и после некоторых колебаний спросил: Откуда у тебя американский акцент, Энн?
Просто сымитировала. Надо было поживей соображать все средства годились. Я прикинула, что американкой притвориться выгодно. Сам подумай: раз я из Америки, какое мне дело до Ирландской республиканской армии? Стану ли я прятать у себя солдат? То-то, что не стану. Я не препятствовала помпончатым, когда они захотели осмотреть дом; я болтала о пустяках, разыгрывала этакую легкомысленную особу, дамочку с придурью, кокетку. А мозг мой работал. План родился еще в холле. Но, когда помпончатые обнаружили распахнутый шкафчик с медикаментами, я решила: всё, конец. Чуть духом не пала.
Тут тебе и пришла мысль насчет лауданума? уточнил Томас, чуть покривившись.
Да. Кстати, по мистеру О'Тулу тоже театральные подмостки плачут.
А в какой момент ты догадалась привлечь кобылу? Энн, это же просто гениально! Сразу всё объясняется: лужа крови, переполох; ночь а управляющий бодрствует
Это из книги. Я читала об одном семействе, которое жило в Луисвилле, штат Кентукки. Давно в середине девятнадцатого века. У этого семейства был конный завод, племенные скакуны продавались богатейшим американцам
Не совсем так. Я не читала книги о луисвилльских коннозаводчиках. Я эту книгу написала. Впрочем, велика ли разница? Существенна ли доля лжи? Я решила, что нет, несущественна.
Томас молча ждал продолжения. Веки у него припухли, глаза покраснели усталость была налицо.
Ну и вот. В определенный момент эти люди воспользовались тем, что одна кобыла у них жеребилась, и счастливо избежали обыска. Только прятали они не оружие, а беглых рабов. Дом являлся станцией знаменитой Дороги свободы.
Невероятно, прошептал Томас.
Почему же? Книга основана на реальных событиях.
Да я не про книгу. Ты, Энн, невероятная.
А ты переутомленный.
Под моим взглядом Томас смежил веки. Лицевые мышцы расслабились. Повернувшись друг к другу, мы просто лежали, как двое друзей на пижамной вечеринке. Размеры кровати позволяли избегать прикосновений.
Вот чуяло мое сердце нельзя тебя покидать, пробормотал Томас. В Дублине я места себе не находил. Выехал сегодня в два часа ночи. Большому Парню[32] отчет оставил и домой.
Спи, Сетанта. Спи.
Желание убрать волосы с его лба, погладить его по щеке было почти непреодолимым. Но я справилась. Я удовольствовалась созерцанием. На моих глазах Томас погрузился в глубокий сон.
25 августа 1921 г.
Оказалось, мысль притащить оружие в Гарва-Глейб принадлежала Лиаму Галлахеру, старшему брату Деклана. Лиам работает в доках Слайго, и это на руку Мику; Мик уже довольно давно переправляет через Лиама стволы прямо под носом у черно-пегих и помпончатых. Про это я знал. Во время прилива из порта можно по воде попасть в Лох-Гилл, а уж в его берегах пещерных схронов хватает. Развоз оружия из этих схронов по всей Ирландии дело техники. Бен Галлахер, самый старший из сыновей Бриджид, служит кондуктором на маршруте Каван Дублин; не сомневаюсь, что его поезд возит весьма специфические грузы. Мик упоминал о поставках пистолета-пулемета Томпсона; эта новинка вывела бы ИРА на новый уровень. Но разговоры как-то заглохли.
По милости Лиама у нас в Гарва-Глейб теперь собственный схрон. Стволы спрятаны в сарае. Пол там дощатый, и есть подземелье мы с Дэниелом О'Тулом сами выкопали, выложили изнутри камнем, установили особый люк, который ни за что не найдешь о нем просто надо знать. Конструкция такова, что ручка не требуется. Изнутри по углам вмонтированы пружинные замочки, они-то и работают на подъем-опускание.
Несколько лет назад Бен и Лиам дистанцировались от матери. Полагаю, из чувства вины, а также от беспомощности. Когда я забрал Бриджид и Оэна в Гарва-Глейб, братья, наверно, вздохнули с облегчением. Средств на содержание матери и племянника ни один, ни другой не имеют. Вообще в Ирландии сейчас две категории населения фермеры с выводком детишек и одинокие мужчины и женщины. Гарантированный заработок можно получать только за океаном; те же ирландцы, которые не желают эмигрировать, очень тянут с созданием семьи. Их удерживает страх, что этой самой семье уготовано полуголодное существование. Вот почему мужчины озабочены только обеспечением собственных нужд, а женщины боятся рожать и, соответственно, избегают любовных связей.
Бриджид тоскует по сыновьям. Бриджид о них рассказывает. Бриджид им пишет, умоляет, чтобы приехали, навестили ее. Они приезжают крайне редко. С тех пор как вернулась Энн, ни один не объявлялся и не посылал вестей. И вот извольте радоваться.
Нынче вечером к нам припожаловал Лиам. Ужинал в семейном кругу, толковал о том о сем с матерью, а вот Энн ни слова не сказал, даром что украдкой косился на нее. Энн тоже была не в восторге от этого визита отмалчивалась, сидя рядом с Оэном, глаз над тарелкой не поднимала. Не знаю, в чем причина во внешнем ли сходстве Лиама с покойным Декланом, каковое сходство, вероятно, растравляет раны Энн, или в многочисленных вопросах, которые Лиам, уж конечно, имеет к своей невестке. Что касается Дэниела О'Тула, Энн его совершенно покорила. Старик считает, что именно ей обязан и собственной жизнью, и жизнью Робби; что и остальные участники ночных событий должны придерживаться того же мнения. А вот Лиам, судя по всему, не согласен с Дэниелом.
После ужина Лиам сказал: «Томас, на два слова», и мы с ним пошли в сарай. Мы говорили приглушенными голосами, взгляды наши бегали, не подслушивает ли кто из темноты.
Дождусь, пока черно-пегие с помпончатыми осаду снимут. Перемирие как-никак должны они убраться. Хотя каждому ясно: для этих молодчиков перемирие только повод удвоить внимание. Но мы, Томас, тоже дурака не валяем. Мы силы стягиваем да стволы копим. Мы стратегию разрабатываем. Не сегодня завтра опять полыхнет так чтоб нам готовыми быть. Короче, через три дня стволы я забираю и уж постараюсь впредь тебя не впутывать.
Всё могло закончиться плачевно, произнес я не столько в укор, сколько в качестве напоминания.
Лиам кивнул с мрачным видом. Руки он держал в карманах.
Могло. И МОЖЕТ.
Что ты имеешь в виду?
Я насчет Энн. Сам подумай: вот она появилась из ниоткуда и помпончатые про нашу систему пронюхали. Три года всё как по маслу шло а тут вдруг сбой. Это неспроста, попомни мое слово. В тот день, когда ты ее из озера выловил, нам с парнями пришлось стволы в пещере на западном берегу прятать. А ведь прежде мы спокойно везли их к О'Брайенову причалу. Тебя это ни на какие мысли не наводит? Откуда на причале взялось разом две дюжины черно-пегих? Кто им настучал? Счастье еще, что туман тогда над водой висел, а то бы мы погорели; как пить дать, погорели бы.
Откуда эти сведения насчет вылавливания?
Я старался говорить ровным голосом, хотя в голове стоял звон подозрений.
От Имона Доннелли. Он так рассудил: я бедняге Деклану родной брат, мне надо знать. А что, не прав он разве?
Не кипятись. Если бы Энн и впрямь работала на бриттов, ни ты, ни твои ребята живыми бы из Гарва-Глейб не ушли. Мне О'Тул-старший рассказывал, как Энн заморочила главаря помпончатых.
Энн?! усмехнулся Лиам и продолжал страшным шепотом: Не представляю, кто эта женщина, одно знаю: это не наша Энни. Он потер глаза, словно пытаясь изгнать неудобный женский образ. Когда Лиам снова заговорил, усталость в голосе уже полностью перекрывала недавнюю непримиримость. Томас, ты дал приют моей матери, ты растишь моего племянника. Ты вообще людям помогаешь, на тебя многие просто молятся. Это всем известно. Мы перед тобой в неоплатном долгу. Но сам ты ничего ничегошеньки! не должен Энн. Да и никто из нас ей не должен. Избавься от нее. Чем скорее, тем лучше.
Лиам ушел, не попрощавшись с матерью. Энн увела Оэна, не сказав мне «Спокойной ночи». Еще раньше я определил Робби на койку в операционной, чтобы освободилась кровать Энн. Чтобы ей больше не спать в моей постели. Вспоминаю ту ночь, когда лег рядом, и не знаю, куда деваться от себя самого, как обуздать фантазию, как ослабить физическое напряжение. Вот я сижу над дневником, а за стеной, в детской, Энн рассказывает Оэну легенду о Ниав и Ойсине, отправившихся в Страну Вечной Юности.
Сам, подобно Ойсину, очарованный дивным голосом и дивными историями Энн, я откладываю перо.
Да, именно так дела обстоят: Энн больше не преследует меня. Она меня нашла и приворожила.