Но обрадовало то, что у одного из мостков на Днепре я увидел плашкоут, на палубе которого был намалеванный белой краской круг. Я облегченно вздохнул наш небольшой перелет прошел вполне благополучно. Но, как оказалось, нам не удалось обойтись без приключений.
Игорь Шульгин, перестав любоваться видами белорусских лесов и полей и поглядывая на приближающуюся палубу плашкоута, вдруг насторожился, обернулся назад и жизнерадостно заржал:
Я так и знал, что эта чертовка не отстанет от нас. Микола, поздравляю у нас «заяц»!
Честно говоря, и я подозревал, что Ода способна отмочить нечто подобное. Но перед стартом у меня голова работала только в одном направлении как нам поудачней взлететь. После того, как зареванная Ода скрылась с глаз моих, я перестал следить за ее передвижениями. И, как оказалось, напрасно. Вытерев слезы, эта безобразница незаметно пробралась в грузопассажирский отсек и спряталась под сложенными в нем коробками и тюками с имуществом. Она тихонечко, как мышка под веником, сидела там, ожидая, когда вертолет поднимется в воздух. Минут через двадцать полета Ода стала осторожно выбираться из-под коробок с сухпаем, ЗИПами и прочими нужными вещами. Когда вертолет резко пошел на снижение, непривычная к таким воздушным качелям Ода вскрикнула, чем и выдала себя. Бдительный Игорек услышал шум и «обрадовал» меня известием о нелегальном пассажире.
Мне хотелось после приземления сказать много «ласковых» слов своей красавице, и вряд ли их можно будет найти в словарях русского и шведского языков. В голове у меня промелькнули картинки, которые были похожи на иллюстрации к творчеству маркиза де Сада. Но я знал, что когда мы приземлимся, скорее всего, дело закончится моим укоризненным взглядом и ласковым поцелуем в ее румяную щечку. Ну, не умею я долго злиться.
А через две-три минуты нас уже встречали те из наших ребят, кого я отправил заранее в Оршу
А через две-три минуты нас уже встречали те из наших ребят, кого я отправил заранее в Оршу
Часть 3. Тихо плещет волна
9 (21) сентября 1854 года.
Северный Крым, у русла реки Чатырлык
Александр Хулиович Сан-Хуан,
капитан Гвардейского флотского экипажа
Я поглядывал по сторонам и мурлыкал себе под нос:
Степь да степь кругом,
Путь далек лежит,
В той степи глухой
Подыхал злой бритт
Конечно, пока мы ни единого бритта в степи так и не увидели, ни злого, ни доброго. Но я абсолютно точно знал, что это «пока»
Вскоре после нашего прибытия в Херсон, стоя на берегу Днепра, я увидел, как на противоположном его берегу что-то бликнуло. Это было не там, где выгружались солдаты генерала Хрулёва, а чуть в стороне, в прибрежных зарослях. Конечно, это мог быть блик от начищенной солдатской бляхи или от бутылочного стекла на месте банкета, устроенного господами офицерами. Но, по старой привычке, я брал такие подозрительные мелочи на заметку, зная, что в нашем деле мелочей не бывает.
Интересно, что и наши «максы отто», в смысле «фон штирлицы», сообщили мне, что их коллеги в Херсонской крепости сообщили, что в округе замечены странные личности. Одну личность они даже задержали, хотя она все отрицала мол, я всего лишь бедный путешественник, следующий из Киева в Одессу и ожидающий на берегу Днепра прихода парохода из Одессы. Дескать, мне просто интересно было наблюдать за солдатиками.
Узнали об этом и наши «особисты». Как они вышли на своих местных коллег, не знаю, но подозреваю, что без ротмистра Шеншина здесь не обошлось. Более того, они смогли договориться, чтобы им дали напрокат этого странника. После вдумчивой беседы тот перестал запираться и рассказал, что его наняли для того, чтобы он докладывал обо всех перемещениях русских войск. Особое внимание он должен был обратить на пароход «Святой Николай». Ну, и до кучи выяснилось, что его нанимателем являлся человек, с которым он познакомился по дороге из Киева, и что этот человек поселился в меблированных нумерах. Местные «особисты» в сопровождении Паши Филиппова поторопились навестить сии нумера и обнаружили забытые там плащ и чемодан. А сам джентльмен куда-то испарился сразу после нашего прибытия.
В бесхозном чемодане находилась одежда, вероятно, купленная в Киеве или в каком-нибудь другом российском городе, и дорожный несессер с туалетными принадлежностями. А вот плащ оказался примечательным. Хоть в нем и отсутствовали метки и ярлыки, но, по словам одного из коллег, именно такие плащи шьет одна известная фирма в Лондоне, на Сэвил Роу. Конечно, это еще ничего не доказывает, но, судя по описанию, данному хозяйкой «нумеров», наниматель говорил с акцентом, причем не с немецким и не с французским обитатели Германии или Франции нередко останавливались у нее, и их акцент она знала хорошо.
«Интересно девки пляшут», подумал я. Неужто бритты что-то готовят? Конечно, у неприятеля сейчас другие задачи; в нашей истории практически сразу после высадки в Евпатории последовал поход на юг и битва при Альме. Отвлекаться на север полуострова они пока не будут. Так что бояться нам, вероятно, нечего.
На «Рапторе» я отправил в Севастополь, кроме Шеншина и Грода, ребят Мишина, Пашу Филиппова, а также, после некоторого раздумья, Сашу Николаева. На катер мы погрузили и кое-какие запасы оружия и горючего.
Я долго раздумывал, послать на нем Ника или лучше Машу. Сам Ник уговаривал меня отправить нашу Валькирию, но я, пораскинув мозгами, решил, что мне в Севастополе нужен представитель в офицерском чине, Паша же из «конторы», и у него свои дела. А женщину никто всерьез воспринимать не будет времена не те.
Что же касается Ника, то для меня даже удивительно, что он так быстро из врага-пиндоса превратился для меня с того памятного «бейсбольного матча» в друга, с которым я не задумываясь пошел бы в разведку (если он, конечно, научится не топать по-слоновьи и не пыхтеть, как паровоз).
И, признаюсь уж, был еще один серьезный довод. Конечно, мне ничего не светило с Машей. Но меня все равно радовало, что она с нами в безопасности; ведь кто знал, как именно сложится довольно рискованное дефиле «Раптора» через неприятельский флот, корабли которого, по словам генерала Хрулёва, кишмя кишат вокруг Тавриды. Впрочем, как я узнал еще вчера, он дошел до места назначения без особых проблем, хотя ему и пришлось устроить маленький «Трафальгар». Сидела бы Маша сейчас у самого синего моря, ела бы апельсины и запивала их терпким крымским вином, вместо того, чтобы трястись в нашей «самобеглой повозке» по широкой Таврической степи Но как бы то ни было, вместо нее отправился в столицу русского Черноморского флота наш Берсерк.
Даже если у меня и не было ни единого шанса, меня все равно грела бы мысль о том, что Маша здесь, рядом. Вот же незадача никогда особых романтических чувств ни к одной даме не испытывал (что не мешало мне время от времени наслаждаться обществом таковых), а тут, блин Ладно, надеюсь, что рано или поздно все это утрясется. В чем, в чем, а в постоянстве чувств я замечен никогда не был.
Оба беспилотника взял с собой Паша в Севастополе они могут пригодиться. А при разборе баржи мы нашли квадрокоптер, также переданный нам при формировании каравана. Мы его искали, когда поломался беспилотник, но найти не могли кто же знал, что коробка с ним окажется не на «Егере», куда я приказал «охотникам» ее положить, а на барже, да еще и под ящиком с патронами Хорошо то, что его в запарке не раздавили.
В тот же вечер мы узнали, что второй караван уже в пути и добрался до Борисова. Там «Денис Давыдов», несколько вооруженных пароходов, поболее наших «Егеря» и «Курьера», и несколько барж. С ними полевой госпиталь. Поэтому двух тяжелораненых «охотников» мы оставили в Херсоне в ожидании этого госпиталя; прочие уже более или менее оправились от ран, и мы их взяли с собой.
Шведов мы распределили по подводам увы, наши ребята плохо умели обращаться с этим видом транспорта. В обозе мы везли практически все наши припасы в сопровождении большей части моих ребят. А вот немногим везунчикам вашему покорному слуге, Косте Самохвалову, Маше и четверым моим ребятам повезло они следовали в относительном комфорте на «Тигре». Что ни говори, при такой жаре намного приятнее сидеть в машине с кондиционером
Из Херсона мы вышли вместе с батальонами, которые повел в Крым генерал Хрулёв. Наше авто стало чем-то вроде передового разведывательного подразделения. Мы выезжали вперед, распугивая своим появлением телеги чумаков, запряженные медлительными волами, и коляски местных аграриев. Проехав километров двадцать двадцать пять, мы делали остановку и ждали, когда до нас доберется авангард пехоты вместе с обозом. Чтобы не маяться дурью, мы доставали из «Тигра» квадрокоптер, запускали его в синее небо Тавриды и с помощью этого девайса обозревали окрестности. О результатах авиаразведки мы докладывали по рации генералу Хрулёву. Вместе с ним следовал наш радист, который и поддерживал между нами постоянную связь. И только потом мы в тоске и неге ожидали подхода пехоты. Правда, мы выставляли на всякий случай парный дозор, который наблюдал за окрестностями.
И вот мы остановились на очередную рекогносцировку. Природа была на удивление однообразной. Степь да степь кругом, и лишь где-то в полукилометре отсюда виднелось высохшее русло какой-то речки (после я узнал, что именуется она Чатырлык), по обеим сторонам которой росли высокие кусты и отдельно стоящие пирамидальные тополя. Весь личный состав вывалил из «Тигра», в котором остался лишь один боец, чья голова торчала из люка в крыше вездехода.
Маша хотела было уйти подальше от нас, чтобы «пособирать цветы», но тут меня словно кто-то толкнул в бок. Нет, я не заметил ничего подозрительного, но у меня вдруг появилось чувство, будто на меня кто-то уставился и не отводит злого пристального взгляда. Я приказал побыстрее подготовить к запуску коптер.
Когда аппарат взмыл в небо, я понял, что мои нехорошие предчувствия были обоснованными. В сухом русле реки находилось три десятка всадников. Большая их часть была одета в сине-зеленую форму и шапки с квадратным верхом, похожие на головные уборы польских конфедератов. А трое кавалеристов были, по всей видимости, из местных татар они были одеты в рубашки с косым воротом, сапоги, заправленные в широкие суконные шаровары, а поверх рубашек бархатные жилеты. На головах у них были низенькие черные барашковые шапки.