А если переход через Королевский канал будет слишком опасен, то переброску предметов военного снаряжения и боеприпасов можно в будущем проводить другим путем. Например, железной дорогой до Твери, а далее на барже по Волге до междуречья Волги и Дона. Оттуда на повозках можно добраться до Дона в районе хутора Калач это в области войска Донского. Там снова перегрузить все на баржу и далее спускаться по течению Дона до впадения его в Азовское море. Оттуда рукой подать до Керчи. Или до Мариуполя, и уже оттуда по суше. Здесь нам понадобится ваша помощь.
Николай внимательно меня слушал, а когда я закончил, кивнул:
Господин капитан 1-го ранга, я полностью согласен с вашим предложением. Всем губернаторам по пути вашего следования будут даны надлежащие инструкции и повеление оказывать вашим людям всю необходимую помощь. Но как я понял, это касается только ваших небольших кораблей. А где будут находиться в это время остальные корабли вашей эскадры? Ведь они должны получать с берега продовольствие, экипажи должны отдыхать на берегу.
Николай внимательно меня слушал, а когда я закончил, кивнул:
Господин капитан 1-го ранга, я полностью согласен с вашим предложением. Всем губернаторам по пути вашего следования будут даны надлежащие инструкции и повеление оказывать вашим людям всю необходимую помощь. Но как я понял, это касается только ваших небольших кораблей. А где будут находиться в это время остальные корабли вашей эскадры? Ведь они должны получать с берега продовольствие, экипажи должны отдыхать на берегу.
К тому же скоро настанет осень, а за ней зима. Корабли закончат кампанию и будут стоять в гаванях до весны. Или вы собираетесь найти для себя базу в незамерзающих портах?
Император вопросительно взглянул на меня. Видимо, он с нетерпением ждал, когда я сам выскажусь по поводу нашего дальнейшего статуса. Как я понял, именно разрешение этого важного для него вопроса волновало самодержца больше всего. Я не стал испытывать терпение Николая.
Ваше величество, сказал я, вы правы, надо окончательно определиться кто мы в вашем мире, и в каких землях мы будем искать себе новую родину. Скажу вам прямо: другой родины, кроме России, у нас нет и быть не может. Это обсуждению не подлежит.
Николай облегченно вздохнул, посчитав, что вопрос о нашем статусе на этом исчерпан. Придется его немного огорчить:
Но, ваше величество, поймите нас правильно. Мы пришли из другого мира, где люди живут в других условиях, с другими взглядами на жизнь и на взаимоотношения друг с другом. Им трудно будет среди ваших подданных. Могут возникнуть недоразумения, а то и что похуже. Поэтому я хочу попросить вас выделить нам для строительства баз для нашей эскадры участки в Кронштадте, Выборге, Гангуте, Либаве и на Аландских островах. Мы обязуемся не нарушать законы Российской империи, но внутри нашего сообщества мы будем жить по своим законам и правилам.
В свою очередь, мы окажем любую посильную помощь вам в строительстве нового русского флота и армии. Ну, и немаловажной будет помощь нашими знаниями. Вы ведь видите своими глазами, как далеко шагнула вперед наша наука, какими совершенными приборами и инструментами мы располагаем.
Николай выслушал мою тираду спокойно, хотя я представил, какая буря бушевала сейчас в его душе. Самодержец, похоже, ожидал от меня другого. Но ссориться с нами в его планы тоже не входило. Видимо, решив, что более конкретные вопросы можно будет обсудить позднее, он как радушный хозяин улыбнулся и жестом предложил мне проследовать к вертолетам, где нас с нетерпением ждали члены царской свиты и офицеры с нашей эскадры.
17 (5) августа 1854 года, незадолго до полуночи.
Финский залив,
борт военного парохода «Ля Белль Альзасьен»
Корабельный лейтенант Морис де Шалон
Стемнело, и я, наконец, заснул. Век бы этих мест не видеть У нас в Тулоне, где я родился и вырос, море теплое, пальмы на улицах растут, а солнце садится тогда, когда ему положено, а не в середине ночи! И если бы не этот идиот, ставший недавно нашим императором бледная тень Великого Корсиканца, когда-то бравшего штурмом наш город Впрочем, злые языки поговаривают, что и не племянник он ему вовсе, а так, бастард и вполне вероятно, что так оно и есть на самом деле. Но я потомственный морской офицер и привык подчиняться приказам. Вот и кукую здесь, посреди негостеприимного моря, и умираю от скуки и недосыпа.
Неожиданно я почувствовал, что кто-то меня сильно трясет за плечо. Что за дела такие поспать не дадут. Я недовольно открыл глаза и увидел своего адъютанта, мичмана 2-го класса Делоне.
Капитан, так меня звали на борту согласно должности, а не званию, с берега только что подали сигнал фонарем. Два длинных, один короткий, один длинный. Мы уже ответили, как и положено, двумя короткими и одним длинным.
Да, меланхолично подумал я, видно, не придется мне выспаться этой ночью. Вслух же я сказал:
Вы правильно поступили, мичман. Благодарю вас.
Через десять минут я уже был на палубе, а через полчаса к нашей «Прекрасной Эльзаске» тихо подплыла лодка, из которой по сброшенной веревочной лестнице на палубу вскарабкался человек, внешне не похожий на военного. Я произнес оговоренный пароль:
Польша еще не умерла.
На что услышал отзыв, который был сказан по-французски с сильным польским акцентом:
Она возродится от моря до моря.
У меня на этот счет было несколько другое мнение общение с польскими эмигрантами давно уже привело меня к мысли, что болтать они горазды, но не более того. И если Польша когда-нибудь и возродится, то точно не от моря до моря, и только по воле великих держав, но именно такие пароль и отзыв были мне переданы начальством. Я кивнул, и он сказал:
Польша еще не умерла.
На что услышал отзыв, который был сказан по-французски с сильным польским акцентом:
Она возродится от моря до моря.
У меня на этот счет было несколько другое мнение общение с польскими эмигрантами давно уже привело меня к мысли, что болтать они горазды, но не более того. И если Польша когда-нибудь и возродится, то точно не от моря до моря, и только по воле великих держав, но именно такие пароль и отзыв были мне переданы начальством. Я кивнул, и он сказал:
Сегодня пришли весьма неприятные новости из Свеаборга. Эскадры союзников разгромлены и при Бомарзунде, и при Свеаборге. Экспедиционный корпус под Бомарзундом сдался русским.
От таких новостей мне едва не стало дурно.
Откуда у вас эта информация?
Шпион с улыбкой посмотрел на меня и шепнул на ухо:
Я служу при дворцовой канцелярии, мой капитан.
Я еле-еле удержался, чтобы не сказать ему любимое выражение французских моряков, когда к ним обращаются по-сухопутному: «На флоте есть мой Бог и моя задница, больше моего тут нет ничего». Но не хватало мне еще учить уму-разуму какого-то поляка, с упоением предающего свою державу. Тем временем он продолжал:
Пять часов назад эта информация пришла из Свеаборга голубиной почтой. Кронштадтской эскадре приказано завтра утром выйти в море, чтобы уничтожить ваш дозор.
Так, русские наконец-то сделают то, что им, по моему разумению, давно нужно было сделать. Против тех сил, которые находятся в Кронштадте, шансов у нас нет. Тем более они, скорее всего, окружат наши корабли с запада, после чего разделают нас, как бог черепаху. И, скорее всего, аналогичная участь постигнет наши группы у Риги и Ревеля.
Хорошо, мсье, спасибо за вашу информацию. Я вытащил предусмотренный для подобных случаев кошелек с серебряными монетами и передал его поляку. Тот, к моему удивлению, отрицательно покачал головой:
Мсье, прошу вас, возьмите меня с собой. Если во дворце узнают, что кто-то передал вам эту информацию, то подозрение в первую очередь падет на меня.
Я немного подумал. Если наш шпион действительно опасается, что его разоблачат, то тогда действительно лучше взять его с собой. Тем более, с ним, наверное, захотят поболтать наши рыцари плаща и кинжала. Один такой находится на флагмане нашего отряда пароходофрегате «Энкруаябль».
Я сказал стоящему рядом Делоне:
Мичман, отправляйтесь на «Энкруаябль» и передайте этого мсье капитану. Если он спросит мое мнение о сложившейся ситуации, то скажите, что нам нужно будет, как только начнет светать, сняться с якоря и полным ходом покинуть эти негостеприимные воды. С разгромом наших главных сил у Мякилуото и Бомарзунда мы станем легкой добычей для русских.
Мичман отдал мне честь и повернулся к поляку:
Мсье, следуйте за мной.
Через полчаса на нашем флагмане был поднят синий сигнальный фонарь, что означало полную готовность. А еще через час, как только чуть посветлело, был поднят зеленый сигнал: «Сниматься с якорей!» И наш отряд, все шесть боевых и восемь вспомогательных кораблей, ушел на запад. И я возблагодарил Бога и Пречистую Деву, что они вовремя предупредили нас, пусть посредством такого жалкого и неприятного существа, как этот поляк.
17 (5) августа 1854 года.
Свеаборгская крепость
Капитан 1-го ранга Кольцов Дмитрий Николаевич
Я представил императору прибывшего вместе со мной на вертолете Николая Домбровского телевизионщика, в обязанности которого входило информационное освещение сего торжественного мероприятия. Тот в азарте снимал невиданные для XXI века мизансцены укрепления Свеаборга, стоящие в гавани парусники, группу офицеров и генералов из царской свиты, стоявших отдельно и с не меньшим любопытством поглядывающих на все происходящее.
День добрый, ваше императорское величество, сказал Николай, с нескрываемым сожалением оторвавшись от телекамеры. Позвольте представиться Домбровский Николай Максимович, тележурналист. Вот, снимаю все это для истории. К сожалению, в России еще не изобрели телевидение, а потому все отснятое мною могут увидеть лишь те, у кого для этого есть соответствующее оборудование. Но, ваше величество, было бы неплохо показать события у стен Бомарзунда и здесь, у острова Мякилуото, послам некоторых европейских стран.
Я заметил недоуменный взгляд императора и пояснил:
Ваше величество, телевидение в нашем времени стало одним из основных источников информации. Чтобы узнать о новостях, люди включают телевизор, а не бегут покупать газеты. Телевизор это живые картинки. Все, что происходит, можно с помощью вот этого устройства, я показал на телекамеру, которую Домбровский держал в руках, записать, а потом воспроизвести на экране телевизора. На нашей эскадре есть некоторое количество этих приборов.