Тарасова замолчала, внимательно наблюдая за тем, как Асада выполняет сложнейшую дорожку шагов, затем продолжила:
Честно говоря, я совершенно не ожидала, что Мао приедет в Москву в новых ботинках. Но так решила ее мама. В Японии с Асадой постоянно работает моя помощница Жанна Фолле. Но иногда уезжает и она. И тогда мама фигуристки направляет всю свою энергию на то, чтобы в наше отсутствие довести все выученное до совершенства. Мао подчиняется ей беспрекословно
Последняя фраза прозвучала странно. В ней скорее чувствовалось плохо скрытое осуждение, что сильно диссонировало со всеми превосходными эпитетами, высказанными Тарасовой в адрес Асады по ходу тренировки. Впрочем, тогда я еще не задумывалась о том, какую огромную роль способны сыграть фанатичные родители в судьбе собственных детей. И какую разрушительную.
Вам не страшно смотреть, как ваша дочь прыгает? спросила я через переводчика маму фигуристки Кёко. Спросила, скорее, для того, чтобы просто поддержать разговор, пока идет тренировка. И неожиданно услышала в ответ:
Бывает очень страшно. На соревнованиях. Я каждый раз ужасно боюсь, что Мао не сделает что-то из того, что должна
Слова Кёко напомнили мне одну очень давнюю историю. В свое время я была знакома с потомственной цирковой артисткой Мариной Осинской дочерью знаменитого послевоенного эквилибриста Льва Осинского. Он ушел на войну мальчишкой, был тяжело ранен, потерял руку, а потом вернулся в цирк, самостоятельно сконструировав себе реквизит для работы под куполом и специальный протез, глядя на который никому не приходило в голову, что у артиста нет руки.
Мама Марины работала в той же цирковой программе на проволоке. Когда в семье появилась и подросла девочка, цирковая карьера была уготована ей по умолчанию, как и множеству других детей, чье детство прошло «в опилках». В качестве специализации Марина выбрала канат без страховки работала на семиметровой высоте, используя уникальное приспособление, которое придумал и сделал для нее отец. Однажды на гастролях в каком-то небольшом российском городе в конструкции каната не сработала защелка и Осинская упала с большой высоты на манеж. Спас ее униформист успел подскочить и собственным телом пассировать удар. Девушке просто повезло: она отделалась переломом нескольких ребер и сотрясением мозга, но позвоночник остался цел.
Когда несколько дней спустя об этом узнали родители, мать тут же позвонила в больницу и Марине передали трубку. Раздался вопрос:
Ты с манежа ушла сама?
Нет, мама, меня унесли.
Боже мой! Какой позор, простонала родительница. На этом разговор был закончен.
Похожим фанатизмом в отношении своих детей отличаются многие японцы. Другое дело, что японская мораль не стимулирует появление выдающихся личностей. Вековые традиции предписывали гражданам страны прежде всего знать свое место, быть как все.
В 60-х годах прошлого века получила широкую известность история выдающегося японского дирижера Сейдзи Одзава. Когда он вернулся домой после грандиозного успеха за границей, японские оркестры наотрез отказались с ним играть.
Ломать традиции в спорте одним из первых начал выдающийся японский тренер Нобуо Сато. Именно он первым озвучил тот факт, что в японской культуре нет такой открытости, как в европейской или американской. И что по этой причине японские тренеры не всегда способны по-настоящему раскрыть возможности своих подопечных. А значит, нет ничего зазорного в том, чтобы на определенном этапе обращаться за помощью к иностранным специалистам.
Собственно, это подтвердила мне и Кёко, объясняя свое решение отправить дочь за океан к Арутюняну.
После того как Мао впервые выиграла финал Гран-при в Токио в конце 2005-го, она стала дико популярна в Японии, рассказывала мне женщина, не отрывая взгляда ото льда, где продолжала работать ее дочь. Не было ни одного катка, куда мы могли бы приехать тренироваться, потому что вокруг немедленно собирались толпы фанатов. Я уже в то время мечтала, чтобы у моих девочек был русский тренер, потому что в моем представлении русское фигурное катание всегда ассоциировалось с великими спортивными и балетными традициями. Сама я в свое время занималась гимнастикой и балетом. И своих дочек отвела в балет в очень раннем возрасте. Именно балетные педагоги посоветовали нам заняться фигурным катанием, чтобы укрепить голеностопы. Маи она у нас старшая, мы назвали ее в честь Майи Плисецкой начала ходить вместе с Мао на каток, потом обе девочки стали принимать участие в каких-то детских соревнованиях. Это им страшно понравилось, потому что на соревнованиях постоянно давали какие-то подарочки призы, медали, чего не было в балетной школе. До определенного возраста занятия балетом и фигурным катанием удавалось совмещать. Но как-то незаметно балет у Мао отошел на второй план стал вспомогательной дисциплиной. Просто ехать в Россию мы поначалу побоялись. Такая поездка казалась слишком дальней, не очень доступной, не очень понятной. Вот и полетели в Калифорнию. Хотели найти такого тренера, у которого на тот момент не было сильных учеников. Чтобы он мог посвящать нам все свое время. Поэтому выбор пал на Арутюняна. Хотя я, признаться, продолжала мечтать о том, чтобы когда-нибудь у Мао появилась возможность поработать с Тарасовой.
Связаться с Татьяной в те времена вы даже не пытались?
Мне это просто в голову не приходило. Почему-то я была уверена, что тренеру такого ранга будет просто неинтересно с нами работать. Мао тогда еще не достигла серьезных успехов, Тарасова же в моем представлении была богиней, небожительницей. Совершенно недосягаемой. Почти нереальной. До сих пор иногда не верю, что моя мечта сбылась
Во время того московского визита Мао Асады к легендарному российскому тренеру имела место еще одна примечательная ситуация. Каждый день, когда спортсменка тренировалась на льду, на нее с балкона тренировочного катка во все глаза смотрела маленькая девочка, которая никак не могла набраться храбрости зайти к японке в раздевалку и взять у нее автограф. Девочку звали Аделина Сотникова. И никому даже не могло прийти в голову, что пройдет еще несколько лет и именно эта фигуристка завоюет на Олимпийских играх в Сочи самую заветную для любого фигуриста золотую медаль. Ту, которую так и не довелось выиграть Асаде
Ближе всего к олимпийской победе Мао была в 2010 году в Ванкувере.
Итог женской короткой программы на тех Играх был невероятным: Асада потрясающе выполнила все предписанные элементы, включая уникальный для женского катания каскад тройной аксель с двойным тулупом, набрала рекордную для себя в том сезоне сумму в 73,78, а следом на лед вышла кореянка Ким Юна и без каких бы то ни было видимых усилий получила на 4,72 балла больше.
Кореянка, конечно же, была фаворитом в этой дуэли. Перед Играми в кулуарах непрерывно курсировали разговоры о том, что после победы Юны Ким на предолимпийском чемпионате мира2009 корейские корпорации вложили во всевозможные проекты, связанные с фигурным катанием, суммы такого масштаба, что игнорировать свои интересы они не позволят никому. В том числе Международному союзу конькобежцев. Возможно, тот факт, что Юна Ким в своем стартовом выступлении опередила японку почти на пять баллов, несмотря на то что Асада совершенно безошибочно исполнила в Ванкувере короткую программу с уникальным набором прыжков, и стал следствием большой политики.
Столь большой отрыв разом убил всю интригу женского турнира. Публика, предвкушавшая красивую и упорную борьбу двух выдающихся спортсменок, вместо этого получила «игру в одни ворота». Уже после Игр Тарасова скажет, что судьи совершили преступление не только по отношению к японке, но и ко всему миру фигурного катания, лишив его зрелища потрясающей и равной борьбы.
Отчасти тренер была права: это был показательный прецедент, прекрасно отражающий все особенности новой системы судейства. По логике, Асада должна была получить гораздо более высокие оценки, поскольку тройной аксель для женского катания означал по тем временам примерно то же самое, что четверной прыжок для мужского. То есть совершенно революционный элемент и безусловное новаторство исполнителя. Но баллы никак этого не отразили.
Был и другой аспект, который прекрасно сформулировал один из лучших в мире тренеров одиночного катания Валентин Николаев.
Сколько бы компьютеров ни стояло на линии, все равно главную роль играет человеческий фактор, сказал он мне. Не важно, насколько честен сидящий за столиком арбитр, все равно он оценивает прежде всего свое впечатление от катания, а не само катание.
На практике это означало следующее: все без исключения выступления Юны Ким, которые предшествовали Олимпиаде, убедили судей в том, что кореянке нет равных по обе стороны океана. В предолимпийском сезоне фигуристка трижды превышала рекордный для женского катания результат и довела его до фантастического по тем временам уровня 76,28 балла. В программах кореянки не было ни одного прыжка, который заставлял бы ее чрезмерно нервничать и тем более рисковать. Соответственно, катание в целом выглядело более размашистым и одновременно плавным. На этом фоне все прыжковые элементы выглядели солиднее, чем у соперницы.
А вот олимпийская короткая программа Асады, поставленная на музыку из балета Арама Хачатуряна «Маскарад», успела запомниться по ходу сезона разве что непрерывной борьбой спортсменки с тройным акселем, который никак не хотел ложиться в программу, и множеством нареканий в адрес самой программы, которую успели посчитать совершенно неподходящей и слишком взрослой для юной японки. Публике и судьям надо было дождаться Игр и совершенно фантастического проката в Ванкувере, чтобы убедиться, что программа Мао способна до такой степени заиграть всеми красками. Но, увы, это уже не имело никакого значения: заранее сложившееся мнение в пользу Ким оказалось сильнее. Она и получила весомое преимущество уже на старте.
А вот олимпийская короткая программа Асады, поставленная на музыку из балета Арама Хачатуряна «Маскарад», успела запомниться по ходу сезона разве что непрерывной борьбой спортсменки с тройным акселем, который никак не хотел ложиться в программу, и множеством нареканий в адрес самой программы, которую успели посчитать совершенно неподходящей и слишком взрослой для юной японки. Публике и судьям надо было дождаться Игр и совершенно фантастического проката в Ванкувере, чтобы убедиться, что программа Мао способна до такой степени заиграть всеми красками. Но, увы, это уже не имело никакого значения: заранее сложившееся мнение в пользу Ким оказалось сильнее. Она и получила весомое преимущество уже на старте.