Сесили улыбнулась и протянула Ноле руку:
Ты вылитый портрет своего отца, но ты наверняка уже это слышала.
Я внимательно посмотрела на нее, пытаясь определить ее возраст скорее всего, на несколько лет моложе меня. Интересно, встречалась ли она с Джеком? Похоже, большая часть женского населения Чарльстона в тот или иной момент имела с ним отношения. Мои ногти больно впились в мякоть ладоней, но я заставила себя разжать кулаки.
Твоя бабушка и миссис Миддлтон так много рассказывали о тебе, что я не могу дождаться, чтобы узнать тебя лучше. Ее улыбка была теплой, слова искренними, и я расслабилась. Сесили была либо истинной чарльстонской леди, умевшей держать при себе негативные мысли, либо она и впрямь с нетерпением ждала знакомства с Нолой. Или же у нее когда-то был роман с Джеком и у нее остались приятные воспоминания. Я мысленным шлепком заставила себя выкинуть эту мысль из головы.
Нола с настороженной улыбкой ответила на рукопожатие Сесили.
Приятно познакомиться.
Удивленно посмотрев на нее, я поймала себя на том, что затаив дыхание жду, что ответит Нола. Очевидно, ее мать не забыла свои южные корни, независимо от того, насколько она от них отдалилась.
Сесили между тем протянула руку за спину и, схватив за локоть белокурую девочку, вытащила ее вперед.
А это моя дочь Олстон, которая, как ты наверняка уже знаешь, этой осенью будет учиться в восьмом классе в школе Эшли-Холл.
А это моя дочь Олстон, которая, как ты наверняка уже знаешь, этой осенью будет учиться в восьмом классе в школе Эшли-Холл.
Олстон протянула изящную, ухоженную руку с жемчужным браслетом на запястье.
Привет, сказала она так тихо, что я была вынуждена податься вперед, чтобы ее услышать. Приятно познакомиться.
Как и в случае Сесили, в ее словах не было никакого подтекста. У меня на глазах Нола взяла руку Олстон и пожала ее.
Взаимно, робко произнесла она, словно опасаясь, что Олстон сейчас вытащит что-нибудь из своей сумки и огреет ее по голове.
Олстон убрала ее руку.
Мне нравятся твои ботинки, тихо сказала она, и я мгновенно поняла об Олстон Равенель две вещи: она была очень стеснительной и очень доброй. Или, несмотря на дорогой костюм, у нее был отвратительный вкус в одежде.
Спасибо, сказала Нола, окинув глазами юбку, блузку и бледно-желтый кардиган Олстон, накинутый на плечи. Даже лента на ее голове была украшена принтом от «Лилли Пулитцер». Я уже собралась поздравить себя с удачным знакомством, как вдруг Нола наклонилась вперед:
Что это за имя, Олстон?
Я затаила дыхание, ожидая, что та скажет. Похоже, Олстон искренне удивилась, как будто ей никто ни разу не задавал этот вопрос. И я поняла, что в Чарльстоне, где все знают это имя, наверно, так и было.
Это фамилия с отцовской стороны, просто ответила Олстон. Его прапрабабушка была Олстон, и, наверно, он хочет, чтобы все это знали. А Нола? Это тоже фамилия?
Нола ухмыльнулась. Я в самый последний момент одернула себя, чтобы не зажать ей рот.
Нет. Это прозвище. Это означает Новый Орлеан, Луизиана.
Отлично, подумала я. Все, пора закругляться. Тем более что старшие женщины уже направлялись к нашему столику очень хотелось надеяться, что еще вне пределов слышимости.
Меня там зачали родители, добавила Нола.
Сесили была явно шокирована, а вот Олстон откинула голову назад и издала вполне мальчишеский смешок.
Это самый большой прикол, какой я слышала в моей жизни, сказала она.
Мы направились к нашему столику, обе девушки шли следом за мной.
Как хорошо, что меня зовут Олстон, шепнула Ноле ее новая знакомая, потому что в противном случае меня назвали бы «под балдахином».
Нола громко рассмеялась. В ее сторону тотчас повернулись головы, но мне было все равно. Я впервые услышала ее смех, и я не могла дождаться, чтобы рассказать об этом Джеку. Сев в кресло, я почувствовала затылком знакомое покалывание. Чуть повернув голову, так, чтобы никто не заметил, я бросила взгляд в окно. В кафе заглядывала какая-то женщина с грустным лицом, в длинной юбке и футболке, светлые волосы распущены и расчесаны на прямой пробор в стиле хиппи семидесятых. Она казалась такой живой, что я было подумала, что она настоящая. Но затем кто-то прошел по тротуару прямо сквозь нее, и она исчезла, оставив после себя лишь чувство отчаяния.
Я повернулась к столику и увидела, что Нола пристально следит за мной, и, пока мы ели, меня мучил вопрос, почувствовала ли она то же самое.
Глава 7
Балансируя портфелем и своим обычным завтраком латте с двойными взбитыми сливками и пакетом пончиков с шоколадом, я пятясь вошла во входную дверь «Бюро недвижимости Гендерсона». Я работаю в этой фирме уже более десяти лет в качестве риелтора, специализирующегося на исторической недвижимости Чарльстона. Правда, сама я придерживаюсь твердого мнения, что старые дома это не что иное, как орудия высасывания денег, этакие черные дыры посреди огромных участков земли, обычно населенные таким количеством духов и привидений, чтобы человек не смыкал глаз всю ночь. При условии, что вам не повезло и вы родились со способностью их слышать.
Но я хорошо делала свое дело. Благодаря моей работе я оплачивала счета и носила дорогие туфли, так что жаловаться было грех. Одна беда когда духам мертвых надоедало, что я игнорирую их, они считали своим долгом привлечь к себе мое внимание.
Я осторожно проследовала через фойе, стараясь дойти до моего кабинета в дальней части офиса, ничего не пролив, как вдруг замерла на месте. Я медленно прошла назад и остановилась перед стойкой, за которой, с тех самых пор как я только пришла работать к Гендерсону, восседала бесстрашная Нэнси Флаэрти, наш администратор и профессионал по части гольфа. Здесь все было посвящено гольфу: пресс-папье в виде мяча для гольфа, коврик для мыши в виде площадки для гольфа Университета Сент-Эндрюс, скрепки в форме буквы «Т», но никаких признаков Нэнси. Вместо этого перед столом на ярко-оранжевом коврике для йоги сидела симпатичная женщина лет пятидесяти-шестидесяти с белоснежными волосами и сияющими голубыми глазами. Она сидела в крайне неудобной позе, скрестив ноги и положив ступни на бедра и словно в молитве сложив руки.
Намасте, сказала она с таким сильным южным акцентом, что я даже не сразу поняла, что она сказала.
Доброе утро, нерешительно ответила я. Где Нэнси?
Женщина встала из своей позы и выпрямилась во весь рост, который, как оказалось, едва превышал пять футов.
Привет! сказала она, предлагая свою унизанную кольцами руку. Я Шарлин Роуз, подруга Нэнси. Вчера мы с ней играли в гольф, и я случайно ударила ее по голове неудачным броском. Врачи говорят, что, как только ей снимут швы, с ней все будет в порядке.
Швы? Это что-то серьезное?
Всего три шва, и я сказала, что оплачу любую пластическую операцию, если у нее на лбу останется шрам. Но с ней все в порядке. Я на неделю поселила ее в спа-отеле «Чарльстон-Плейс», чтобы она смогла восстановиться.
Отлично, сказала я, пристально глядя на женщину. Мы с вами раньше не встречались? спросила я, все еще задаваясь вопросом, почему она сидела в приемной на коврике для йоги.
Шарлин просияла улыбкой:
Я однажды снялась в кино с Деми Мур. Вообще-то я была статисткой, но у меня была роль со словами. К сожалению, эти сцены вырезали, но меня можно увидеть в массовке в самом конце. Возможно, именно там вы меня могли видеть.
Может быть, сказала я, ожидая услышать пространное объяснение, как ее занесло на съемки фильма и зачем ей на полу коврик для йоги.
Взгляд Шарлин остановился на моем латте с горкой сливок и пакетом для выпечки с жирными пятнами на дне.
Вы, должно быть, Мелани Миддлтон.
Она самая, призналась я, а про себя подумала, что если Нэнси нашла в себе силы подготовить Шарлин ко встрече со мной, то с ней наверняка все в порядке.
Шарлин нахмурилась:
Это вредная пища.
Я уже было закатила глаза, но вовремя одернула себя:
Почему вы здесь? И почему занимаетесь йогой в приемной?
Ослепительная, как лампочка, улыбка Шарлин не потускнела ни на один ватт.
Люблю встать пораньше, чтобы сделать упражнения, тем более что Нэнси пообещала мне, что раньше девяти сюда никто не придет, кроме вас, и что вы вряд ли станете возражать. Шарлин похлопала по телефону, который, как я заметила, был сдвинут на самый край стола: Я всегда могу дотянуться до него.
Меня так и подмывало топнуть ногой.
Но почему вы здесь?
Ой, мне следовало сказать это в самом начале. Я здесь вместо Нэнси, пока ее нет. Она знала, что я идеально подхожу для этой работы. Она постоянно мне про вас всех рассказывает, и у меня такое чувство, будто мы знакомы долгие годы. Кстати, не волнуйтесь, меня не нужно ничему учить. Нэнси уже рассказала мне все, а я быстро учусь. Кроме того, номер Нэнси стоит у меня на скоростном наборе, на тот случай, если у меня возникнут проблемы.
Что ж, приятно было познакомиться, медленно сказала я и повернулась, чтобы пойти в свой кабинет. Кстати, я не люблю
чтобы вас беспокоили до девяти часов, потому что вам нужно время, чтобы распланировать рабочий день и ваши ежедневники, хотя я не могу понять, зачем человеку нужно их сразу несколько. И я с радостью могу забирать ваш завтрак по дороге каждое утро. Может быть, что-то более здоровое. Да, сейчас у вас хорошая фигура, но, учитывая, что вы едите и ваш возраст, это не может продолжаться вечно.
Я стиснула зубы и зашагала быстрее, хотя, если честно, я бы плеснула в нее моим горячим латте.
Я запивала последний пончик, когда на моем столе загудел мобильник. Посмотрев на экран, я увидела имя Джека и номер его мобильного телефона. Чтобы не было соблазна ответить, я перевернула телефон. Мне нужно отделить себя от него. Ведь стоит поговорить с ним с утра, как это гарантия того, что он весь день не будет выходить у меня из головы. Перезвоню ему сразу после двенадцати и мое утро будет свободным от мыслей о Джеке.
Только я взялась заполнять электронную таблицу дел на сегодняшний день всех моих встреч с клиентами и походов в туалет, как на углу моего рабочего стола зазвонил телефон. Я нажала кнопку громкой связи:
Да, Шарлин?
Джек Тренхольм на первой линии.
Я стиснула зубы:
Я думала, вы в курсе, что я не отвечаю на звонки до девяти.
Но ведь это Джек. Нэнси сказала, что вы всегда отвечаете на его звонки.
Только не заводись, сказала я себе и сделала глубокий вдох.
Она ошибается. Я вообще не хочу с ним разговаривать, тем более когда я
Я подняла голову и увидела Джека. Разговаривая по мобильному телефону, он стоял в дверях моего кабинета.