В те первые дни беды оба и Макар, и Савва словно притихли, держались друг за друга, стараясь не выпускать Глашу из поля своего зрения и не отходить от нее далеко.
На вторую ночь после аварии Глафира проснулась от непонятного легонького звука, прислушалась плакал Саввушка. Тихонько так, чтобы никто не услышал: лег на бочок, отвернувшись ото всех, и плакал в подушку.
На вторую ночь после аварии Глафира проснулась от непонятного легонького звука, прислушалась плакал Саввушка. Тихонько так, чтобы никто не услышал: лег на бочок, отвернувшись ото всех, и плакал в подушку.
Саввушка, иди ко мне, позвала она его шепотом.
Он замолчал, судорожно всхлипывая, шмыгнул носом, повернулся, перебрался через спящих Агату с Макаром, и Глаша подхватила его, прижала маленькое тельце к себе. Он крепенько обхватил тетю за шею, уткнулся мокрым носом в ключицу и снова заплакал. А она гладила по голове, по плечикам, покачивала тихонечко, ничего не говоря какие уж тут слова. Какие?
И вдруг услышала в сознании, поняла
Они обязательно поправятся. Оба. Все будет хорошо, сказала она ему на ушко шепотом.
Правда? Он отстранился от нее, пытаясь увидеть в темноте выражение лица, не увидел и переспросил: Ты точно знаешь?
Теперь точно, уверенно подтвердила Глафира.
Снова обняв ее ручонками и устроив голову на ее плече, он прошептал:
Тогда хорошо.
И почти сразу же заснул.
После этой ночи что-то незримо изменилось в атмосфере их жизни, словно они перешли некий невидимый перевал, оставив позади страх, отчаяние, тревожное ожидание, и начали двигаться вперед к уверенной надежде так, что ли? Наверное так. Наверное.
Ладно. Так все же где наш папаня героический-то, а?
Два дня Глафира безрезультатно звонила и посылала СМС ни ответа, ни привета. Но телефон работал, гудки шли, эсэмэски отсылались, значит, не все так безнадежно. К тому же Макар сказал, что у папы есть-таки компьютер и с ним можно связаться по электронной почте, вот только адрес той почты он не знал, а знала мама Оля и где-то он у нее был записан.
Понятно этот путь связи со служивым отцом нам пока не доступен.
На третий день утром «кормилец» позвонил сам. На Ольгин телефон, с которого Глафира, собственно, и пыталась ему безрезультатно дозвониться.
Оль, что-то случилось? встревоженным голосом спросил мужчина.
Это не Оля, Трофим Романович, ответила Глаша. Я сестра Андрея, Глафира.
Пару секунд никто не отвечал, непонятно, может, произошла какая-то заминка. Может, со слышимостью беда? Ан нет все слышно.
Здравствуйте, Глафира. Глаше послышалось, что мужчина поздоровался каким-то особенным тоном.
Здравствуйте, торопливо поздоровалась и она. Трофим, дело в том, что Ольга с Андреем попали в аварию. В страшную аварию.
И четко, подробно, без сантиментов и ненужных эмоций, в деталях она рассказала про саму аварию, про состояние брата с женой и про прогнозы врачей. Совсем нерадостные прогнозы, надо сказать.
Глафира Выслушав ее и помолчав какое-то время, видимо, обдумывая услышанное, Разведов констатировал: Вам нужна помощь с детьми, да и больницы, лечение это все непросто, я понимаю. В данный момент я никак не могу вырваться к вам, да и детей забрать к себе не могу, так вот неудачно совпало. Служба. Он не стал объяснять подробности. Я вышлю деньги.
Мы не нуждаемся в деньгах, спокойно-нейтральным тоном отказалась Глафира, почувствовав неприятный холодок в душе.
Это странно, что он про деньги, удивилась Глафира. Ольга как-то в минуту откровения призналась Глаше:
Трофим замечательный человек. Настоящий мужчина. И муж хороший, и отец прекрасный, детей очень любит. Он для меня близкий, родной, друг. И всегда таким будет. Но вот жизнь: встретила я Андрея и все. Полюбила сразу, как никогда. И покаянно вздыхала: Что ж теперь сделаешь.
Да и Андрей отзывался о бывшем муже Ольги исключительно в уважительном тоне.
А тут: «Я не могу приехать, возьмите деньгами».
Глафира, с нажимом произнес Разведов, денег в трудных ситуациях всегда не хватает. Вы продиктуйте мне реквизиты вашей банковской карты. Он замолчал на несколько секунд и произнес особым тоном, вроде как бы это была и просьба, и в тоже время распоряжение: К вам приедет мой отец, Роман Матвеевич, поможет, пока я не смогу взять отпуск. Он хороший человек, и коротко усмехнулся, очень энергичный. Он инженер и может наладить оборудование любой сложности и помочь в хозяйстве по всем мужским делам и вопросам. И с детьми поможет. Лучше, чтобы с вами там был мужчина. Дом большой, поселок все-таки, не город.
Вы меня убедили, улыбнулась Глафира и честно призналась: Помощь нам на самом деле не помешала бы.
Тогда мы сейчас с ним все обговорим, и я перезвоню.
Тогда мы сейчас с ним все обговорим, и я перезвоню.
На том и порешили. Глафира собралась ждать звонка Трофима Романовича только к вечеру, но он перезвонил буквально через час, четко отрапортовав, каким рейсом прилетает Разведов-старший, и продиктовал номер отцовского телефона.
Так быстро? удивилась Глафира. Сразу же и прилетает?
Вам же нужна помощь, Глаша. Он первый раз обратился к ней так по-простому.
Ну да, да, нужна. Она продиктовала ему реквизиты своей банковской карты, обговорили какие-то детали, организационные вопросы, после чего Трофим Романович пообщался с детьми и, попрощавшись, пропал со связи на несколько дней.
Им необычайно повезло, что старший Разведов успел прилететь буквально накануне перед тем, как на следующий день объявили ужесточение карантинных мер и отмену большей части рейсов, введя обязательную изоляцию для всех прилетевших. Прямо чудом проскочили, хорошо у них тут в крае все с запозданием от Москвы на пару недель происходило.
Роман Матвеевич стал для Глафиры и для всех них подарком судьбы, спасителем, надежным другом, тем самым плечом и незаменимым помощником и практически сразу родным человеком, членом семьи. Так вот получилось само собой.
Подтянутый, спортивный, невероятно энергичный и позитивный шестидесятипятилетний Роман Матвеевич узнал ее первым, когда Глафира встречала его у выхода из зоны прилета, и сразу же предложил помощь, когда они погрузили его чемодан в багажник машины:
Давайте, Глафира, я поведу, а вы отдохнете. У вас утомленный вид.
Давайте, сразу же согласилась Глаша, почувствовав к мужчине безотчетное, инстинктивное, искреннее расположение.
Он очень хорошо вел машину ровно, спокойно, уверенно, Глафира и не заметила, как задремала, привалившись виском к боковому окну, и проснулась только, когда они свернули к их поселку и машину чуть подкинуло на «лежачем полицейском» при подъезде к шлагбауму.
Макар с Агатой кинулись к деду, как только тот вышел из машины.
Дедушка! Деда! кричали оба от радости. Обнимались, целовались и плакали одновременно, когда Агаша доложила деду, что мама болеет.
Савва стоял особняком и наблюдал эту встречу родни, пока Роман Матвеевич его не позвал:
Саввушка, а ты что в сторонке стоишь? Иди к нам, я же теперь и твой дедушка. Давай обнимемся.
И Савка, подивив Глафиру и Киру Павловну, кинулся к ним и настолько искренне, открыто и радостно обнял новоявленного дедушку, что женщины удивленно переглянулись меж собой. Ну надо же. Он у них вообще-то парень в проявлении чувств осторожный, а тут и впрямь словно деда родного увидел. Вот ведь жизнь какие чудеса показывает порой.
Глафира предложила мужчине занять любую понравившуюся ему гостевую комнату, но тот сразу же отказался:
Нет-нет. Что я буду ваш женский уклад жизни стеснять. Если вы не против, Глашенька, я бы расположился в гостевом доме. И улыбнулся. Очень уж он мне понравился. Симпатичный, добротный такой.
Ну, в домике так в домике. Имелась такая роскошь на их большом ухоженном участке. Глафира любила иногда туда сбегать, чтобы уединиться от шумной родни и поработать в тишине или просто побыть одной, когда этого просило ее внутреннее состояние.
Вот так и появился у них Роман Матвеевич и как-то сразу легко и ненавязчиво сумел упорядочить их жизнь.
Андрей с Ольгой лежали вдвоем в отдельной реанимационной палате и все еще находились в коме, на все вопросы о состоянии их здоровья врачи разводили руками, торопливо отводя взгляд. И если первую неделю Глафира с Игорем и Вестой еще как-то умудрялись договариваться с врачами на посещение своих родных и, сменяя друг друга, приходили, и Глаша упорно разговаривала с каждым, рассказывая все подряд, то через неделю все посещения были строжайше запрещены и в больницах введен жесткий карантинный режим. Теперь все новости о родных они получали по телефону от лечащих врачей.
У мальчишек начался непонятный, новый и странный для всех процесс учебы на самоудаленке. Так-то, если честно, начался этот процесс не столько для них, сколько для головной боли взрослых, которым теперь требовалось организовать детей для удаленной учебы. Ну, подлаживались к новым условиям, приспосабливались.
А на выходные Игорь с Вестой и детьми приезжали на три дня в поселок с вечера пятницы до утра понедельника отдохнуть на природе, побыть вместе, сплачиваясь вокруг их беды. Слава богу, у них с ограничениями по передвижению было попроще, чем в столице.
Вот так и наладили режим и быт. Держались вместе.
Андрей с Ольгой все еще не пришли в сознание
Прилаживались к непростым реалиям жизни, усваивая вошедшие в обиход неизвестные ранее слова и понятия: коронавирус, самоизоляция, социальная дистанция, инфопаника, маски-перчатки, санитайзер, работа на удаленке, гражданская ответственность И каждое утро напряженное ожидание новостей, как сводок с фронтов, о количестве заразившихся и умерших. Как в каком-нибудь америкосном фильме про апокалипсис, где все пропало и жалкие кучки людей героически выживают среди руин. Мрак какой-то.
Ну этим в основном грешила Кира Павловна жадно слушая все новости и пояснения всяческих специалистов, с предположениями о том, что хрень-то крепчала. Глафира к статистике была равнодушна, а Роман Матвеевич ровно-спокоен, аргументируя свое спокойствие тем, что Россия чего только не прошла за свою историю, а поди ж ты, и поныне стоит и стоять будет.
Цивилизация пришла в дом колхозника! посмеивалась Глафира, когда первый раз налаживала с помощью онлайн-платформы приложения Zoom коллективную репетицию с актерами на той самой пресловутой удаленке.