И на душе у всех только пустота и ужас.
Что делать-то? совершенно убитым голосом Одинец задал наконец мучивший всех вопрос. Домой нельзя.
Нельзя! так же угрюмо подтвердил Карась.
Остальные почесали затылки, подумали, покривились, представив свое возвращение к родителям, вздохнули и согласились нельзя. Никак нельзя. Лучше уйти.
Может, Гераську отметелить? С дружками? предложил рыжеватый отрок, родич Луки, Бронька.
Угу, в самый раз. Вот тогда точно героями станем, девки внукам рассказывать будут. После драки кулаками махать, всей кучей на пятерых! скривился Каська.
На четверых, поправил кто-то, Мотьку Кашу Федька Малый с братьями вчера еще отделал. На руках домой принесли.
Еще веселее. Сопляки без нас справились!
Так что делать-то? встрял с вопросом Тяпа.
Кабы знать. Обгадились, дальше некуда. Дядька Лука каждый день о воинском братстве говорил. И дядька Игнат тоже.
Вот и давайте сделаем, что положено воинскому братству! неожиданно выдал Бронька. Сами в поход сходим. А как добьемся славы, так и дядька Лука простит!
Дурак! Какой славы? Нас и до новиков еще не довели! Карась был чуть старше остальных, потому и рассуждал более взвешенно. Что мы умеем? И оружия нет
Холопов приведем! Или ладью захватим! завелся Бронька, тогда враз
От него только отмахнулись. Не до веселья им сейчас было, а то бы вовсе засмеяли. Какая ладья? Откуда она здесь, в начале лета? А холопы? Это еще кто кого приведет: холопы-то ведь тоже не в дровах найдены, есть и из ратников.
Но сама по себе мысль понравилась. Ладья не ладья, но не зря же их чему-то учили. Холопов, конечно, не возьмут, но что-то же добудут? И отвагу покажут, и старосте Аристарху добычей поклонятся, чтобы с Лукой поговорил. Глядишь, и простит. Настроение отроков самую малость улучшилось. Обозначилась какая-то цель, и мир стал чуть светлее, а стоило только появиться надежде, и мальчишки, как им и положено, легко приняли желаемое за вполне возможное. Ну, не может быть совсем плохо! И уж точно не с ними: они сила.
Ладно, попробуем, согласился, наконец, Карась. Айда на старые выселки у озера. Там теперь никого нет, вот там и подумаем.
Отроки толпой двинулись к лесу. Одинец, глянув на остальных, нерешительно дал команду:
Ух! никто не возразил и следом раздалось: Раз! Ух раз!
Стараясь двигаться в ногу, бывшие воинские ученики скрылись в лесу.
Дождавшись, когда мальчишки окажутся подальше, на той же скамье устроились Лука с Игнатом: они далеко и не уходили. А Леха Рябой и вовсе наблюдал за отроками с заборол.
Стараясь двигаться в ногу, бывшие воинские ученики скрылись в лесу.
Дождавшись, когда мальчишки окажутся подальше, на той же скамье устроились Лука с Игнатом: они далеко и не уходили. А Леха Рябой и вовсе наблюдал за отроками с заборол.
Слышь, Лука, а не круто ты с ними? Сопляки ведь еще.
Не, Игнаша, никак по-другому Лука вдруг улыбнулся. Ты сам вспомни, что вам Гребень устроил. Леха! позвал он Рябого. Помнишь, как он этих мелких тогда научил?
А как же!
Теперь улыбались все трое: что да, то да Гребень был безжалостен. Или им тогда так казалось. Хорошо теперь с высоты лет вспоминать, как оно было, да зачем: прожито и понято все. А коли не понято, так прожито зря.
Это молодым все внове, все непонятно и понять пока ума не хватает. Как слепые, тычутся в обочины там, где дорога прямая, а обернуться посмотреть не могут: жизни-то за плечами всего ничего. Вот им и кажется, что прямо идут, пока в канаву не свалятся. Хорошо, если старики рядом окажутся, тогда и из придорожной канавы правильную дорогу можно найти. А когда нет никого?
Не зря Лука Гребня помянул. Поколения сменились, а все повторяется. И лет-то совсем немного прошло, а нате вам! Надоело однажды отрокам, которых Гребень учил, деревянными палками махать, решили себе сами славы и доли добыть. Сбежали ночью к ратнинской сотне прибиться думали. Три десятка ратнинцев тогда вышли вылавливать татей, что у Княжьего погоста баловали.
Да разве старого рубаку обдуришь? Парни только-только успели к реке ниже погоста выйти, а он уж там на камушке сидит, их дожидается. Обратно всю дорогу Гребень неспешным шагом да с роздыхом шел, веточкой от комаров отмахивался, а они, ученики воинские, вокруг него кругами бегали. То есть бегали те, кто свободен был, а шестеро, сменяясь по очереди, вместо лошади троих самую малость подраненных ратников на себе до дома тащили. На обратном пути, как по заказу, телегу с ними встретили, вот Гребень и велел вознице возвращаться, а мальчишек заставил носилки сделать да раненых на них перенести.
По дороге же пояснял, что своих они предали, Ратное бросили, им, мальчишкам, доверенный пост. И не важно, что пост тот не на стенах. А ну как случится что? Да еще отцов и братьев своих под удар поставили: как им с татями управляться, когда безоружные мальцы по лесам без няньки бегают, в былинных ратников играют.
Домой едва живые добрались, а Гребень еще и наставлял: не хотели-де головой думать, ногами соображайте, однако никому об их походе не рассказывал и позже не вспоминал. В селе все равно узнали, конечно, а им самим запомнилось навсегда. И остальным урок вышел знатный, да такой, что по сей день всех, кто в тот «поход» ходил, нет-нет да подначивали.
Это да закивал головой Игнат, который тогда тоже оказался среди выучеников Гребня, но ведь и время другое было. Сам вспомни. Мож, не стоит так мальцов, ну как сломаются?
Игнат, ты сам глянь: с четырех десятков ратников едва полтора десятка учеников наскребли! Лука с досады хлопнул себя по колену. А новиков сколько, задумывался? И вовсе нет, если с прошлыми годами сравнить хорошо, если этих поднять успеем. Что ни говори, прав Корней: сотню поднимать надо. Будем над ними трястись, какие из них ратники получатся? Кто не сдюжит, так пусть уж лучше сейчас, чем когда в новики выйдут Леха! Что они там? поинтересовался рыжий десятник.
Думают откликнулся сверху Рябой.
Не ссорятся?
Да нет, обсуждают чего-то.
Это хорошо, это радует. Не ссорятся, значит, есть надежда, что осознали, и толк из них выйдет. Хе! Только бы в поход не сбежали, и все трое понимающе гоготнули. Игнат, присмотришь?
О, к лесу двинули! донесся сверху голос Рябого. Неужто и в самом деле за долей собрались?
У леса слышалось: «Ух-раз! Ух-раз!»
Заброшенная заимка на неудобьях представляла собой несколько полуразрушенных хибар, вбитых в землю чуть ли не по самую дерновую крышу, и каких-то столь же ветхих хозяйственных строений, окруженных чем-то вроде местами поваленного, но еще поддающегося опознанию тына. Трава тут росла не сенокосная, свистун все больше да низкий чахлый кустарник, река близко, но подход к ней неудобный, а земля под огороды негодная. Кто и когда пытался тут обжиться и куда делся, все давно забыли. Может, еще до переселения в эти места сотни тут кто-то обитал, да потом ушел или вовсе сгинул бог весть. Мальчишек это не интересовало. Главное, место укромное, от села достаточно далеко, а хибары хоть и ветхие, а под крышей. Да и тын подправить не долго какая-никакая, а все ограда.
Дело шло за полдень, и наблюдавший за «новоселами» с опушки Игнат не удивился, увидев, как отроки, выгоняя на отмель рыбу, бьют ее острыми палками. Кто бы сомневался, что ратнинские мальчишки не останутся голодными в родном лесу. На «усадьбе» остался только Талиня, исполнявший обязанности и дозорного, и кострового разом.
Игнат еще раз внимательно оглядел дома и речной берег, собираясь подобраться поближе, и тут обнаружил, что мальчишек стало меньше. И где остальные? Домой сбежали? Не похоже на них. Игнат озадаченно почесал бороду: выселки располагались в стороне от нахоженных троп, и сам он бывал здесь давно, когда еще вокруг зеленел чистый луг, так что старые воспоминания не помогали.
Только как здесь лещина оказалась? Посреди луга, на бугорочке? И откуда у нее в корнях взялись прошлогодние листья? И травка не луговая Так вот куда мальчишки подевались! Выставили тайные дозоры. Значит, пока они с Лукой и Рябым думали, да Игнат потом домой забегал, эти черти куст лещины в лесу выдрали и сюда приперли. Не зря, значит, гоняли их наставники!
Теперь к ним просто так не подберешься: по подсчетам Игната еще трое где-то спрятались. Месторасположение двоих из них он определил сразу: один наверняка залег на заросшей бурьяном крыше надо будет похвалить мальцов, когда все утрясется. А вот того, кто засел в дупле, с другого края леса, наставник решил проучить при случае: кто ж пост в дупле устраивает? И не скрыться незаметно, и обзора никакого.
Десятник тихо хрюкнул: ну, ничего в мире не меняется! Он когда-то тоже мнил себя шибко умным, правда, дупло нашел поскромнее да чуть повыше. Старый Гребень однажды затеял воинскую игру в лис и зайца. Лисы облавой шли, зайца гнали, а тому главное не попасться на глаза преследователям. Самой же лихостью считалось сбить погоню со следа, спокойно прийти к стоянке и там всех дожидаться. И чем раньше, тем лучше.
«Лисы» «зайца» до темноты искать должны были, вот Игнат и пошел тогда на хитрость в дупло спрятался, отсидеться надумал. Отсиделся, как же! Гребень будто знал, куда отрок подался: спокойно подошел как раз к тому самому дереву и уселся прямо у корней. Несколько часов так просидели: Гребень в тенечке под ветерком ему в июльскую жару хорошо, а Игнат в дупле в трухе и сырости. И кто только по нему там ни ползал, кто ни кусал! Теперь вспоминать смешно, а тогда обидно показалось. Как только Игнат собирался перескочить через дремлющего наставника и дать деру в лес, тот, как назло, просыпался, кряхтел, устраиваясь получше, и несчастный «заяц» опять сидел, затаив дыхание.
К обеду начали подходить отроки, все, как один, злые: след потеряли и найти так и не смогли. Гребень тогда только раз на дупло и глянул, когда велел им раскладывать костер. Под этим самым деревом. Под дуплом. Когда мальчишки все мясо, добытое там же, в лесу, обжарили, велел подбросить в костер сырой травы: комарье-де одолело.
Как Игнат из того дупла вывалился, он и сам толком не помнил: слезы глаза выедали, в горло словно метлу запихнули. Смеялись над ним поначалу все, и громко. Пока Гребень не оборвал:
Вы его сами отловили? Или из дупла выковыряли? Чего ржете?
Помнится, отроки после этого все дупла в лесу обыскали: Гребень велел. А сам Игнат затрещиной отделался и радовался, что старый рубака его ни словом не попрекнул не совсем дурак, значит. Прозвище, однако, долго за ним ходило, так бы, может, и остался Зайцем Копченым, кабы не насмешник Кудлатый из десятка Пантелея. Когда Игнат первый раз предстал перед ратниками в качестве новика, дядька Елисей по прозвищу Кудлатый сграбастал его в охапку, с озабоченным видом чуток поискал заячьи уши на лохматой голове смущенного и растерявшегося от такого обращения парня и заржал: «Тож мне, заяц! Придумали! Кочка болотная!» Так Кочкой и звался, пока матерым ратником не стал.