Он пододвинул к ней пустую чашку и чайник.
Налить тебе? предложил он.
Не откажусь.
Своей большой мужской рукой Зафир аккуратно взялся за ручку фарфорового чайничка и налил ей заварки. Глаза его озорно заблестели.
Я быстрее умру от жажды, чем ты нальешь мне чай, съязвила она.
Поставив чайник на стол, шейх медленно поднялся. Его черные одеяния тут же расправились и заструились, как текучая река.
Ты так хочешь пить, что не можешь подождать пары минут? спросил он.
Дарси не нашлась что сказать. Она сглотнула. В груди у нее все пылало, соски налились и набухли. Она знала, что не теплая одежда этому виной, а шейх. Этот чертовски привлекательный мужчина каждым своим движением заставляет ее чувствовать себя так, будто она в бане.
Он пододвинул к ней пустую чашку и чайник.
Налить тебе? предложил он.
Не откажусь.
Своей большой мужской рукой Зафир аккуратно взялся за ручку фарфорового чайничка и налил ей заварки. Глаза его озорно заблестели.
Я быстрее умру от жажды, чем ты нальешь мне чай, съязвила она.
Поставив чайник на стол, шейх медленно поднялся. Его черные одеяния тут же расправились и заструились, как текучая река.
Ты так хочешь пить, что не можешь подождать пары минут? спросил он.
Дарси не нашлась что сказать. Она сглотнула. В груди у нее все пылало, соски налились и набухли. Она знала, что не теплая одежда этому виной, а шейх. Этот чертовски привлекательный мужчина каждым своим движением заставляет ее чувствовать себя так, будто она в бане.
Можно лишь раз взглянуть на Зафира, чтобы понять, что он действительно потомок великих. Гордый подбородок, четко очерченные черты лица, выдающиеся скулы, струящиеся черные волосы все это рисует в уме картины народа великого и полного своих тайн.
Этот народ веками путешествовал по пустыне под лучами палящего солнца. Оазисы были редким явлением. Они изнывали от жары днем и дрожали от холода ночью. Стойкость стала врожденным качеством этого народа, переходя с молоком матери из поколения в поколение.
Заинтригованный ее молчанием, Зафир улыбнулся. В его темных глазах Дарси увидела непередаваемый голод, тоску по ней, ее телу, ее запаху, ее теплу. Она почувствовала, как он, не произнося ни слова, соблазняет ее, и она поддается этому соблазну, не зная ни единого противоядия.
Вместо чая у меня есть предложение получше, произнес Зафир.
А?
Может быть, мы займемся любовью?
Дарси не ожидала, что он это озвучит.
Тебе не стоит говорить мне об этом. Не стоит, понимаешь.
Почему нет?
Он присел рядом с ней на краешек стула. В нос Дарси тут же ударил запах агара и восточных пряностей, который всегда был таким манящим.
Или ты хочешь, чтобы я был юнцом, мальчишкой без обязательств, а не мужчиной, который знает, чего хочет, и получает это? спросил он.
Я думаю, что страсть, о которой ты говоришь, должна быть взаимной, не так ли? заметила Дарси.
Ты не хочешь меня, Дарси?
Девушка внезапно почувствовала слабость. То, что делал с ней его глубокий манящий голос, не говоря уже о внешности, не поддавалось никакому объяснению
Я имею в виду, что мне что я должна поступать разумно. У меня сын. А ты заставляешь меня опираться только на чувства.
Однажды не так давно ты была моей. Теперь у нас есть сын, что подтверждает, что ты до сих пор моя, пояснил Зафир.
Не думай, что ты имеешь на что-то право только потому, что у нас общий ребенок, упорствовала Дарси.
Ты считаешь, что меня в тебе интересует только одно? Ты думаешь, меня не интересует мнение другого, если оно не совпадает с моим? Если ты твердо уверена, что не испытываешь ко мне никаких чувств, кроме отвращения, то спешу тебе напомнить, что я все еще отец нашего ребенка, и я намерен заявить о своих родительских правах, согласна ты или нет, потому что моему народу нужен наследник.
Сердце Дарси колотилось так сильно, что вот-вот могло выпрыгнуть из груди. Однако она постаралась, чтобы голос ее звучал ровно и спокойно.
Я не ненавижу тебя. И никогда не испытывала подобного чувства, несмотря на все то, что случилось. Однако я не намерена играть с чувствами своего ребенка.
Я и не предлагаю тебе, ответил Зафир и улыбнулся уголком губ, как будто он уже знал, что победная карта у него в кармане.
В ответ на это в Дарси вдруг все закипело и мятеж вырвался наружу:
Послушай, Зафир, однажды у тебя был шанс построить отношения со мной, но ты им не воспользовался. Ты перечеркнул нашу любовь, как будто это для тебя ничего не значило. Мое к тебе доверие было сломано, растоптано и смешано с грязью. Если ты считаешь, что все может легко исправить страсть и влечение друг к другу, то могу с уверенностью сказать, что это не так.
То, что она увидела в его глазах в тот момент, когда произнесла эту разгромную речь, удивило Дарси. Она с первого взгляда поняла, что он не станет ей отвечать так, как она думала.
Моя страсть к тебе не основывается только на одном влечении, Дарси. У меня все еще есть к тебе чувства, несмотря на все проступки, которые я совершил. А сейчас наш с тобой ребенок вступил в игру. Это изменило все. Разве мы не можем поладить друг с другом, хотя бы ради него?
Тут все баррикады Дарси были разрушены. Она поняла, что битва проиграна, как бы отчаянно она ни пыталась быть сильной.
Ради Сами я сделаю что угодно.
Может, ты об этом еще не догадалась, но и я тоже, ответил шейх.
Неожиданно Дарси поверила в то, что он говорит, и была готова согласиться с шейхом. Догадавшись, о чем она думает, Зафир помог ей подняться со стула, обхватил ее за талию и крепко прижал к себе. Дарси порадовалась, что после родов она не потеряла своей фигуры.
Что еще я должен сделать, чтобы доказать тебе, как сильно ты мне нужна? прохрипел он, сгорая от желания овладеть ею немедленно. Есть множество причин, почему я хочу именно тебя, Дарси.
Дарси нежно провела ладонью по его щеке и прошептала:
Ты играешь нечестно и никогда не делал иначе
Я думаю, еда может подождать ответил он ей не по теме и подхватил на руки.
Оказавшись прижатой к его груди, Дарси почувствовала жар, исходивший от его пышущего желанием тела, мышцы, твердые как сталь, и кожу, мягкую и нежную, как сатин. Он улыбнулся ей и прищурился так соблазнительно, загадочно и бесстыдно. Такой улыбкой могут обмениваться только люди, которые были очень близки.
Раньше он часто сбивал ее с толку такой улыбкой. Ни одна женщина не могла отказать ему, и Дарси была в их числе. Какой бы строгий обет она себе ни дала, как бы стоически его ни исполняла, она не могла отказать ему. Дарси никогда не забывала мгновений, проведенных в объятиях шейха. Она не могла устоять перед ним тогда, не смогла и сейчас.
Нам нужно многое наверстать, сказал Зафир, отправившись прямиком в спальню, открыл ногой двери и положил ее на огромную кровать под балдахином.
Сбросив ботинки, он помог Дарси избавиться от ее кожаных балеток, а затем они оба легли на огромную кровать. Влюбленные долго не могли оторвать взгляд друг от друга. Смотрели, как будто старались запомнить, изучить каждую складочку на лице, каждую родинку и веснушку было слышно только их глубокое дыхание.
Затем Зафир наклонился и начал медленно осыпать Дарси поцелуями
Это было все равно что тушить огонь бензином.
Очень скоро несмелые, аккуратные поцелуи переросли в страстные, наполненные огнем желания объятия. Они снова открывали друг друга, снова принадлежали друг другу, и это было превосходно. Зафир приподнялся над ней, а Дарси запустила пальцы в его волосы. Они были как шелк.
Зачем ты их отрастил? спросила она.
Улыбнувшись, Зафир пояснил:
Это семейная традиция. Тебе нравится?
Да, да, очень, ответила она.
Мне придется на какое-то время убрать их в хвост.
Зачем?
Хочу видеть тебя, всю тебя.
Поправив самодельный головной убор, он больше ни на секунду не отводил взгляда от Дарси.
Как прилежный музыкант никогда не забывает, как читать ноты, так и он быстро вспомнил и начал делать именно то, что нравится Дарси. Он осторожно раздевал ее, обнажая стройное, женственное тело. Он был поражен тем, что даже после родов ее тело было так же прекрасно, без единого изъяна, как и раньше. У Зафира перехватило дух. Ее запах, шелковистая кожа все это дурманило его. Он был рад, что жив и имеет возможность этим насладиться.
Освободив Дарси от одежды, Зафир задернул балдахин и сам принялся раздеваться. Этот тип кровати с Ближнего Востока был как нельзя кстати. Поток солнечного света тут же был сведен до комфортного полумрака, а созданная атмосфера уюта и интимности превратила предстоящее соитие в некое таинство между двумя любящими сердцами.
Прежде чем снова прильнуть к девушке, Зафир внимательно окинул ее взглядом с головы до пят, будто хотел запомнить ее именно такой, именно сейчас. Ее грудь, белая, без тени загара, высокая, как и до родов, так и манила его. Розовые соски налились и, затвердев, вызывающе торчали. Зафир испытал неимоверное желание прильнуть к ним, мять, поиграть языком, но он сдержался, решив подарить Дарси сначала еще один страстный поцелуй в губы.
Они слились в пламенном поцелуе, языки их закружились в лихом танце искушения. С каждым новым витком огонь желания в груди Зафира разгорался все сильнее и сильнее. Никто другой, кроме Дарси, не вызывал у него таких эмоций, ни с кем секс не был таким ярким, как с ней. Он не спешил овладеть ею, что причиняло ему боль в паху, так сильно он стремился быть внутри, стать с Дарси единым целым.
Внезапно он почувствовал, что девушка отстраняется от него, упирается рукой в грудь, как будто говорит «не надо».
Внезапно он почувствовал, что девушка отстраняется от него, упирается рукой в грудь, как будто говорит «не надо».
Что ты со мной делаешь? спросила она шепотом.
Надеюсь, что завожу тебя, крошка, ответил он.
Это верно, Зафир, но есть еще кое-что, что я должна была тебе сказать еще очень давно.
Зафир напрягся.
Что именно? О чем ты еще не рассказала мне, Дарси?
Она знала, что дрожит от напряжения, но ничего не могла с собой поделать. Поверит ли он ей? Она так хотела быть вместе с ним той самой ночью, что это чувство затмило все: здравый смысл, безопасность, гордость. Что-то подсказывало ей, что на этот раз он поверит и все будет хорошо.
Помнишь наш первый раз? спросила она. В наш особенный день, когда мы любили друг друга в номере отеля.
Уголки рта Зафира поползли вверх при воспоминании.
Конечно помню, милая, у меня и сейчас сердце начинает биться чаще, когда я думаю про наш первый раз.