И полевые мыши шли,
Зерно в мешках они несли
Три дня, три ночи напролет
Шел пир горой, гулял народ.
И я там был, и пил, и ел,
И с Зайцем рядышком сидел!
Жадный Вартан
(армянская сказка)
С овечьей шкурой к скорняку
Зашел Вартан-сосед:
Из этой шкуры шапку сшить
Ты можешь или нет?
Могу! сказал в ответ скорняк,
На шкуру посмотрев.
А выйдет две? спросил Вартан,
На корточки присев.
И две сошью.
А три?
И три!
Сошьешь четыре?
Да!
А пять?
Ну что ж, могу и пять,
Коль в этом есть нужда!
Быть может, выкроишь все шесть?
Могу, раз надо так!
Где шесть, там семь! сказал
Вартан.
Идет! сказал скорняк.
Когда заказчик через день
За шапками пришел,
Семь шапок выложил скорняк
На свой рабочий стол.
Да разве это мой заказ?
Вскричал в сердцах Вартан.
Когда ты шапки мне кроил,
Ты был, должно быть, пьян?
Что с ними делать мне теперь?
Куда прикажешь деть?
Ведь ни одну из них нельзя
На голову надеть!
Но ты же сам того хотел!
Сказал в ответ скорняк.
Больших семь шапок из овцы
Не выкроишь никак!
Мороз и Морозец
(литовская сказка)
Жил когда-то Дед Мороз,
У него внучонок рос.
Всем хорош Морозец был,
Да похвастаться любил:
Дед силен, а я сильней!
И кусаюсь я больней!
Я моложе на сто лет!
Заморожу целый свет!
Вот Морозец как-то раз
В чистом поле, в поздний час,
Видит: едет, сыт и пьян,
В толстой шубе толстый пан.
Кони барина везут.
Наш Морозец тут как тут!
Рядом с паном в сани сел
Нос у пана побелел.
Пан не чует рук и ног,
Весь до косточек продрог,
Льдинки сыплются из глаз
Пробил пану смертный час,
Не спасли его меха
Рукавицы и доха.
Что ты кверху поднял нос?
Встретил внука Дед Мороз.
Усмехнулся внук в ответ:
Шуба есть, а пана нет!
И не вылез из мехов,
Как промерз до потрохов.
Ты силен, а я сильней,
И кусаюсь я больней!
Заморожу целый свет!
Ладно, внучек, крякнул дед.
Заморозишь! А пока
Заморозь-ка мужика.
Где? Какого?
Вон в бору
Рубит сучья на ветру!
Заглянул Морозец в бор,
Где звенел в тот час топор,
Видит, тощий мужичок,
Затянул свой кушачок,
Зипунком прикрыт едва,
Рубит сучья на дрова.
Ну-ка, внучек! молвил дед.
Одолеешь или нет?
Да таких хоть десять штук!
Не моргнув, ответил внук.
Как пришел Морозец в лес,
Мужику в зипун залез,
Пробирает мужика
Больно щиплет за бока,
За нос, за уши дерет,
Прямо за душу берет!
А мужик, знать, крепок был
Так и рубит, как рубил,
Так и машет топором,
Разбирает бурелом.
Призаморится вздохнет,
Только пот с лица смахнет,
Чуть присядет на пенек:
Жаркий выдался денек!
Час ли, два часа прошло
Время быстро утекло.
Мужичонка, жив-здоров,
Наложил на санки дров,
За кушак топор заткнул
И до дому повернул.
А Морозец, сам не свой,
Поплелся к себе домой.
Ты чего повесил нос?
Встретил внука Дед Мороз.
Что ответил деду внук,
Здесь писать нам недосуг,
Только скажем: с этих пор,
Как берет мужик топор,
Так Морозец ни гугу!
Тихо дремлет на снегу.
Упрямый Лягушонок
(литовская сказка)
Жил когда-то Дед Мороз,
У него внучонок рос.
Всем хорош Морозец был,
Да похвастаться любил:
Дед силен, а я сильней!
И кусаюсь я больней!
Я моложе на сто лет!
Заморожу целый свет!
Вот Морозец как-то раз
В чистом поле, в поздний час,
Видит: едет, сыт и пьян,
В толстой шубе толстый пан.
Кони барина везут.
Наш Морозец тут как тут!
Рядом с паном в сани сел
Нос у пана побелел.
Пан не чует рук и ног,
Весь до косточек продрог,
Льдинки сыплются из глаз
Пробил пану смертный час,
Не спасли его меха
Рукавицы и доха.
Что ты кверху поднял нос?
Встретил внука Дед Мороз.
Усмехнулся внук в ответ:
Шуба есть, а пана нет!
И не вылез из мехов,
Как промерз до потрохов.
Ты силен, а я сильней,
И кусаюсь я больней!
Заморожу целый свет!
Ладно, внучек, крякнул дед.
Заморозишь! А пока
Заморозь-ка мужика.
Где? Какого?
Вон в бору
Рубит сучья на ветру!
Заглянул Морозец в бор,
Где звенел в тот час топор,
Видит, тощий мужичок,
Затянул свой кушачок,
Зипунком прикрыт едва,
Рубит сучья на дрова.
Ну-ка, внучек! молвил дед.
Одолеешь или нет?
Да таких хоть десять штук!
Не моргнув, ответил внук.
Как пришел Морозец в лес,
Мужику в зипун залез,
Пробирает мужика
Больно щиплет за бока,
За нос, за уши дерет,
Прямо за душу берет!
А мужик, знать, крепок был
Так и рубит, как рубил,
Так и машет топором,
Разбирает бурелом.
Призаморится вздохнет,
Только пот с лица смахнет,
Чуть присядет на пенек:
Жаркий выдался денек!
Час ли, два часа прошло
Время быстро утекло.
Мужичонка, жив-здоров,
Наложил на санки дров,
За кушак топор заткнул
И до дому повернул.
А Морозец, сам не свой,
Поплелся к себе домой.
Ты чего повесил нос?
Встретил внука Дед Мороз.
Что ответил деду внук,
Здесь писать нам недосуг,
Только скажем: с этих пор,
Как берет мужик топор,
Так Морозец ни гугу!
Тихо дремлет на снегу.
Упрямый Лягушонок
Родился Лягушонок
За городом, в пруду.
Он рос у папы с мамой
Все время на виду.
И громче всех он квакал,
И прыгал далеко,
Но было папе с мамой
С ребенком не легко.
Была строга с ним мама,
Был папа тоже строг,
Но все ж его упрямства
Никто сломить не мог.
Он как-то оказался
Один на берегу,
И про себя решил он:
«Возьму и убегу!»
Пусть взрослые лягушки
Сидят себе в пруду.
Когда я нагуляюсь
Тогда домой приду!
И квакнув: До свиданья!
Все дальше прыг да прыг!
Широкой автострады
Он к вечеру достиг.
По гладкому асфальту
Неслись машины в ряд,
Они жучков и мошек
Давили всех подряд.
На это Лягушонок
Не в силах был смотреть
Ведь мог он точно так же
Бесславно умереть!
И он назад запрыгал
Все дальше скок да скок!
И как же показался
Обратный путь далек.
Устали прыгать лапки,
Он выбился из сил,
Он мысленно у мамы
Прощения просил.
И только на рассвете
Вернулся он домой
Озябший, похудавший,
Уставший и хромой.
Его спросили сухо:
Ты где-то пропадал?
Такой спокойной встречи
Малыш не ожидал.
Он думал, папа с мамой
Начнут его ласкать,
Не будут без присмотра
Из дома выпускать.
Они же равнодушно
Смотрели на него,
Как будто и не ждали
Ребенка своего.
Но это был наглядный
Родительский урок.
Опасная прогулка
Пошла упрямцу впрок.
Как старик корову продавал
Как старик корову продавал
(русская народная сказка)
На рынке корову старик продавал,
Никто за корову цены не давал.
Хоть многим была коровенка нужна,
Но, видно, не нравилась людям она.
Хозяин, продашь нам корову свою?
Продам. Я с утра с ней на рынке стою!
Не много ли просишь, старик, за нее?
Да где наживаться! Вернуть бы свое!
Уж больно твоя коровенка худа!
Болеет, проклятая. Прямо беда!
А много ль корова дает молока?
Да мы молока не видали пока
Весь день на базаре старик торговал,
Никто за корову цены не давал.
Один паренек пожалел старика:
Папаша, рука у тебя нелегка!
Я возле коровы твоей постою,
Авось продадим мы скотину твою.
Идет покупатель с тугим кошельком,
И вот уж торгуется он с пареньком:
Корову продашь?
Покупай, коль богат.
Корова, гляди, не корова, а клад!
Да так ли! Уж выглядит больно худой!
Не очень жирна, но хороший удой.
А много ль корова дает молока?
Не выдоишь за день устанет рука.
Старик посмотрел на корову свою:
Зачем я, Буренка, тебя продаю?
Корову свою не продам никому
Такая скотина нужна самому!
Суеверный Трусохвостик
(повесть-сказка)
Заяц, по прозвищу Трусохвостик, был, как вы, очевидно, догадались, не из храброго десятка. Наоборот, это был самый трусливый и суеверный зайчишка из всех известных нам зайцев. Он верил во всякие глупые приметы, и всегда ему казалось, что с ним что-то должно случиться и он непременно попадет в какую-нибудь беду.
Так оно и случилось.
Самолет, на котором Трусохвостик должен был лететь, вылетал в понедельник, тринадцатого числа. Ни один из суеверных зайцев не рискнул бы подняться в воздух в понедельник, да еще тринадцатого числа! Ведь не зря понедельник считается тяжелым днем, а тринадцатое число числом роковым. Но делать было нечего: билет на самолет взят и отложить полет по многим причинам невозможно.
Трусохвостик машинально взглянул на номер билета: 2353.
Он сложил в уме цифры: два плюс три, плюс пять, плюс еще три Получалось тринадцать! Ощущая легкую дрожь в коленках и хвостике, он сложил цифры в обратном порядке: три плюс пять, плюс три, плюс два Получилось то же самое! Кругом тринадцать.
А когда на аэродроме по радио объявили посадку на самолет 1313, отлетающий тринадцатым рейсом, бедный Трусохвостик совсем упал духом.
Заняв в самолете свое место, Трусохвостик огляделся. Далеко не все кресла были заняты пассажирами.
Первые места занимали Козел и Коза. На вид им обоим можно было дать больше ста лет. У Козла был очень ученый вид, и, судя по его белой бородке, можно было предположить, что он по крайней мере капустный профессор.
Справа, возле окна, сидела Кенгуру. Из сумки на ее животе выглядывал маленький Кенгуренок, очень похожий на мать.
Позади Кенгуру расположилась толстая Хавронья. Хрюшка едва помещалась в своем кресле. Не успев сесть, она раскрыла голубой мешок на «молнии» и начала с аппетитом чавкать, поглощая взятые в дорогу продукты.
Наискосок от Хрюшки сидел Мопс. Он был из породы собак, отличающихся самонадеянным видом. Трудно было определить его возраст. Глаза у него слезились, однако он был еще достаточно молод для того, чтобы принимать участие в собачьих выставках. Трусохвостик, сидевший недалеко от него, обратил внимание на несколько серебряных медалей, звеневших на ошейнике тупоносого пассажира. Откинувшись на спинку кресла, Мопс читал «Ветеринарную газету».
Дальше сидели Кот и Кошка. Усатый Кот с первого взгляда не понравился Трусохвостику. Во-первых, он был черным, а черные коты, как известно, приносят несчастье. Во-вторых, он не умел себя вести. Он бесцеремонно громко мурлыкал и мяукал, обращаясь к своей спутнице, которая, в отличие от него, была рыженькой и производила впечатление вполне воспитанной Кошечки. Однако мурлыканье и мяуканье соседа, по-видимому, доставляли ей удовольствие. Она томно щурилась в его сторону и нежно мурлыкала что-то в ответ. Что именно, Трусохвостик так и не успел расслышать из-за шума двух заведенных моторов.
Пассажирский самолет 1313 медленно выруливал на стартовую дорожку, с которой он должен был подняться в свой тринадцатый рейс. Наконец он вырулил, круто развернулся на месте и, как бы собираясь с духом, на мгновение замер. Затем один за другим взревели оба мотора, машина рванулась вперед и помчалась по летному полю. Еще одно мгновение и она уже повисла в воздухе, оставив далеко внизу под своими крыльями быстро уменьшающиеся постройки аэродрома.