БОЛЬШАЯ КНИГА стихов, сказок, басен, переводов, пьес - Михалков Сергей Владимирович 29 стр.

Ворона жадная, раскрывши клюв, глядела,
Как пес Волчок со смаком кость глодал.
Той костью овладеть Ворона захотела
И сверху вниз, как ястреб, налетела!
Такого натиска Волчок не ожидал.
И он, не разобрав, откуда, кто напал
Шасть под крыльцо!
А наглая воровка,
Что подлый свой маневр придумала так ловко,
Вцепилась в кость Однако кость была
Не по Вороне тяжела.
И как Ворона ни старалась,
Ни тужилась, ни надрывалась,
А уволочь с собой добычу не смогла,
Да хорошо еще, сама жива осталась,
Волчок, придя в себя, ей вырвал полкрыла.
Одна из первых мер предосторожности:
Соразмерять желанье и возможности.

Индюк завидовал гусям,
Что могут плавать там и сям.
Короче говоря,
Его к воде тянуло
На реки, на озера, на моря,
Откуда иногда соленым ветром дуло.
Но более всего его манило то,
Что краше моряков уж не одет никто!..
Везет же индюкам! Индюк попал на флот!
Индюк по-флотски ест. Индюк по-флотски пьет.
В тельняшку он одет, как ходят все на флоте.
Но в воду вы его и силой не столкнете:
Подальше от воды на суше он живет,
А если с берега увидит вдруг волну,
Так уж кричит: «Тону-у!..»
Заехал раз Индюк домой, на птичий двор,
И произвел фурор.
О нем лишь только разговор:
«Какой моряк! Ах! Ах!  кудахчут куры.
Какой жаргон!
И как татуирован он!
А мы живем за петухами, дуры!»
Надулся наш Индюк, вдруг став героем дня.
Хвост распустил, а сам что было сил
(Хотя особенно никто и не просил)
Заголосил:
«Родня!
Берите все пример с меня!
Довольно вам в пыли купаться!
Я водоплавающий, братцы!
Жить не могу без корабля!
Аврал! Форштевень! Брамселя!»
Захлопал крыльями весь птичий двор вокруг:
«Как мы горды! Нас посетил Индюк!»
И даже сам Петух пропел «кукареку»,
Воздав хвалу морскому Индюку.
Так прячутся порой нахалы и невежды
За громкие слова и пышные одежды.

У ресторана «Горная вершина»,
Где ждут курортников и шашлыки и вина,
С утра до вечера крутился тихий Пес.
Всем посетителям равно хвостом виляя,
На трезвых не рыча, на пьяного не лая,
Он повседневно здесь свое дежурство нес.
Пес откликался на любую кличку,
И это у него вошло в привычку:
Окликнут Шариком он вмиг хвостом вильнет.
«Эй, Бобик!» он уже к чужой коленке льнет,
А сам глядит в глаза глядит и не моргнет!
«А ну, Дружок! Поди сюда, собачка!»
Собачка тут как тут и ей уже подачка:
Кидает чья-нибудь рука
То косточку от шашлыка
С кусочком сладкого, поджаренного жира,
То птичье крылышко, то просто ломтик сыра
Нет, хлеба не искал курортный этот пес
От хлебного куска он воротил свой нос
Его собратья сторожат жилища,
На складах тявкают, врага по следу ищут
Несут служебный долг, гордясь своим постом,
А этому милее кров и пища,
Добытые глазами и хвостом
Любых мастей и видов тунеядцы!
Ведь это вы попали в басню, братцы!

У ресторана «Горная вершина»,
Где ждут курортников и шашлыки и вина,
С утра до вечера крутился тихий Пес.
Всем посетителям равно хвостом виляя,
На трезвых не рыча, на пьяного не лая,
Он повседневно здесь свое дежурство нес.
Пес откликался на любую кличку,
И это у него вошло в привычку:
Окликнут Шариком он вмиг хвостом вильнет.
«Эй, Бобик!» он уже к чужой коленке льнет,
А сам глядит в глаза глядит и не моргнет!
«А ну, Дружок! Поди сюда, собачка!»
Собачка тут как тут и ей уже подачка:
Кидает чья-нибудь рука
То косточку от шашлыка
С кусочком сладкого, поджаренного жира,
То птичье крылышко, то просто ломтик сыра
Нет, хлеба не искал курортный этот пес
От хлебного куска он воротил свой нос
Его собратья сторожат жилища,
На складах тявкают, врага по следу ищут
Несут служебный долг, гордясь своим постом,
А этому милее кров и пища,
Добытые глазами и хвостом
Любых мастей и видов тунеядцы!
Ведь это вы попали в басню, братцы!

Кот Тимофей открытая душа,
Коту Василию принес в зубах мыша:
Кот Васька отмечал день своего рожденья
И принимал преподношенья
Увидев дичь, что гость ему принес,
Хозяин проурчал, брезгливо морща нос:
«Спасибо, брат! Но только зря старался!
Давно прошли те дни,
Когда мышами я питался
Уж ты меня, дружище, извини!»
Смущенный гость был удивлен безмерно:
Чтоб кот не ел мышей? Ослышался, наверно!
Хотел переспросить, но подали обед:
Сметану, масло, сыр, печенку и паштет,
Колбасы всех сортов и даже
Такую колбасу, которой нет в продаже!..
К столу все новые закуски подносили.
Тимошка-кот наелся до ушей.
«Вот так, брат, и живем  мурлыкал кот Василий,
Обходимся, как видишь, без мышей!»
Когда бы у меня читатели спросили,
О чем завел я в этой басне речь,
Я им ответил бы, что данный кот Василий
Жрал то, что должен был стеречь!
А этаких котов, не ловящих мышей,
Из кладовых пора бы гнать взашей!

Шмелиного Медведь отведал меду.
Укусов бедному не счесть.
Распух нажаленный, похож стал на урода.
И тотчас радостная весть
Что он раскаялся и мед зарекся есть
Дошла в пчелиную колоду.
Тут пчелы подняли трезвон,
Жужжат, кружатся:
«Наш мед спасен! Наш мед спасен!
Теперь нам нечего бояться!»
И шлют к Медведю на поклон
Двух пчелок с просьбой, чтобы он
Зашел бы хоть полюбоваться,
Взглянуть на гордость их трудов
На мед! На лучший из медов!..
«Ну, так и быть!  сказал Медведь.
Уж разве только посмотреть!..»
Вот гостя важного встречает рой пчелиный
Ему и место и почет,
Раскрыты перед ним ячейки сочных сот,
В них сладкий дар садов, душистый дар долины.
Посмотришь и слюна ручьем течет!
В сравненье с ним идет ли мед шмелиный?
Так сам и просится Медведю на язык!
И в тот же миг
Наш Косолапый,
Урча от жадности, залез в колоду лапой
И до тех пор держал открытой пасть,
Пока, бесстыжий, не наелся всласть.
А после даже вылизал колоду,
Чтоб капле ни одной не дать пропасть!..
Когда на то моя была бы власть,
Я, зная медведей породу,
Не допускал бы их до меду!..

Топтыгин занемог: вскочил чиряк на шее
Ни сесть ему, ни лечь, ни охнуть, ни вздохнуть
И не уснуть.
Вот Дятла он велит к себе позвать скорее,
Чтоб тот чиряк немедленно проткнуть.
За Дятлом послано Как лекарь появился,
Он тотчас же, и так и сяк,
Со всех сторон обследовал чиряк,
Но вскрыть его, однако, не решился,
Топтыгину сказав при этом так:
«Уж если сам, злодей, до ночи не прорвется
И протыкать его придется,
То следует созвать совет из лекарей.
К тому ж у Филина, известно, клюв острей!»
За Филином, за Петухом послали
Глаз не сомкнул больной всю ночь.
На утренней заре врачи слетаться стали,
Слетелись и сидят решают, как помочь.
И сообща приходят к мненью:
«Чиряк покамест не вскрывать!
А если к вечеру не будет облегченья,
Опять собраться всем и Журавля позвать,
Поскольку у него и глаз вернее
И клюв длиннее!»
Тем временем Медведь, ворочаясь в углу,
Вдруг ненароком придавил Пчелу.
И храбрая Пчела, как это ей пристало,
Жужжа в шерсти, свое вонзила жало.
И ожил наш Медведь! Пчела его спасла!
Вздохнули лекари: им тоже легче стало.
Не потому, что жало в цель попало,
А потому, что малая Пчела
С них, так сказать, ответственность сняла!..
Перестраховщики! Я басню вам прочел
Не для того, чтоб вы надеялись на пчел!

Сорока запросто к Орлу домой ходила
(Что уж само собой довольно странно было,
Хотя не нам судить
О том, как жить орлам, с кем дружбу им водить,
Но в данном случае Сорока та была
Подругой юности сестры жены Орла).
Орел, что в облаках над прочими парил
И в силу этого от жизни оторвался,
По прихоти жены с Сорокою общался,
Ей лично лапку жал и с нею говорил.
Сорока верещит. Сорока в курсе дел:
Тот свил себе гнездо, а этот улетел
Орел в два уха слушает Сороку,
А у нее любое лыко в строку:
«Я слышала на днях, как Соловей поет.
Подумать только, с кем концерты он дает:
Как ночью на пруду заквакают лягушки,
Он начинает вторить им с опушки»
«Ну, а Скворец?»
«Ах, это ли певец!
Сказать по совести, он только то и знает,
Что каждую весну скворечники меняет»
«Что скажешь про Дрозда?»
«Признаюсь, не тая,
Как осень, так глядит в заморские края»
Сорока верещит без всякого стесненья
Орел о птицах формирует мненье
Иной, что мнит себя на должности Орлом,
Таких наушниц держит под крылом!

«Прошу меня простить за обращенье в прозе!
Ромашка скромная сказала пышной Розе.
Но вижу я: вкруг вашего стебля
Живет и множится растительная тля,
Мне кажется, что в ней для вас угроза!»
«Где вам судить о нас!  вспылила Роза.
Ромашкам полевым в дела садовых роз
Не следует совать свой нос!»
Довольная собой и всех презрев при этом,
Красавица погибла тем же летом,
Не потому, что рано отцвела,
А потому, что дружеским советом
Цветка незнатного она пренебрегла
Кто на других глядит высокомерно,
Тот этой басни не поймет, наверно

Рос яркий Мухомор среди лесной полянки.
Бросался всем в глаза его нахальный вид:
 Смотрите на меня! Заметней нет поганки!
Как я красив! Красив и ядовит!
А Белый Гриб в тени под елочкой молчал.
И потому его никто не замечал

Летела к югу стая диких уток.
Устав махать натруженным крылом,
Одна из них к исходу третьих суток
Отбилась от своих и села за селом.
К ней подплыла домашних уток стая
Сородичи по пуху и перу:
«Останься здесь! Придешься ко двору!
Мы тут, как видишь, сыты, не летая!
Спокойно мы живем:
Нас не пугают выстрелы с болота
Весной и осенью утиная охота
Обходит этот водоем»
«Чуток передохну,  им Кряква отвечала,
Но насовсем остаться не могу:
Мне, перелетной птице, не пристало
Сидеть безвылетно на вашем берегу!..»
Вот день прошел Пошли вторые сутки
Прошла неделя Месяц Минул год
Как изменился нрав у нашей дикой утки:
Среди домашних до сих пор живет!
Она со всеми сыта у корыта,
Что ей теперь озера и леса?!
И среди прочих тем лишь знаменита,
Что изредка глядит на небеса

За честный труд и поощренья ради
Один из Муравьев представлен был к награде
К миниатюрным именным часам.
Но Муравей не получил награды:
Вышесидящий Жук чинил ему преграды,
Поскольку не имел такой награды сам!
Ах, если бы прискорбный этот случай
Был ограничен муравьиной кучей!

Всех по дороге обгоняя,
Неслась машина легковая.
И тот, кто за рулем сидел,
На всех людей, пешком идущих
И на колесах отстающих,
С пренебрежением глядел.
Но с ним в пути беда случилась:
Машина вдруг остановилась!
И тот, кто за рулем сидел,
Теперь уж на людей идущих
И даже на волах ползущих
С печальной завистью глядел.
Он над мотором неисправным
Капот бесцельно поднимал,
По существу и в самом главном
Он ничего не понимал
Тот, кто без знаний и уменья
Стремится вырваться вперед,
Не так ли полон самомненья
В тот миг, когда ему везет?!

За честный труд и поощренья ради
Один из Муравьев представлен был к награде
К миниатюрным именным часам.
Но Муравей не получил награды:
Вышесидящий Жук чинил ему преграды,
Поскольку не имел такой награды сам!
Ах, если бы прискорбный этот случай
Был ограничен муравьиной кучей!

Всех по дороге обгоняя,
Неслась машина легковая.
И тот, кто за рулем сидел,
На всех людей, пешком идущих
И на колесах отстающих,
С пренебрежением глядел.
Но с ним в пути беда случилась:
Машина вдруг остановилась!
И тот, кто за рулем сидел,
Теперь уж на людей идущих
И даже на волах ползущих
С печальной завистью глядел.
Он над мотором неисправным
Капот бесцельно поднимал,
По существу и в самом главном
Он ничего не понимал
Тот, кто без знаний и уменья
Стремится вырваться вперед,
Не так ли полон самомненья
В тот миг, когда ему везет?!