Пришлось напомнить самому себе, что мир не ограничивается линией фронта, а моя судьба напрямую зависит от того, смогу ли я получить лейтенантские лычки.
Чертов Питерс
Сержант, вас подбросить до города? из окна притормозившего рядом транспорта высунулся улыбчивый розовощекий солдат. Забирайтесь!
Я не стал отказываться. Поднялся в кабину, разместился на сиденье, аккуратно сжал коленями винтовку, после чего рассеянно уставился сквозь лобовое стекло.
Мне к станции ехать нужно, сообщил водитель, ловко выруливая на шоссе. Могу по пути вас высадить, могу прямо до конца довезти. Как лучше?
В районе парка.
Сделаем, солдат энергично кивнул и тут же задал следующий вопрос: А вы здесь проездом или на курсах?
На курсах.
Тоже хочу офицером стать, но мне пока что еще рано. Вы где-то тут служите?
Нет, ближе к фронту.
Опасное дело, многозначительно кивнул собеседник, объезжая длинную и широкую яму. Не хотел бы там оказаться.
Станешь офицером пошлют.
Вряд ли проклятые дороги у меня образование есть, попробую в штаб устроиться дерьмо!
Попавшая под колесо выбоина на время прервала нашу беседу, но затем словоохотливый водитель опять взялся за свое:
Вы давно на фронте? Говорят, сейчас там совсем тихо стало.
Относительно.
А в каких частях служили?
Тыловое обеспечение.
Хорошее место
К счастью, академия располагалась совсем неподалеку от города и тягостный разговор закончился достаточно быстро. Машина затормозила возле приземистой металлической ограды, я спрыгнул на бетон, а потом направился в сторону длинной аллеи, обрамленной редкими желтовато-зелеными елями.
Несмотря на свои более чем скромные размеры, парк уже долгие годы являлся главной достопримечательностью Спарты, а также излюбленным местом отдыха для живущих поблизости людей. Вот и сейчас сквозь веселое журчание струящихся по камням ручейков доносился задорный детский смех, чьи-то разговоры, а также спокойная умиротворяющая музыка.
Не желая участвовать в общем веселье, я дошел до ближайшей скамейки, сел на нее и в очередной раз задумался о том, что случилось за последние дни. Возвращение из рейда, полковник, офицерские курсы
Хотя на первый взгляд распоряжение Питерса выглядело вполне логичным и даже закономерным, меня не отпускало ощущение какой-то неправильности, иррациональности всего происходящего. Как будто моя жизнь, до этого момента отлаженная и спокойная, внезапно пошла под откос.
Странное, не совсем четкое, однако весьма мерзкое ощущение.
В парке запрещено находиться с оружием, внезапно послышался чей-то извиняющийся голос. Прошу вас сдать его в пункт хранения или покинуть зону отдыха.
Я обернулся.
Передо мной стоял полноватый мужчина лет пятидесяти, одетый в выцветшую черную форму и неуверенно сжимавший в руках короткую резиновую дубинку.
Простите, господин сержант. Такие правила.
Правила? Как долго действует этот запрет?
Уже месяц, господин сержант. Еще раз простите, но вам лучше уйти.
Спорить и затевать конфликт не имело никакого смысла, так что я поднялся, забрал стоявшую рядом винтовку и направился к выходу.
Извините
На улицах города веселья было заметно меньше. Стены домов выглядели неухоженными, дорожное покрытие изобиловало трещинами, попадавшиеся мне навстречу люди казались чересчур изможденными и недовольными, а начавшаяся изморось лишь усугубила общее впечатление, создав разительный контраст с той картиной, которую я наблюдал в парке.
Длинная очередь, ведущая к пункту раздачи еды, стала еще одним характерным штрихом.
Чего уставился? в голосе обратившегося ко мне мужчины послышалась неприкрытая агрессия. Урод.
Державшая его за руку женщина вздрогнула и бросила в мою сторону отчаянный взгляд. Находившиеся рядом люди дружно расступились.
Вот где уже ваши игры стоят, продолжил мужчина, экспрессивно чиркая себя пальцем по горлу. Жизни из-за вас уже никакой нет что смотришь? Стреляй, тварь!
Не сердитесь, пожалуйста
Мне стало противно, я отвернулся и перешел на другую сторону улицы, слыша постепенно стихающие за спиной оскорбления. Настроение окончательно испортилось.
Несмотря на внешнюю иллюзию благополучия, страна тяжело переживала затянувшуюся войну. Дефицит нормального продовольствия и рабочих мест, находящаяся в глубокой депрессии промышленность, а также безвозвратно утраченные технологии вели к медленному, но неотвратимому регрессу, затрагивавшему практически все сферы жизни. Возможно, такая участь ждала большинство отколовшихся от Федерации колоний, возможно, «повезло» только нашей планете, но факт оставался фактом вспыхнувший пятнадцать лет назад конфликт оказался слишком тяжелой ношей для двух крохотных государств.
Чувствуя непреодолимое желание как можно скорее вернуться на фронт, я пересек площадь, миновал череду отключенных фонтанов и зашел в хорошо знакомый продовольственный магазин. Взял упаковку мяса, черствый сахарный рулет, а затем, вспомнив о завтраке с полковником, добавил к этому немудреному набору десяток куриных яиц. Не иначе, как в знак протеста.
Принадлежавший мне жилой отсек находился совсем рядом. Я за пару минут дошел до стоявшего на соседней улице здания, поднялся на третий этаж, остановился перед узкой черной дверью после чего, кое-как собравшись с мыслями, взялся за ручку.
Дядя Алекс вернулся! послышался с той стороны радостный детский вопль. Мама!
Возвращаться домой в последнее время становилось все сложнее. Воспоминания о мирной жизни заглушались звуками взрывов, размывались бесконечными ливнями и отодвигались в прошлое долгими месяцами службы, а любой отпуск в конце концов становился мучительным и никому не нужным испытанием. Еще хуже было то, что Анна до сих пор старалась превратить каждую нашу встречу в маленький праздник. Вот и сейчас
Привет, моей щеки коснулись теплые губы, а по лицу скользнула прядь длинных светлых волос. Раздевайся и иди на кухню, я готовлю пасту. София, следи за водой!
Худенькая белокурая девочка, до этого мгновения внимательно рассматривавшая принесенный мною пакет, едва заметно покраснела и убежала в соседнюю комнату.
Она тебя с самого утра ждет, сообщила Анна, помогая мне снять куртку. Боялась, что ты только на один день приехал.
Понятно там для нее какой-то пирог есть
Ты просто чудо!
Дядя Алекс, а ты принес тортик? донеслось с кухни. Мама купила чай.
Да, там есть
София, ты же знаешь никаких сладостей до ужина.
Продолжая ощущать себя не совсем в своей тарелке, я устроился возле обеденного стола, а потом начал следить за тем, как толстые белесые макароны соединяются с тертым сыром и зелеными водорослями, превращаясь в нечто весьма аппетитное.
У нас в столовой подобными вещами никто не занимался. А солдаты давно привыкли есть то, что дают.
Мама
София, веди себя культурно. Достань приправу.
Наблюдая за хлопочущей по хозяйству женщиной, я никак не мог избавиться от ощущения иллюзорности всего происходящего. Дом, семья, простое человеческое общение
Непозволительная роскошь для человека, месяцами живущего на Полосе.
Как дела в академии? мимоходом спросила Анна, поливая практически готовое блюдо розовым соусом. Все нормально?
Да. Прослушал несколько лекций
А меня в школе учат астрономии, сразу же влезла в разговор София. Когда вырасту, полечу в Федерацию!
Обязательно, солнышко. Так что там с академией?
Все нормально. Просто учеба.
А потом? Тебя переведут куда-то еще?
Пока не знаю.
Из коридора прибежал Карл толстый мохнатый кот, уже несколько лет живший в моем отсеке и чувствовавший себя здесь полноправным хозяином. Разговор сразу перешел в более спокойное русло, я вспомнил о встреченном во время рейда кантре, затем рассказал Софии выдуманную историю про живущую в казарме ручную крысу и наконец-то испытал облегчение.
Все-таки дом. Настоящий дом вместо сырой комнаты в подземном бункере.
Мы по вечерам ходим на стадион, Анна, дождавшись, пока тарелки опустеют и убедившись в том, что никто не хочет добавки, начала собирать посуду. Если хочешь
Мама, дядя Алекс принес тортик!
Успокойся, будет тебе тортик
На стадион мы все-таки пошли сразу после ужина. Дождь к этому времени закончился, но солнце еще не успело зайти за горизонт, а улицы радовали глаз свежестью и чистотой. Такую Спарту легко можно было бы спутать с довоенными городами, но ощущение всеобщего упадка и хмурые лица встречавшихся нам людей портили всю картину.
Дядя Алекс, ты любишь старый футбол?
Не очень. Трудно понять, зачем и куда все бегут.
Это очень просто! Нужно взять мяч и пронести его на десять метров, а другая команда мешает. Потом ты получаешь один балл и можешь выбрать, идти вперед или отдать мяч. А если мяч заберут
Понятно.
Ты не слушаешь! Если мяч заберут
София, хватит. Пусть дядя Алекс немного отдохнет.
Обиженная словами матери девочка демонстративно отвернулась. Анна, едва заметно улыбнувшись в ответ на ее недовольство, взяла меня за руку и осторожно прижалась к плечу.
Пойдем. Вдруг тебе понравится.
Пойдем.
Увы, но на стадион нас так и не пустили как оказалось, там тоже начал действовать запрет на ношение оружия, а игнорировать прямые директивы командования и оставлять без внимания свою винтовку я не собирался. Пришлось возвращаться обратно, рассматривая быстро темнеющее небо, частично освещенные улицы и редкие патрули, время от времени появляющиеся на перекрестках.
Откуда-то издалека прилетели едва уловимые отголоски взрывов. В душе колыхнулась привычная тревога.
Две недели назад был пожар, неожиданно произнесла Анна. Говорят, диверсия.
Все может быть, я рассеянно кивнул, прислушиваясь к шелестящему вокруг нас ветру. Но вам нечего бояться, мирных жителей никто не тронет.
В начале войны хотя ты прав, не будем об этом.
А что было в начале войны? Мама?
Ничего, солнышко.
Дядя Алекс?
Было очень много всего, вздохнул я, отстраненно кивая в ответ на приветствие одного из патрульных. Слишком много
Мы не будем об этом. Анна крепко сжала мне запястье. Лучше расскажи, как Джон приручил крысу.
Он нашел маленького крысенка. Выкормил, потом научил ходить на задних лапах
Прогулка незаметно подошла к концу. София, еще совсем недавно с интересом слушавшая мой рассказ, начала зевать и практически сразу после возвращения отправилась к себе в комнату, а я, ощутив новый прилив смущения, ушел мыться.
Несмотря на отсутствие официального статуса, большинство знакомых считали нас с Анной мужем и женой как-никак, мы были вместе уже почти десять лет и вели себя соответствующе. Увы, но за этой привлекательной ширмой скрывалась темная и пыльная комната, заполненная сомнениями и неуверенностью. Моя служба не позволяла слишком часто бывать дома, общение на расстоянии также сводилось к минимуму, а в результате мы все время чувствовали себя наполовину чужими друг для друга людьми то ли давно не видевшимися друзьями, то ли недавно познакомившимися любовниками, то ли едва знакомыми коллегами по работе. Как итог постоянное чувство неловкости, вечные колебания