«Императора погребли с копиями дворцов, фигурами чиновников всех рангов, редкими вещами и необыкновенными драгоценностями. Из ртути сделали большие и малые реки и моря, причем ртуть самопроизвольно переливалась в них. На потолке изобразили картину неба, на полу очертания земли»[24].
Люди на протяжении двух тысячелетий думали, что это все выдумка или легенда. Даже после открытия мавзолея, считали, что, описывая некоторые детали, Сыма Цянь сильно приукрасил. Напротив, археологи зафиксировали высокий уровень ртути в почве, скрывавшей мавзолей. Логично, что следом возник и вопрос о наличии «дворцов, редких вещей и необыкновенных драгоценностей», которые можно было бы обнаружить. Любопытно, что в подлинной рукописи Цянь не говорит ни слова о терракотовой армии, возможно, намекая на то, что само существование этой невиданной коллекции всегда держалось в секрете, а ее создателей предали смерти.
Не такая уж это и небылица, как может показаться. Также в период императора Циня появилось и другое великое сооружение первая версия Великой Китайской стены, выполненная из камня и утрамбованной земли. Одна часть стены в течение столетий разрушилась, а другая вошла в состав нынешней стены, поэтому точная изначальная длина нам неизвестна. Тем не менее, мы знаем, что она покрывала более пяти тысяч километров.[25] Это подсказывает, что китайцы чувствовали угрозу со стороны кочевников, занимавших огромную равнину на севере. (Правда, монголы достигли главенства среди них лишь полтора тысячелетия спустя). Страх китайцев можно понять, зная, какой ценой они построили это укрепление. Вряд ли стену можно назвать произведением искусства, каким мы знаем продуманный и удивительный мавзолей, и, хотя речь шла о защите человеческой жизни, строительство обошлось им в «сотни тысяч, если не миллион погибших рабочих».
За растратой человеческих жизней стояла закладка основ цивилизации, которая в последующие столетия могла сравниться с любой другой цивилизацией на земле, а позже превзошла их всех. Без преувеличений династия Цинь заложила основы социального порядка для большинства великих династий в последующие два тысячелетия (или даже дольше). Почему династия Цинь так преуспела и сумела позже перевоплотиться в империю Юань более великую и цивилизованную, чем Рим, более творческую в отношении искусства и изобретений, чем халифаты? Именно династия Цинь создала централизованное правительство с чиновниками-выходцами из образованных граждан, которые управляли всей империей. Последний фактор играет важную роль в понимании китайской культуры. Такая система предполагала управление должностными лицами, а не правление в соответствии с установленным законом. Преступления или восстания, точнее, то, что можно было так назвать, влекли за собой штрафные санкции. И все же, чем руководствовались чиновники при отправлении правосудия, не имея универсального свода законов?
Здесь нам следует поговорить о Конфуции, который оказал влияние на многие сферы жизни, и неспроста его учение называют «философией государственных служащих». Конфуций умер за три столетия до Цинь, но его учение для Китая нечто большее, чем просто философия или религия. Изречения Конфуция кропотливо собраны его последователями в «Луньюе», или «Беседах и суждениях» которые нашли широкое распространение. Они представляют собой на самом деле духовно-этическое руководство, применимое во всех сферах жизни.
Без глубокого досконального знания учения Конфуция стать государственным служащим было невозможно. При поступлении на службу кандидат сдавал экзамен в ужасных условиях в крошечных комнатах с дощечками для письма и ведром, где они могли пребывать около трех дней. Такой способ сразу отсеивал тех, кто имел связи в аппарате управления и родственников среди госслужащих, и гарантировал, что человек честно заслужил свое место. Династия Цинь просуществовала всего пятнадцать лет, что сделало ее самой короткой из великих китайских династий, однако именно она «положила начало имперской системе, которая прерывалась или подстраивалась под обстоятельства до 1912 года». Тогда отрекся от престола последний император и была создана Китайская республика[26].
В чем же заключаются основные идеи Конфуция, заложившие основы характера китайцев? Достижение гармонии как личной, так в гражданской сфере считается главной целью конфуцианства. На личном уровне оно должно проявляться так: «человек, следуя принципу взаимности, приближается к правильному пути». Конфуций добавил к понимаю того, как мы должны действовать, до боли знакомые слова: «То, что вы не желаете, чтобы делали по отношению к вам, не делайте по отношению к другим» [27].
Как и многим, ему пришлось пренебрегать подобной сентиментальностью, когда доходило до реального управления, которое всегда есть навязывание власти, желанной и нежеланной, независимо от того, в какие одежды она рядилась. Добродетельный Конфуций отмечал что, «тот, кто правил посредством своей добродетели, остается таким же непоколебимым, как Полярная звезда на небе». Практичный Конфуций добавил: «управляя царством, имеющим тысячу боевых колесниц, следует серьезно относиться к делу и опираться на доверие, экономить средства и заботиться о людях»[28].
После эпохи Цинь в Китай проник буддизм, основой которого служат сострадание и отсутствия привязанности к этому миру. Конфуцианство первоначально не смогло принять буддистский нигилистический подход к жизни, но в конечном счете буддизм затронул ноты души китайского народа. При династии Юань буддизм принял форму официальной религии. Несложно понять причину такого согласия между китайцами и буддизмом. Например, во время династии Цинь, огромные человеческие потери внесли вклад в культурное возрождение Китая, хотя даже в этом случае оно формировало основы для будущего саморазрушения страны. Непредсказуемые повороты колеса фортуны привносило в жизнь китайцев чувство неопределенности, которое, естественно, способствовало отходу от мирского, что характерно для буддизма.
Такие повороты колеса фортуны часто происходили в истории Китая. Два последних примера, пожалуй, самые поучительные. В Китае с 1937 по 1949 г. продолжались боевые действия до, во время и после Второй мировой войны. Сначала, японцы опустошили Китай, потом гражданская война с массовыми жертвами как среди гражданского, так и среди военного населения. Более пятнадцати миллионов китайцев погибло в хаосе этого времени. Однако уже через несколько десятилетий, при коммунистической диктатуре харизматического генсека Мао Цзэдуна, эта разоренная земля совершила «большой скачок вперед», который благодаря народным коммунам позволил «преобразовать сельскохозяйственное производство для перехода от социализма к коммунизму, от бедности к изобилию». В результате Китай стал мировой сверхдержавой, противостоял объединенным силам Запада в Корейской войне и даже соперничал с Советским Союзом за место лидера в распространении коммунизма по миру.
Такие повороты колеса фортуны часто происходили в истории Китая. Два последних примера, пожалуй, самые поучительные. В Китае с 1937 по 1949 г. продолжались боевые действия до, во время и после Второй мировой войны. Сначала, японцы опустошили Китай, потом гражданская война с массовыми жертвами как среди гражданского, так и среди военного населения. Более пятнадцати миллионов китайцев погибло в хаосе этого времени. Однако уже через несколько десятилетий, при коммунистической диктатуре харизматического генсека Мао Цзэдуна, эта разоренная земля совершила «большой скачок вперед», который благодаря народным коммунам позволил «преобразовать сельскохозяйственное производство для перехода от социализма к коммунизму, от бедности к изобилию». В результате Китай стал мировой сверхдержавой, противостоял объединенным силам Запада в Корейской войне и даже соперничал с Советским Союзом за место лидера в распространении коммунизма по миру.
Решение генсека Мао в 1966 г. о начале Культурной революции с целью мобилизовать народ и вернуть его к основам «чистой идеологии» и стало основой для будущего саморазрушения. «Цитатник» Мао сменил «Луньюй» Конфуция, и по всей стране прокатилась волна репрессий. Сколько человек погибло во время этих потрясений? «Никто не знает, потому что никто не считал». Последующие оценки показывают, что более трех миллионов человек погибло, а сто миллионов, девятая часть населения, отправились в ссылку в этот период смертоносного саморазрушения и голода, который промучил Китай в течение десятилетия.
Однако за сорок лет Китай совершил величайший «скачок вперед» в истории человечества, построив архитектурное чудо мира в виде Шанхайской набережной, запустив ракету на Луну и став второй по величине экономикой в мире. И все это без какой-то там либеральной социал-демократии и свободного рынка, которые считались необходимыми для быстрого экономического роста. Нам еще предстоит выяснить, станет ли этот скачок основой для будущего саморазрушения, поскольку авторитаризм уровня имперского прошлого тревожно сосуществует с социальной мобильностью, развитием творчества и такой энергией, которая раньше не наблюдалась в подобных масштабах.
Вникнув в контекст, мы готовы перейти к детальному изучению Юаньской династии, или Великого Юаньского государства. Почему же оно такое великое? Возможно, самым важным является то, что период Юань занимает центральное, промежуточное положение между периодом династии основателя Цинь и тем, что за неимением лучшего названия можно было бы назвать династией после Мао. Все три периода охарактеризовались моментами, когда Китай был готов возглавить мир. Только во времена династии Юань он действительно этого достиг.
Покорив 1279 г. династию Сун, Хубилай-хан не последовал примеру своего деда, Чингисхана. Во время долгой и трудной кампании, предшествовавшей этой победе, монгольская армия не следовала своим обычным привычкам: не предавали местное население мечу, не сжигали города до тла, оставляя лишь руины и пирамиды из черепов. Хубилай-хан принялся китаизировать себя и свою власть. Он основал столицу в Ханбалыке (Пекине), и любезно пригласил вдовствующую императрицу Сун и ее восьмилетнего внука, императора Гун Сун, поселиться в городе под его покровительством.
В погоне за властью над Азией, Хубилай-хан продолжил политику экспансии, теперь уже за пределами Китая. Вскоре пали Корея и Маньчжурия. Армия Хубилай-хана вторглась в Северный Вьетнам и Южное вьетнамское королевство Чампа, затем на земли Таиланда и Бирмы. На севере флот Хубилая атаковал остров Сахалин у восточного побережья Сибири. Полностью не удалось завоевать ни одну из этих территорий, но удалось склонить их к вассальным отношениям. В амбиции хана входило вторжение в Японию, обладавшую флотом в тысячу кораблей, но погода, неисправные суда, ожесточенное сопротивление самураев, а также неточные карты сорвали его планы. Поход на далекую Яву оказался столь же безуспешным, и вновь из-за плохих карт.