Сколько же всего обрушилось на Руту.
Стиви подошла и взяла саксофон. И в этот момент увидела тянувшуюся к стене подпалину. Ее когда-то зачистили и закрасили. Присутствовало что-то еще. Этот уголок явно выглядел подозрительно.
Эта история со спичками тебе не кажется странной? спросила Стиви, наклоняясь, чтобы рассмотреть стену.
Я потому тебе о ней и рассказал.
Нет, возразила Стиви, ты рассказал мне ее, объясняя, что одной в лесу ей не справиться. Ты не считаешь это необычным? Элли ведь художница. И с руками у нее все в порядке.
Судя по виду, там когда-то что-то упало: на полу виднелся продолговатый темный след. Но непонятным ей показалось другое какая-то неровность на стене. Она наклонилась к ней, провела рукой вниз до плинтуса и нащупала впадину крохотную, всего в несколько миллиметров.
Дай мне мою сумку, сказала она Дэвиду.
Он подтолкнул ее по направлении к Стиви. Та дернула ее на себя, залезла внутрь и нашла ручку. Сняла колпачок и поддела плинтус. Дэвид подошел к ней и присел рядом на корточки.
Включи фонарик на телефоне, сказала она.
Что это?
Пока не знаю, нетерпеливо бросила она, включи фонарик.
Он задействовал соответствующую функцию. К этому моменту Стиви уже расшатала доску, которая поддалась довольно легко. Ее когда-то явно вытаскивали. За ней, у основания стены, обнаружилось отверстие размером с кулак.
Язвительных комментариев Дэвид больше не отпускал. Лишь молча протянул девушке фонарик. Перед тем как взять его, она сунула руку в передний карман сумки, вытащила пару голубых нитриловых перчаток и надела их.
Ну дела! сказал он. Ты что, носишь с собой перчатки для осмотра места преступления?
Их можно купить в любой аптеке, сказала она и взяла у него телефон, так что можешь приобрести.
Она легла на пол, припала щекой к полу и заглянула в отверстие. За ним зияла пустота, темная и затянутая паутиной. Стиви повернула телефон, чтобы добиться наилучшего освещения, и протянула руку медленно, на тот случай, если там окажутся провода или какие-нибудь острые края. Потом все дальше и дальше, дюйм за дюймом, пока не достигла конца ниши. В длину та была примерно с ладонь. Почти способная вместить коробочку из-под чая, но все же недостаточно большая для этого.
Она подняла голову, подползла ближе и сунула руку вверх.
Там тоже оказалась полость. До самого верха. Места для коробочки более чем достаточно.
Стало быть, там есть дырка? сказал Дэвид. Очень хорошо. Я хотел сказать, ты никогда не разочаровываешь своими
Ты можешь хоть секунду помолчать?!
Стиви поводила рукой в разные стороны, чтобы понять, нет ли там чего.
Может, у Джанелль есть миниатюрная камера для лапароскопии, сказала она, или
Палец на что-то наткнулся ощутил какую-то ткань.
Там что-то есть, сказала Стиви.
Она просунула пальцы дальше, пытаясь ухватиться. Что это бисерная ткань? Или вещица, из которой выпали перья? Может, фотографии, сумка
Находка поддалась и упала на пол. Стиви взяла ее и потянула на себя, и в этот момент мозг послал сигнал тревоги, подсказывая, что это совсем не то, что она предполагала. Но порой, начав что-то делать, ты уже не можешь остановиться, и девушка вытащила ее из дыры.
Что это такое большая мышь или маленькая крыса, она сказать не могла. Сдохла, должно быть, довольно давно, в одних местах мех еще держался, в других уже истлел до костей. В целом на ощупь твердая, наверное, мумифицировалась от длительного пребывания в стене.
Фу! воскликнула Стиви и отшвырнула ее рукой.
Для выражения ужаса подходило не очень, но ничего другого у нее не имелось. Когда понимаешь, что у тебя в руках мумифицированная крыса-мышь, найти слова бывает нелегко.
Нет, это не Элли, сказал Дэвид, с гримасой глядя на трупик.
Стиви встала, поспешно отошла от находки, стащила перчатки и сунула их в карман толстовки.
Ты что, собираешься их сохранить? спросил он.
Я не могу бросить их здесь в корзину, ответила Стиви.
Думаешь, они ее проверяли?
Не знаю. Это ведь ты попросил меня сюда прийти.
Ладно, сказал он и сдался, подняв вверх руки, и что ты об этом думаешь?
Стиви еще раз оглядела комнату.
Во что она тем вечером была одета? спросила она.
На ногах лодочки, ответил он, помню, я на них смотрел. И легкое платьице. Лодочки и легкое платьице.
Дэвид был прав. Спускаться в таком наряде с горы было трудно.
Комната многое рассказала ей об Элли, представив свободной художницей небрежной, не умевшей практично одеваться и знавшей французский. Любившей вино и кабаре. У нее было много цветных фломастеров и альбомов для рисования. Окружавшая ее аура ощущалась везде цвет, блеск и хаос.
Дэвид выжидательно смотрел на нее, ожидая, что Стиви сделает хоть какое-то заявление, но она так ничего и не сказала. В этой комнате не было тайн, которыми она могла бы поделиться. Единственным, что девушка в ней нашла, был дохлый грызун, от которого теперь надо было избавиться.
Дай мне подумать, произнесла она, я
У Дэвида зажужжал телефон. Он бросил на него взгляд и сказал:
Мне, похоже, назначили свидание. Вызывают в Гранд-Хаус. Кто-то решил, что я запустил в библиотеку стаю белок.
Он сунул телефон в карман.
Спасибо, что поискала здесь. Может, с моей стороны это была глупость.
Потом пожал плечами и добавил:
Я лучше пойду.
Когда он ушел, Стиви внутренне содрогнулась, и не только оттого, что ей надо было положить крысу на какую-нибудь картонку и унести в лес.
Глава 8
В распоряжении следствия имеется множество методов и средств, тщательных и искусных. Отпечатки пальцев. Оторвавшаяся нитка. Собака, лающая в ночи.
А еще «Гугл».
Выбросив крысу, Стиви села и нашла обнаруженные ею имена.
Фрэнсис Жозефина Крейн жила в эпоху, когда еще не было социальных сетей и невозможно было отследить каждое мгновение и каждый шаг чужого бытия. Но даже в ту эпоху каждое событие в жизни известной молодой женщины оставляло свой след. А то, что она была известна, Стиви узнала самым первым делом, когда устроилась в своей комнате.
Фрэнсис Крейн была дочерью Луиса Крейна, основателя и владельца компании «Мука Крейн». В Интернете было полно сведений о ней одном из самых популярных американских брендов с 1910 по 1945 год. Многие собирали банки из-под «Муки Крейн». Самым примечательным фактом, касающимся ее, по всей видимости, стал взрыв одной из фабрик, во время которого погибли восемь человек и еще тридцать получили ранения. На Крейна обрушился вал критики за недостаточные меры безопасности, а лет через двадцать его компания угасла ее приобрел более крупный конкурент, слив с другой, а ту с третьей, и так далее.
Фрэнсис пряталась в ворохе этих историй, скрываясь в глубинах доступных сведений. Стиви мельком увидела ее имя в списке приглашенных на бал, устроенный в Нью-Йорке 19 сентября 1936 года. Затем оно появилось в реестре первокурсников Вассар-колледжа[2]. Но среди выпускников не значилось.
Наконец Стиви обнаружила, что читает отрывки из книги «Лучше домашней готовки! История выпечки в Америке», опубликованной в 1992 году и выложенной частично в виде подборки скверного качества сканов. Она содержала самый большой кусок информации о Фрэнсис, который ей только удалось найти:
Дочь Луиса Фрэнсис прославилась благодаря скандальному образу жизни, способному в прямом смысле превратить существование других в ад. Отчаявшись, родители отослали ее учиться в новую школу своего друга Альберта Эллингэма среди холмов Вермонта. К сожалению, ее пребывание совпало с печально известными похищениями, и девушка вернулась домой. Семья Крейн словно притягивала к себе несчастья.
И что они хотели сказать этим: «в прямом смысле» превратить существование других в ад? вслух произнесли Стиви. Она что, в самом деле порождала ад? Вызывала демонов?
Раздражало и другое, например, тот факт, что автор написала не «горы», а «холмы Вермонта». В итоге утверждение о том, что Фрэнсис и ее семья притягивали несчастья, выглядит сомнительно. Но параграф Стиви все же заинтриговал. И потом о Фрэнсис больше нигде ничего не говорилось.
Стиви отыскала имя автора, Энн Эбботт, и прочла ее библиографию («Джелло! Желе, которое так любит Америка», «Салатные дни: как салат приобрел популярность»). Еще через пару минут поисков у нее был адрес ее электронной почты. Стиви отправила письмо, спросив, нет ли у нее сведений о том, что стало с Фрэнсис. Едва оно ушло, как в дверь постучали, и в щель просунулась голова Джанелль.
Что делаешь? спросила она.
Стиви посмотрела в угол монитора и поняла, что шерстила Интернет в поисках Фрэнсис Крейн больше трех часов. Часы показывали почти половину седьмого.
Работаю, ответила она, закрывая крышку компьютера, надо многое наверстать.
Джанелль вошла в комнату. За ней тянулся легкий запах лимона.
Все носишь свои лимоны? спросила Стиви. На счастье?
Просто я счастлива, что ты вернулась, ответила Джанелль, присаживаясь на краешек ее кровати. А когда я счастлива, то это на счастье. Что же касается лимонов, то их я просто люблю. На вот, держи. Я тебе кое-что смастерила.
Она протянула Стиви небольшой пластмассовый предмет, размером с колоду карт, снабженный двумя колесиками.
Это саморегулирующийся робот, произнесла она, можешь прикрепить к нему телефон. Я как-то крутила в руках пару запчастей, работая над инерционным измерительным блоком, мне захотелось сделать что-нибудь для тебя и
Когда Стиви приняла в дар ее дружеского робота, Джанелль счастливо дернула плечами.
Как продвигается твой проект? спросила Стиви.
Я рада, что ты спросила. Хочешь посмотреть спецификацию?
Джанелль спрыгнула с кровати и через минуту вернулась с открытым ноутбуком. Потом показала Стиви несколько роликов с машинами, в которых все качалось и вращалось. Ее охватило то же воодушевление, которое Стиви испытывала, когда говорила об убийствах, с той лишь разницей, что теперь перед ней были какие-то трубки, моторчики, движущиеся и вращающиеся части. Все это перемежалось с подробным анализом любимой южнокорейской драмы «Уроки любви с тофу». Голова Джанелль представляла собой деятельное, но великолепно организованное пространство, работавшее как одна из ее немыслимых машин. Сюжеты телешоу в нем соседствовали с математическими формулами, плавно переходившими в наставления о том, как добиваться взгляда с поволокой, катапультировавшими ее во вселенную любви, а потом нежно опускавшими обратно на грешную землю физики. При этом она еще ухитрялась ежеминутно отвечать на входящие сообщения.