Может, есть смысл выяснить? окликнула ее Жермена, когда она направилась к соседям по коттеджу.
Откинувшись на спинку футона, Дэвид говорил с Джанелль и Ви. Джанелль обратила к нему лицо, на котором отражалось выражение унылого терпения. Ви сложила руки на груди. Судя по всему, он их не впечатлил.
Я под домашним арестом, сказал он, в Берлингтон мне больше ездить нельзя.
Ты серьезно? сказала на это Джанелль.
Ага, ответил он, но не думаю, что им это удастся.
Не удастся, согласилась она. И это все?
А тебе что, мало? спросил он. Я даже ничего не сделал.
Сделал, сделал, сказала Ви, это все знают.
По-твоему, я заклинатель белок?
Не удастся, согласилась она. И это все?
А тебе что, мало? спросил он. Я даже ничего не сделал.
Сделал, сделал, сказала Ви, это все знают.
По-твоему, я заклинатель белок?
Это совсем не круто, сказала Ви, ты то всех будишь, то что-нибудь портишь, в том числе и то, что нам нравится и чем мы пользуемся. От тебя у всех нас проблемы, приятель. Ты бы кончал с этим.
Я думал, учеба это игра, ответил Дэвид, почему, кроме меня, здесь никому не весело?
Ви покачала головой, взяла Джанелль за руку, и они встали.
Увидимся дома, сказала Джанелль, подчеркнуто одной Стиви.
Иногда мне кажется, что меня не любят, произнес Дэвид, глядя им вслед.
Ты и сам знаешь, почему, ответила она.
Возврат к ответственности, сказал он, лихо приподняв бровь, ты знаешь таких, кому это нравится?
Полно, заверила его Стиви, по той простой причине, что
Произносить вслух слова «твой отец» было опасно. Стиви затылком чувствовала, что их с Дэвидом буравят глаза Жермены.
Думаю, мне тоже пора, сказала она. Ты идешь?
Конечно, ответил он, почему бы и нет?
Когда они проходили мимо, Жермена опустила голову, однако Стиви заметила, что она искоса бросила украдкой на них взгляд.
Белок типа было около сорока, произнес Дэвид, когда они вышли на улицу.
Где ты их только раздобыл?
Волшебники не раскрывают своих секретов, сказал он. Ты так больше ничего не нашла, да?
Он настолько стремительно сменил тему, что Стиви на миг потеряла нить разговора.
Послушай, обратилась к нему она, что, по-твоему, произошло с Элли? Говоришь, она не могла справиться одна? Стало быть, ты думаешь, она здесь?
Я хочу сказать понизил голос Дэвид. В общем, я не понимаю, как она могла уйти в ту ночь или в последующие несколько дней. Не знаю, как ей удалось выбраться.
Но давай все же скажем, что удалось, ведь именно это, скорее всего, и случилось, возразила Стиви. Ты знаешь, куда она отправилась?
Да куда угодно, ответил он. Элли выросла в коммуне, жила во Франции. Мне кажется, она в не знаю, в подвальной кафешке в Берлине, а может, где-то еще.
Трудновато ей было бы уехать из страны.
Ну хорошо. Тогда она сидит в серебристом трейлере «Эйрстрим» в Остине и продает дизайнерские тако, а может, поселилась в шалаше на дереве в Орегоне
Мысль я уловила, сказала Стиви, поскольку Элли ниоткуда, теперь она нигде это типа ее дом.
Дэвид на несколько мгновений уставился на нее и произнес:
Ага, правильно, если она нигде, значит, дома.
А может, в какой-нибудь квартире в Берлингтоне, высказала мысль Стиви.
Думаю, она бы уехала. Если ей удалось добраться до Берлингтона, она могла сесть в какую-нибудь машину и укатить. Вряд ли она стала бы здесь задерживаться.
Но зачем бежать? спросила Стиви. Зачем бежать, если ты ничего не сделал?
Страх, ответил Дэвид.
Какой еще страх?
Страх перед обвинением в убийстве.
Я не говорила, что она кого-то убивала, парировала Стиви, лишь сказала, что она писала сценарии для сериала «Конец всего», а потом взяла компьютер Хейза. И это чистая правда.
Да знаю я, знаю, успокойся.
Не говори мне «успокойся», ответила Стиви, я сама все это затеяла. И знаю, что говорю. Просто если она не
Послушай, перебил ее Дэвид, а может может, тот сухой лед действительно взяла она, а? Может, Бет Брейв ошиблась, когда подумала, что они разговаривали?
Сохранилась запись того разговора.
Да знаю я, но что, если где-то там была допущена ошибка?
А что, если это действительно сделала Элли? сказала Стиви. Мотив у нее был. Возможность тоже. Она вполне могла поступить как дура, напортачить с видео. Элли непохожа на человека, знакомого со всей этой наукой. С чего ей было думать, что это причинит ему вред?
Элли не такая, сказал Дэвид, она не стала бы тащить сотню фунтов сухого льда, чтобы помешать другому человеку заниматься искусством.
Стиви впервые уловила в его голосе нотку раздражения.
Я лишь хочу сказать
Послушай, я знаю, что ты сделала, и в этом действительно есть смысл. Я лишь говорю тебе, что она не стала бы это делать. Элли не позволила бы себе испортить произведение искусства другого человека, это единственное, на что она никогда не пошла бы. Я знаю: между нами все закончилось паршиво, и ты, может, мне не доверяешь, но в этом можешь мне поверить.
Поворот был неожиданный.
Ты имеешь в виду твоего отца, который на самом деле не умер, а оказался Эдвардом Кингом? спросила она.
Да, я именно его и имею в виду, если тебя так уж на этом замкнуло. Так вот, чтоб ты знала: я хотел тебе рассказать. Рассказать сразу же. Но у меня было две причины не делать этого. Во-первых, мой отец Эдвард Кинг, а это значит, что ты меня возненавидела бы. А во-вторых, мой отец Эдвард Кинг, а это значит, что меня возненавидели бы и все остальные.
Я даже не знала, что у него есть дети, сказала Стиви, не думала, что он может спать с человеческой женщиной.
Может, сказал Дэвид, природа найдет способ.
Он что, подошел ближе? Может быть. У Стиви пересохло во рту. С Дэвидом вопрос заключался в том, что он был очень красив: высокий, стройный, надломленный и ненормальный. Он ей улыбался. Она вновь увидела в его чертах Эдварда Кинга. В этой самой улыбке.
Прекрасная работа, Стиви. Все правильно. Поцелуй его. Он обрадуется.
Напуганная этой мыслью, она на шаг отступила. Ее мозг был не в состоянии разрешить этот изначальный конфликт. Между ею и Дэвидом что-то происходило, пульсировала какая-то субстанция. А теперь вот над головой, чуть ли не буквально, маячил Эдвард Кинг. В его распоряжении были даже нацеленные на них камеры. От этой мысли ее затошнило.
Я забыла сказать Нейту, что ухожу, сказала она, пойду, вернусь скажу ему.
Дэвид на дюйм вздернул подбородок.
Ну конечно, сказал он с едва заметным намеком на улыбку, Нейт. Давай иди. Увидимся дома.
Он повернулся и зашагал к коттеджу «Минерва», засунув руки в карманы.
Стиви постояла на дорожке, пытаясь переварить всю новую информацию, определявшую ее существование. Ей всегда было интересно, как другим удается жить интересной жизнью. Может быть, именно так сначала создавая условия, потом переживая события. События, вполне способные застать тебя врасплох, хотя ты сам их желал, готовился к ним. Стиви так хотела расследовать это дело и вот теперь была здесь, вступив в сговор с дьяволом. Она подумала, что убийство, вероятно, именно так и планируется. По всей видимости, ты несколько раз вступаешь в сговор с собой, не можешь дать задний ход, а потом совершаешь шаг, после которого обратного пути уже нет.
14 апреля 1936 года, 6 часов утра
В самом начале очень многое в Альберте Эллингэме приводило Фрэнсис Крейн в восхищение. Она была склонна с симпатией относиться к человеку, без видимой на то причины построившему несколько тоннелей. Он поощрял ее любовь к химии. Велел библиотекарю выписывать все журналы о преступлениях, которые ей хотелось прочесть. Ребята и девушки вместе делали гимнастику, ходили на занятия, завтракали, обедали и ужинали. Когда студентов поймали на выпивке, он приказал персоналу сделать вид, что ничего не произошло. Ему нравилось играть в игры, и они с Фрэнсис не раз сражались в «Монополию».
Своего пика ее восхищение этим человеком достигло, когда он взял ее с собой прогуляться по его владениям и показал место, где динамитом была взорвана гора. Он даже отвел Фрэнсис на склад со взрывчаткой и дал подержать шашку. Она старалась не выказывать волнения, но утаить его, по-видимому, все же не смогла.
Похоже, тебе это интересно, со смехом сказал он, давай, расскажи мне о динамите.
Это обычный нитроглицерин, в который добавляют абсорбент в виде диатомитовой земли и в качестве стабилизатора соду, сказала Фрэнсис, в том случае, если вы не используете тротил, который
Браво! со смехом воскликнул он. Не ожидал, что ты ответишь так быстро!
Он протянул руку, чтобы взять у нее шашку, но пальцы Фрэнсис инстинктивно на ней сомкнулись. Ей пришлось приказать им ее отпустить.
Хорошо, что они тебе никогда не понадобятся, сказал он, ты можешь быть опасна!
Наверное, ответила она.
Альберт Эллингэм разразился взрывом хохота.
Я должен с большой осторожностью относиться к тому, чему тебя учу, продолжал он, все еще смеясь. Твой отец убьет меня, если моими стараниями ты станешь слишком опасна для того, чтобы выйти замуж.
В этот момент для Фрэнсис все рухнуло. Он дал ей динамит и расхохотался в лицо. Это была шутка, о которой он никогда больше не вспомнит, но Фрэнсис только о ней теперь и будет думать.
Она решила, что, если он так уж любит игры, она сыграет с ним в свою. Тоже самую что ни на есть замечательную. Эдварду ее идея повеселиться понравилась, и свой великий план они разработали вместе.
Она решила, что, если он так уж любит игры, она сыграет с ним в свою. Тоже самую что ни на есть замечательную. Эдварду ее идея повеселиться понравилась, и свой великий план они разработали вместе.
Письмо для его реализации практически не играло никакой роли. Как выразился Эдди, оно стало «крупицей искусства». Идею Фрэнсис позаимствовала в своих любимых журналах, писавших о реальных преступлениях. В них вечно кого-то похищали, и похитители присылали письма, составленные из вырезанных букв. Она думала, что это все выдумки, но в один прекрасный день, сидя на лужайке и читая «Реальные детективные истории», увидела человека, вечно болтавшегося на территории школы, которого все знали как полицейского. Звали его Джордж Марш. Он попал на страницы всех газет после того, как предотвратил взрыв бомбы в автомобиле Альберта Эллингэма, Фрэнки перечитывала все истории о бомбах. Теперь он, похоже, стал личным телохранителем Эллингэма. Когда он направлялся в Гранд-Хаус, она окликнула его, постаравшись переключиться на самый непорочный регистр своего изысканного нью-йоркского голоса.
Вы случайно не полицейский? спросила Фрэнсис.