Э-э-э! Постой, остановил я ее. Это слишком много. Давай уху, перепелок, пироги и что там у тебя в кляре, тоже давай. Потом что-нибудь попить мне, а дяде вина хорошего.
В этот момент открылась дверь и появился Овор. Водные процедуры его сильно не изменили. Мрачный, помятый и очень сосредоточенный, он решительно вошел в зал.
А вот и дядя, радостно сказал я, указав на Овора. Ты поторопись, он сильно голоден, подмигнул я девушке.
Та взвизгнула, обежала дядьку по большой дуге и выскочила из зала.
В зале наступила гробовая тишина. Не обращая ни на что внимания, Овор подошел ко мне и молча сел рядом.
Он молчал. Я молчал. Зато не молчали соседи.
Мам, а что такое грамус? Я тоже хочу, спросил парнишка чуть помладше меня, но шире раза в три в поясе. И почему его, он ткнул в меня пальцем, так обслуживают? Он что, герцог?
Эта семья отец, мать, сын и дочь лет шестнадцати сидела ближе всех.
Мама посмотрела на меня с неприязнью и ответила:
Нет, он не герцог, и отвернулась. А если бы твой отец был более Она замялась. И тоже дал бы в глаз этой наглой простолюдинке, то нас обслужили бы еще лучше.
Теперь все в зале, открыв рты, уставились на меня. Овор с интересом что-то искал на моем лице.
Я сидел с окаменевшим выражением, думая, как выйти из этой ситуации, и выхода не находил. Мне что, надо встать и сказать: «Господа, вы заблуждаетесь, я ее не бил»? Чушь какая-то.
Девушка с презрением на меня глянула и уткнулась в тарелку. В ее глазах я был последним подонком.
В это время опять отворилась дверь, и с подносом в руках зашла жена хозяина. Ее фингал задорно синел, она довольно улыбалась и, качая широкими бедрами, поплыла к нам.
Как вы и заказывали, господин, проворковала она, расставляя тарелки по столу и обращаясь только ко мне.
Спасибо, красавица, выдавил я из себя.
Для вас Уммара, мой господин, сказала она и, так же покачивая бедрами, плавно, как каравелла, выплыла из зала.
Мама! тихо, но возмущенно сказала девушка. Он и эту женщину избил?
Спросила-то она тихо, но услышали все присутствующие в зале.
Если бы твой отец был так же решителен, как этот юноша, раздраженно ответила ей мамаша, то место префекта занял бы он.
На меня смотрели ВСЕ. Женская половина с высокомерным презрением, мужская с ненавистью, потому что я отобрал у них возможность врезать в глаз местным официанткам и тем стяжать себе славу самых крутых парней
Овор смотрел на бутылку вина.
Лигирийское белое, невпопад сказал он.
Ничего не говоря, я налил ему вина в бокал. Он выпил. Придвинул тарелку ухи и стал есть. Уха действительно удалась, а перлетки такие маленькие рыбки были тоже обалденными на вкус.
Откуда у тебя деньги? переходя ко второму, разрезая ножом что-то выглядевшее очень аппетитным в кляре, спросил Овор.
Я налил ему еще вина, придвинул к себе неизвестного грамуса, откусил, почувствовал боже, как вкусно! Это тоже была рыба, но с чем ее было сравнить, я не знал. Посмотрел, как Овор сделал глоток вина, поставил бокал на стол. Ответил с поддевкой:
Пока ты спал, я работал.
Он закусил грамусом и спросил:
Ты что-то знаешь о работе?
Много, уже начиная злиться, ответил я. Оглядевшись, увидел: обедали только мы, остальные превратились в зрителей и слушателей.
От всякой работы есть прибыль, сказал я вдохновенно, глядя на притихший зал. Все вещи в труде. И ничто не начало быть, что начало быть без труда. Зал, офигевая, завис. Без труда не вынешь рыбку из пруда, продолжал перечислять я то, что помнил. Есть умственный труд, есть физический, есть ратный
Дядька скривился, как будто съел кислющий лимон, и сказал:
Хорошо, хорошо, хватит. Вижу, мать тоже тебя чему-то научила. Сколько заработал-то? спросил он небрежно, поднося бокал с вином ко рту.
Двадцать четыре золотых короны, скромно потупившись, ответил я. И это была чистейшая правда. Остальные богатства это трофеи и отступные Хряка.
Надо же, удивился он. И на чем заработал?
Посмотрев, как он жадно пьет вино, заливая сушняк, я сказал:
Коней наших продал, и принялся вплотную за филе.
Дядька поперхнулся и выплюнул вино себе на штаны.
Зачем? вытаращился он на меня.
Я вытер рот салфеткой, подал ему другую, чтобы он мог вытереть себе штаны, потом ответил:
Они нам не нужны.
Овор задумался на риску и покладисто согласился:
Положим, так. До Азанара можно добраться и с торговым караваном. Но как ты умудрился так дорого их продать?
Я смотрел на зрителей, зрители на меня в немом оторопении. Такого представления в местном театре еще не было.
Я знаю, посмотрев мне в глаза, все так же тихо проговорила девушка.
Все с интересом смотрели теперь на нее. И я тоже.
Мы приехали утром, рано. Я заходила последней и видела, как он, теперь все смотрели на меня, схватил мужчину за бороду. А потом сказал, что отрежет ему голову. А еще потом он забрал деньги у того мужчины.
Ну что сказать, бенефис удался. Я был выбран на роль главного злодея. Народ так вжился в представление, что я, затравленно озираясь, опасался суда Линча. Дядька перешел к перепелке, а я, махнув на все рукой, налил себе вина. Залпом выдул полбокала. Вино было легким, ароматным и, на мой неискушенный взгляд, очень хорошим.
Зрители слушали и наблюдали в прострации. Тишину, установившуюся в зале, нарушила матрона с задних рядов. Дама, очень похожая на Раневскую, поднялась, ткнула сложенным веером в сторону Овора и с драматизмом произнесла:
У такого ДЯДИ, выделила она это слово, племянник может РАБОТАТЬ только ДУШЕГУБОМ, и с гордо поднятой головой удалилась.
Посмотрев ей вслед, я подумал, что она, сама того не зная, попала в точку. Лучше всего дядька учил Ирридара именно убивать.
Скоро зал опустел, и мы остались одни.
И когда ты все успеваешь? с аппетитом уничтожая перепелку вместе с костями, весело проговорил Овор. Коней продал, смерду голову чуть не отрезал, двух девок побил так, что они стелются перед тобой. И все за одно утро.
Не бил я их, уже без аппетита глядя на еду, сказал я неохотно. Служанку побила хозяйка за то, что ее саму побил хозяин.
А говорят, что это ты, издеваясь, продолжал Овор.
Наговаривают. Я маленький еще, оправдывался я.
Девок бить маленький, а голову отрезать, значит, большой, констатировал очевидный факт дядька и заржал.
Девок бить маленький, а голову отрезать, значит, большой, констатировал очевидный факт дядька и заржал.
Мужик оскорбил меня, оправдался я, рассматривая стакан с каким-то зеленым напитком. «Похоже на тархун», подумал.
Ну, тогда ты в своем праве, согласился со мной Овор. А чего не убил? вытирая рот салфеткой, равнодушно спросил он.
Детей пожалел, ответил я, глядя в сторону.
Овор сыто откинулся на спинку стула, посмотрел с усмешкой на меня.
Пожалел, значит? повторил он мои слова.
Ага, пожалел.
А отступных почему не взял? спросил он заинтересованно. Дядька, гад, наслаждался, видя, как я выкручиваюсь.
Почему не взял. Взял, все так же в сторону ответил я.
Много взял? не отцеплялся Овор.
Немного. Пятьдесят золотых, сказал я, не думая отпираться.
Для старого шпиона сегодня был день открытий. Сумма, названная мной, в десять раз превосходила ту, что обычно берут как отступные с простых людей.
В этом мире были интересные законы, в чем-то перекликающиеся с Русской Правдой Ярослава. Дворянин мог убить, а мог взять откуп деньгами. Нехейцы, сами по себе небогатые, но гордые дворяне, часто таким образом выходили из положения безденежья. Короче, память Ирридара мне говорила: брать откупы это норма.
Однако-о! покачал он головой. Дар, а зачем тебе деньги?
Ну вот, сейчас все и решится. Я спокойно поглядел в дядькины глаза и сказал:
Я поступлю в академию, а ты вернешься к отцу. Ведь так?
Так, согласился Овор, не понимая, что я хочу этим сказать.
Переедешь в деревню, где тебе выделят дом? продолжал я спрашивать.
Перееду, согласился Овор. Стар я, чтобы служить барону дальше.
Вот! А я хочу, чтобы ты остался со мной. Для этого мне и нужны деньги. На твое содержание отец не даст и дилы.
Он молча внимательно рассматривал меня. А я знал, что Овор мог отличить правду ото лжи.
Ты сильно изменился, Дар, наконец сказал он. Дома ты был совсем другим.
На это есть веская причина, ты не находишь? спросил я его.
Поясни, попросил он недоуменно.
Дома я ни в чем не нуждался. У меня была еда, одежда, крыша над головой, учителя. Обо мне заботились А теперь я сам по себе. И заботиться обо мне скоро будет некому. Еще я люблю тебя и хочу позаботиться о тебе. Вот как-то так, вздохнув, закончил я свою короткую речь.
Овора основательно пробрало.
Спасибо, Дар. Честно, не ожидал. Старик был сильно растроган. Я сам не хотел с тобой расставаться. Он встал, подошел ко мне и обнял меня за голову, прижав ее к себе. Я рад. Я буду рядом с тобой, пока не умру, произнес дядька.
Я не кривил душой, когда говорил Овору, что его люблю, эти чувства передались мне от Ирридара. И я всей своей лохматой душой прожженного вечного майора был привязан к старому бойцу невидимого фронта.
Глава 4
Провинция Азанар. Постоялый двор Руха
Зак силился решить трудную задачу как содрать деньги с ушлого мальчишки. Если рассказать барону и предложить ему свой план, то барон своими загребущими лапами заберет все себе. Заку достанется пара золотых и поощрительное похлопывание по плечу.
Старайся, Зак, живее будешь, так всегда благодарил за хорошо сделанную работу сволочь Шарду.
Зак ненавидел и боялся барона одновременно. Префект был большой выдумщик по части пыток, Зак знал об этом не понаслышке. Он сам на себе испытал умение барона. Соглядатай даже передернулся от страшных воспоминаний о днях, проведенных в темнице Шарду. Но слабостью Зака была жадность, и она часто толкала его на безрассудство.
«Придется делиться с сержантом патруля», думал Зак. Но все равно ему останется гораздо больше, чем если бы он предложил свой план барону.
В том, что стрясет деньги с молокососа, Зак даже не сомневался.
Итак, первое поговорить с Хряком и пообещать тому вернуть деньги, он должен обвинить мальца. Это сделать нетрудно. Второе связаться с сержантом, обсудить доли прибыли. Сержант даст свидетелей преступления. Третье сержант объявит, что аристократ арестован. Четвертое тут появится Зак с предложением утрясти возникшую проблему, объяснив тому всю серьезность ситуации. Пятое отбираем у ребенка его денюжки, оставляя того благодарным за свое спасение. Шестое сообщаем банде Шрама о клиенте, тот встречает тана на дороге, и малыш пропадает с концами. Вроде все правильно.