Я вас уже много раз в городе видел, говорит ей северное сияние и приветливо улыбается вполне человеческой физиономией. У меня слабость к хорошим девчонкам, люблю к таким приставать. А познакомиться не удавалось: то вы так шустро за угол сворачиваете, что даже мысли о вас из головы вылетают, то меня самого какой-нибудь ветер подхватывает и уносит, что в моем нынешнем положении совершенно нормально, но не каждый же раз! Но я упертый. Если уж вбил себе в голову, что мне надо, непременно свое получу.
А ведь оно родилось человеком, думает Сабина, кое-как разобравшись с тем, что увидела. Из человека стало вот это. Так, значит, теперь бывает. Вот такая здесь нынче жизнь.
Смотрю на вас и не могу понять, говорит ей сияние-человек, вы вообще что такое? Всемогущее существо из неизвестной нашей науке Вселенной, или заблудившаяся девчонка-контрабандистка с Этой Стороны, которую надо срочно доставить домой? Выглядите, как то и другое сразу. Возмутительная двойственность, почти вызывающая неопределенность. Но вам, безусловно, идет.
Хотите, поделюсь с вами кофе? спрашивает Сабина. Глоток ужасного латте в обмен на ужасный же комплимент. Соглашайтесь! Как любая честная сделка, это будет красивый жест.
Человек поднимается с подоконника и сияет так ослепительно, что Сабине на мгновение кажется, она сейчас в этом пламени к чертям сгорит.
Но она не сгорает, даже жарко ей не становится, когда сияющий человек опускается перед нею на корточки, внимательно заглядывает в лицо снизу вверх, наконец берет из ее рук картонный стакан, отпивает глоток остывшего сладкого латте, а потом кладет голову ей на колени, как большая собака. И как собаку прогнать его невозможно, да и не хочется, пусть хоть вечность так просидит.
Я не знаю, кто вы, откуда, зачем и как называетесь, наконец говорит он. И не представляю, что вы контрабандой за пазухой сюда пронесли. Но почему-то сейчас совершенно уверен, что я ваш вечный должник.
Вряд ли мой лично. Нас таких много здесь уже побывало, отвечает Сабина, и сама словно бы со стороны с интересом и удивлением слушает, что говорит, потому что для нее это тоже новость. Девчонки-контрабандистки с Этой Стороны, вы правильно угадали. Мы вам магию контрабандой сюда пронесли.
Он поднимает глаза, снова смотрит на нее снизу вверх, улыбается:
Да не то чтобы именно угадал, просто ляпнул первое, что пришло на ум. Меня всегда ужасно смешило, что с изнанки реальности к нам контрабандисты толпами ломятся. Как наши в девяностые ездили в соседнюю Белоруссию за дешевыми сигаретами и бухлом.
Он еще говорит, но его уже нет ни человека, ни северного сияния. Ноги Сабины окутывает туман, поземный, он же так называется, когда поднимается снизу? Впрочем, какая разница, как называется туман, который уже бесследно рассеялся. Нет ничего.
Да не то чтобы именно угадал, просто ляпнул первое, что пришло на ум. Меня всегда ужасно смешило, что с изнанки реальности к нам контрабандисты толпами ломятся. Как наши в девяностые ездили в соседнюю Белоруссию за дешевыми сигаретами и бухлом.
Он еще говорит, но его уже нет ни человека, ни северного сияния. Ноги Сабины окутывает туман, поземный, он же так называется, когда поднимается снизу? Впрочем, какая разница, как называется туман, который уже бесследно рассеялся. Нет ничего.
Сабина берет картонный стакан с остатками кофе, делает глоток и, закашлявшись от неожиданности, грозит кулаком неизвестно кому, вероятно, ночному небу. И говорит громко вслух, благо подслушивать некому, улица совершенно пуста:
Эй, мы так не договаривались! Кто вас просил превращать мой кофе в коньяк?
Но коньяк настолько кстати и вовремя, что Сабина, допив остаток, благодарно целует картонный стакан. А потом отправляет его в большую черную урну а что еще делать с пустым картонным стаканом? Не с собой же всю жизнь таскать.
От резкого движения рукав куртки задирается, и Сабина смотрит на обнажившееся запястье, пытаясь понять, что с ним не так. Раньше там что-то было татуировка же! вспоминает Сабина. Красивая надпись на неведомом языке. Какая? Что она означала? Не помню. Ладно, раз нет, значит мне больше не надо. И хорошо, что так.
Сабина встает и идет по улице в сторону Зеленого моста. По дороге внимательно смотрит по сторонам, словно только сегодня приехала какое же тут все красивое! Этим улицам к лицу зимняя тьма. И ветер теплый, словно весна уже наступила. А может, и правда, пришла весна? Вон как чайки орут и носятся друг за другом, сияя при этом, словно ожившие звезды. Похоже, в этом городе даже птицы волшебные существа.
Ханна-Лора, Кара
Шикарный подвал, присвистнула Кара, оглядывая просторное помещение с каменным полом и стенами. Это же сколько пленников сюда упихать можно! Или открыть подпольный каток.
И не говори, вздохнула Хана-Лора. Я когда-то снесла сюда мебель, оставшуюся от прежних хозяев, и с тех пор больше, кажется, не спускалась. А теперь не могу понять: он всегда был такой здоровенный, или вырос на радостях, что наконец-то понадобился? Хорошая в доме хозяйка. Наблюдательная. Ай да я!
Это еще что, подхватила Кара. Я на днях в своей служебной квартире лишнюю комнату обнаружила. Судя по обстановке, гостевую: в ней огромный диван, пустой платяной шкаф, а на стенах картины неизвестного авторства. Эксперт в лице Эдо Ланга атрибутировал их как «полный трындец». Теперь гадаю это я такая рассеянная, что когда-то обставила помещение, заперла и забыла, или все-таки комната вместе с картинами и диваном сама отросла? Слишком редко мы с тобой дома бываем, вот в чем наша беда. Ну или счастье. Как посмотреть.
Да точно счастье, уверенно сказала Ханна-Лора. Еще какое! Я проверяла. Ставила эксперимент. Как-то раз специально взяла выходной и весь день просидела дома. Одна, гостей не звала. Занималась исключительно приятными вещами: книжку читала, разбирала одежду, пирожков напекла Ну чего ты так смотришь? Эка невидаль пирожки. Кстати, вкусные получились, ум отъесть можно. До сих пор вспоминаю. Хоть бросай все, да пекарню свою открывай. Скучно мне не было ни минуты, и отдохнула отлично, но слушай, как же я была рада, когда ближе к ночи в порт пришли призраки военного флота Четвертой Империи, и у меня появился повод срочно туда побежать!
За это и выпьем, кивнула Кара, разливая по бокалам вино. Чтобы призраков и других происшествий хватило на всю нашу жизнь! Но ты учти, дорогая, еще немного, и я лопну от любопытства. Ты обещала рассказать о гадалке, когда заколдуешь подвал. Какие-то у тебя были догадки на ее счет, такие ужасные, что вслух говорить не стоит, чтобы реальность не доводить до истерики. Теперь же можно? Не доведем?
Уже не догадки, улыбнулась Ханна-Лора. Спасибо твоей подружке. Когда ты передала ее слова, что в гадалке нет смерти, у меня в голове все сложилось. Это Нож Севера у нас на Другой Стороне объявился. Событие беспрецедентное. Не сам факт, что она в Вильнюс приехала, это как раз нормально. Ножи Севера гуляют, где вздумается, им разницы нет. Но совершенно невероятно, что мы с тобой ее встретили; ладно, лично пока не встретили, но узнали о ней от друзей. У тебя вон даже ее записка есть! Вообще-то так не бывает. Ножи Севера настолько неуловимы для тех, кто потенциально способен ими заинтересоваться, что для нас их, считай, вовсе нет.
«Нож Севера», повторила Кара. Шикарно звучит! Но если ты думаешь, будто я хоть что-нибудь понимаю
Конечно, не понимаешь. Такое никому не положено понимать. Я бы тоже не понимала, если бы не побывала Верховной Жрицей при Второй, Седьмой и Восьмой Империях, а потом не воскресла в обход всех правил, даже память толком не потеряв.
Слушай, нахмурилась Кара, а какой именно «север»? Географический, или Черный в Кровавых горах?
Да Черный, конечно. Географический, по-моему, уже даже как-то не принято «севером» называть.
Интересные там места. Мои старики были родом оттуда, и прабабка, дедова мать, мне о Черном Севере сказки рассказывала. С удивительными сюжетами, не похожими ни на какие другие. Как в Кровавые Горы пришли морозы и долгие ночи по воле женщины с сотней глаз. И как горцы плели веревки, которыми можно любую судьбу связать, как пьяную, чтобы лежала смирно и не буянила, а человек, чью судьбу связали, становился совершенно свободным, сам мог все решать. И о том, как охотники ловили в Кровавых горах чудеса, закупоривали в бутылки и бросали их в море, так что с тех пор самые великие чудеса нашего мира живут как рыбы в морях. Уверена, как во всех старых сказках, там правды было больше, чем можно вообразить Но про Ножи Севера я даже сказок не слышала никогда.
А никто не слышал, сказала Ханна-Лора. Ни сказок, ни баек, ни песен, вообще ничего. Кстати, я должна извиниться.
Извиниться? опешила Кара. За что?
За то, что пригласила тебя в заколдованное помещение, не предупредив о последствиях. Но лучше поздно, чем еще позже, поэтому предупреждаю: ты при всем желании не сможешь никому рассказать то, что здесь от меня услышишь. Соберешься с силами, возьмешь себя в руки, сконцентрируешь волю, откроешь рот и скажешь: «Нет, извини, не сейчас». И не потому, что я тебе не доверяю. Лично мне вполне хватило бы твоего честного слова. Просто старинное колдовство, защищающее подвал от чуткого слуха реальности, действует так.
Вторая голова у меня от твоего старинного колдовства хотя бы не вырастет? мрачно осведомилась Кара.
На этот счет можешь быть совершенно спокойна. Ничего лишнего не вырастет у тебя.
Уже хлеб.
Ты меня давно знаешь, я совсем не помешана на секретности, сказала ей Ханна-Лора. Я скорее всегда готова лишнее разболтать. Просто с Ножами Севера такое дело они намеренно приложили немыслимые усилия, чтобы стать тайной, скрытой от всех. Люди, стоявшие у истоков этой традиции, считали, что безвестность им жизненно необходима, без нее не будет ни единого шанса на успех. На самом деле, понятия не имею, правы они, или нет. Но глупо оспаривать решение, принятое, как минимум, тысячу лет назад. То есть по календарям Другой Стороны около тысячи, по нашим-то особо не подсчитаешь. В эпоху Исчезающих Империй время у нас как только не шло.
Да уж, невольно улыбнулась Кара. До сих пор на него за это сержусь. Я же историю сперва на Другой Стороне изучала, даже диплом успела там получить. А потом вернулась домой и пошла доучиваться на наш исторический. Предвкушала, как легко мне будет учиться без научного коммунизма и истории партии. Открываю хронологическую таблицу Пятой Империи, а там на каждое сраное событие от трех до сорока датировок, и коэффициенты вероятности расставлены. И я такая чего?! Чуть все не бросила к черту. Да я бы и бросила! Но на историческом факультете в то время был такой красивый декан