Но зачем? спросил Зоран.
Что «зачем»?
Зачем это нашей реальности забирать каких-то людей себе? Своих, что ли, не хватает? Полно же вокруг народу! Про Другую Сторону говорят, она хищная. Ей лишь бы захапать чужой кусок. И наша, получается, тоже такая?
Можно и так сказать, пожала плечами Кара. А можно сказать, что это любовь. Какой хороший, хочу! и точка. Второе, как по мне, больше похоже на правду. Все-таки у нас очень редко что-то подобное происходит. И мне это более чем понятно: каким бы огромным ни было сердце, все равно невозможно влюбляться во всех подряд!
Ну ничего себе, вздохнул Зоран. А что потом с этими людьми происходит? Так и живут здесь до самой смерти? Их никто не спасает? На Другой Стороне же нет Маяка?
Нет, согласилась Кара. Там такое никому бы и в голову не пришло. Они же вообще не верят в наше существование. Если кто-то из тамошних здесь побывает, вернется домой и станет про нас рассказывать, может вообще загреметь в дурдом.
Нет, согласилась Кара. Там такое никому бы и в голову не пришло. Они же вообще не верят в наше существование. Если кто-то из тамошних здесь побывает, вернется домой и станет про нас рассказывать, может вообще загреметь в дурдом.
Куда загреметь?
В психиатрическую лечебницу. Это тамошнее жаргонное выражение «дурка», «дурдом». Неважно. Факт, что нет у них Маяка. И спасать, ты прав, никто этих людей не будет. Да и незачем. Это же все равно, что от крупного выигрыша в лотерее спасать. У нас людям гораздо лучше живется. Это я тебе говорю, а все знают, что я на Другой Стороне помешана. В смысле, очень ее люблю. Настолько, что отпуск обычно беру покороче, чтобы не затосковать. Но надо принимать во внимание, что я там не просто так прохлаждаюсь, а работаю в Граничной полиции. А Граничная полиция нашей Другой Стороны это ууу! Чокнуться можно, как зажигают. Мне особо сравнивать не с чем, но Ханна-Лора говорит, они там даже круче, чем жрецы Черного Севера. Да чем любые наши жрецы! В общем, я это я, поэтому у меня на Другой Стороне все отлично. А нормальному человеку там жить совсем не подарок. Страха гораздо больше, радости меньше. И смерть там очень тяжелая. Не дай бог на Другой Стороне умереть!
Ну надо же, удивился Зоран. Не знал, что на Другой Стороне так плохо живется. Вернее, слышал, но не придавал значения, мало ли что кому-то не нравится, у всех вкусы разные. Некоторые ругают даже Элливаль. Мне самому Другая Сторона показалась совершенно удивительным местом, прямо каким-то волшебным сном. Но я там всего пару часов погулял. И не один, а в хорошей компании.
То-то и оно.
Ладно, я тебя понял. Спасать никого не надо, живут здесь, и хорошо А почему ты мне это рассказываешь? Я имею в виду, почему рассказываешь именно сейчас? Как это связано с Люси?
Кара отвернулась к окну. Долго о чем-то думала. Наконец неохотно сказала:
Да не с Люси. С тобой.
Как со мной? Ты серьезно?
А это на твое усмотрение. Может, серьезно, а может просто тебя дразню. Как решишь, так и будет. Выбирай.
Что? Из чего выбирать?
Кара криво улыбнулась, взяла свою рюмку, залпом выпила ром. Накрыла рюмку ладонью, и та исчезла прямо у Зорана на глазах.
Старинный фокус, сказала она. Дед научил когда-то. Могу на ярмарках выступать. А выбирать Смотри, такие два варианта. Первый: все, что я сейчас рассказала, это история про тебя. И второй: это просто мои фатазии. Слишком долго работаю на Другой Стороне. Психика не справляется. Старая я уже.
Она что-то еще говорила, но Зоран не слушал. Не потому, что не хотел еще как хотел! Просто в ушах у него стоял оглушительный звон. И не только в ушах в голове, во всем теле, вокруг, повсюду. Ничего, кроме этого звона, не было. Весь мир звенел, дрожал и вибрировал, как будто превратился в огромный колокол, а Зоран был его языком. И этот звон каким-то непостижимым, но несомненным образом стал подтверждением Кариных слов.
Кара протянула руку, вытащила из его рукава пропавшую рюмку, повертела перед носом дескать, смотри, чего. Как ни странно, это подействовало. Закончился звон.
Выпьешь? спросила Кара. Тебе налить?
Зоран молча кивнул, выпил ром, не ощущая ни вкуса, ни крепости. Наконец сказал:
Не может быть, что я там не был художником. Вот просто не может такого быть.
Так художником и был, улыбнулась Кара. Не таким известным, как здесь, но таким же хорошим. В этом смысле ты остался собой. Эдо Ланг говорит, тебя наша реальность потому и похитила. Надоело ей, что на Другой Стороне художники круче. Цап и самого лучшего забрала себе
Эдо Ланг говорит? Он что, знает? изумился Зоран. Так это, что ли, устроил он?!
Кара рассмеялась, явно довольная тем, как складывается разговор. Сказала:
Обязательно расскажу Эдо, что ты его заподозрил. Он обрадуется, что настолько сильное впечатление на тебя произвел. Но при всем уважении к Эдо Лангу, ему такое слабо. И вообще кому угодно. Это, знаешь ли, не человеческие дела. Эдо просто оказался свидетелем.
Свидетелем?
Да. Одним из свидетелей. Так получилось. Он твою выставку на Другой Стороне развешивал
Как?! перебил ее Зоран. И там?!
Такой уж ты везучий, кивнула Кара. В двух реальностях сразу лучшего инсталлятора себе оторвал. В общем, он тебе помогал, вы подружились, и Эдо тебя познакомил с Люси, чтобы она для тебя экскурсию провела.
С Люси?! Он меня познакомил с Люси? Я познакомился с Люси на Другой Стороне? не веря своим ушам, переспросил Зоран. И почти помимо воли расплылся в улыбке: Так вот почему мне показалось, что я ее всю жизнь знаю. А я, дурак, решил, что видел ее во сне.
С Люси?! Он меня познакомил с Люси? Я познакомился с Люси на Другой Стороне? не веря своим ушам, переспросил Зоран. И почти помимо воли расплылся в улыбке: Так вот почему мне показалось, что я ее всю жизнь знаю. А я, дурак, решил, что видел ее во сне.
Считай, так и было, пожала плечами Кара. Прежняя жизнь для нынешнего тебя и есть что-то вроде сна. В том сне ты познакомился с Люси, и она повела тебя на экскурсию. И в разгар экскурсии к вам приехал трамвай с Этой Стороны. С Люси и прежде такое случалось. Она уже не раз привозила к нам своих экскурсантов, а потом аккуратно уводила обратно, за что ей большое спасибо. Наша реальность всегда рада гостям с Другой Стороны, и им такие прогулки на пользу. Людям Другой Стороны позарез нужны чудеса. Как воздух. Жить на Другой Стороне совсем без чудес все равно что через тряпку дышать. В общем, Люси тогда решила клиент приезжий, город толком не знает, вообще ничего не поймет, не заподозрит неладное, не испугается, отлично проведет время. И потащила тебя в трамвай. А когда вы вышли на площади Восьмидесяти Тоскующих Мостов, ты вдруг достал из кармана наши местные деньги, заплатил за глинтвейн, выпил его, попрощался, сказал, скоро выставка, работы по горло. Сел в машину и укатил. Люси тогда чуть не чокнулась, хотя знала от Ханны-Лоры, что такое порой случается. Но одно дело знать о чем-то теоретически, и совсем другое, когда теория становится практикой прямо у тебя на глазах.
Ярмарка, Люси, белый мускатный глинтвейн, повторил Зоран. Значит, все случилось прямо тогда? В тот самый вечер? Ну ничего себе! Слушай, но как же картины?
Что картины?
У меня тогда почти все было готово к выставке. Я, конечно, кучу всего в последний момент доделывал, как всегда, но именно что доделывал, а не с нуля начинал. И теперь получается, что мои картины на самом деле не мои? Их реальность сама создала и мне подсунула? Это она настоящий художник, а не я?
Точно сказать не могу, ответила Кара. Я же твою историю знаю только с чужих слов. Но Эдо Ланг говорил, большая часть картин на выставке в «Эпсилоне Клауса» те же самые, которые он на Другой Стороне тебе помогал развешивать. А некоторые новые. Но это как раз понятно, ты же за неделю еще что-то нарисовал. То есть ты не голышом, как все добрые люди, а с приданым здесь появился. Что само по себе совершенно немыслимо. Хотя в твоей истории все немыслимо. Абсолютно все.
Зоран налил себе рома. Выпил, снова ничего не почувствовав. Сказал:
Это ужас, конечно. Но какое же счастье! Не могу объяснить, почему это счастье, но совершенно точно оно. Реальности я, значит, понравился. Забрала меня вместе с картинами! Вот это, я понимаю, поклонница! Две жизни у меня оказалось, ну надо же. Две судьбы.
Эдо был совершенно прав, вздохнула Кара. Он же с самого начала меня убеждал, что надо все тебе рассказать. Говорил: «Зоран крутой художник, он с двумя судьбами справится. Такому обязательно надо все о себе знать». А я считала иначе. Думала, надо тебя беречь. Получается, зря.
А кстати, как живут с двумя судьбами? спросил Зоран. Я имею в виду, после того, как об этом узнают? Как мне теперь надо себя вести? Стараться прожить обе сразу? То здесь, то там, как живет Эдо Ланг?
С Эдо все-таки совсем другая история, нахмурилась Кара. Никогда прежде такого не было, чтобы кто-то вернулся домой после того, как пошел во сне на желтый свет Маяка. Он то здесь, то там живет поневоле. Выбора у него нет. У тебя, кстати, тоже нет, но в другом смысле. Ты теперь здешний. Весь, целиком. Без вариантов. Не хотела тебе говорить, но какого черта, если уж начала, надо рассказывать все Ты давай, выпей еще, дорогой. Не помешает. За упокой художника Зорана Беговича, который жил на Другой Стороне. Это, милый мой, не метафора. Когда ты оказался у нас, твоя выставка на Другой Стороне не исчезла, как это обычно бывает, а осталась висеть на месте. Только твое имя на афише было в траурной рамке. Умер ты там. То есть на самом деле не умер, просто реальность так себе объяснила твое отсутствие. Молодец, выкрутилась. Событие-то беспрецедентное. До сих пор никто не исчезал с Другой Стороны, оставив свидетелей, да еще и выставку с кучей картин.
Вот это номер! Зоран схватился за голову. На Другой Стороне меня помнят, но считают покойником?
Кара молча кивнула. И поскольку уже поняла, что по-настоящему важно для Зорана, сказала:
Зато картины твои там остались. Не исчезли бесследно. Оно, знаешь, стоит того.
Зато картины твои там остались. Не исчезли бесследно. Оно, знаешь, стоит того.
Да, кивнул Зоран. Понятия не имею, что я там рисовал, но пусть оно будет. Если из этого прошлого сегодняшний я получился, наверное, не сплошное фуфло.
Подлил себе рома. Выпил, уже не как воду, и вкус, и крепость наконец ощутил. Спросил:
Ты поэтому не хочешь, чтобы я ходил на Другую Сторону? Потому что меня там считают покойником? И примут за призрака, если что?