Беги, малыш я подожду пару минут и пойду следом за тобой. А то ведь сейчас тетя Даша в меня вцепится, еще чего-нибудь брякнет лишнего по простоте душевной.
Конспиратор смеется Вика. Да уже весь университет в курсе, что мы встречаемся.
А что мы ночуем вместе тоже в курсе? Я-то мужчина, меня никто третировать особенно не станет, а вот по тебе наши сплетники катком пройдутся. Ты к этому готова?
Моя умница смущенно опускает глаза. Похоже, вспоминает историю с Петровым. Черт, грубовато получилось, но не хочу, чтобы ее имя снова трепали.
Вот то-то и оно. Нет, Викуль, мне и самому уже надоело прятаться. Но последствия такого шага нужно понимать.
Хорошо, Леш. Ты прав. Давай пока оставим все как есть.
Вика целует меня в щеку и выпархивает из машины. Я смотрю ей вслед, любуясь, как она изящно цокает каблучками по гранитным ступеням лестницы, а потом скрывается за высокими дверями.
Ситуация, конечно, дурацкая и неприятная. Взрослые, совершеннолетние люди должны почему-то изображать для всех платонические отношения, хотя эти «все» прекрасно догадываются, что нас с Викой связывает гораздо большее. В дни моей прежней студенческой молодости в конце 70-х на это уже смотрели сквозь пальцы, если только народ открыто не тискался на лестнице и не превращал общагу в дом свиданий. Но сейчас все пока еще сложно. Вроде и не 50-е уже с их драконовской сталинской моралью, но, если дать повод для подозрений, легко могут опозорить на комсомольском собрании. Вот так прямо в лоб и спросят: расскажите, комсомолец Русин, какие отношения вас связывают с комсомолкой Викторией Селезневой? И не пошлешь ведь этих моралистов, ссылаясь на приватность частной жизни, они тут же тебе расскажут про моральный облик строителя коммунизма. Так что да конспирация и еще раз конспирация. Хотя бы внешне все приличия должны быть со блюдены
Пока переодеваюсь, снова замечаю, что пиджак от костюма стал мне немного тесноват тянет. Похоже, я чуть раздался в плечах после нашего активного отдыха на юге. Да и брюки уже тоже залоснились. Надо бы купить новый костюм, но времени на поход в ГУМ совсем нет. Ладно, на сегодня так сойдет, но затягивать с его покупкой не стоит похоже, официальные мероприятия теперь будут случаться в моей жизни часто
Окидываю задумчивым взглядом нашу мужскую комнату. Вот так и не успела она стать для меня домом. Сначала Мезенцев разрешил на Таганке пожить, а теперь и вовсе скоро переберусь в собственное жилье. И будет у Димона с Индусом новый сосед. Не знаю, как Индус, а Димон точно расстроится. Перед выходом пишу другу записку с напоминанием, что пора отослать обещанные фотографии нашему южному «кормильцу» Ваньке, а то неудобно перед парнишкой, скажет наболтали студенты. После чего отправляюсь позвонить Фурцевой, точнее, ее секретарше.
Окидываю задумчивым взглядом нашу мужскую комнату. Вот так и не успела она стать для меня домом. Сначала Мезенцев разрешил на Таганке пожить, а теперь и вовсе скоро переберусь в собственное жилье. И будет у Димона с Индусом новый сосед. Не знаю, как Индус, а Димон точно расстроится. Перед выходом пишу другу записку с напоминанием, что пора отослать обещанные фотографии нашему южному «кормильцу» Ваньке, а то неудобно перед парнишкой, скажет наболтали студенты. После чего отправляюсь позвонить Фурцевой, точнее, ее секретарше.
Выясняется, что на совещание собирают представителей культуры, которые входят в состав советской Олимпийской делегации, и назначено оно на десять утра. Я вполне успеваю доехать до министерства. А вот с учебой сегодня уже ничего не получится. Что ж тогда стоит провести остаток дня с максимальной пользой после совещания заеду в Особую службу. И с Ириной Карловной английским позаниматься, и с Октябрем Владимировичем оперативные навыки отточить. А то ведь через три недели уезжать уже, а я хоть и подтянул свой английский, но лишняя языковая практика перед Японией не помешает.
Родион Яковлевич, ты чаю хочешь? С чабрецом? Суслов надел шляпу, снял траурную повязку с рукава. Гроб с Элизабет Флинн погрузили в самолет, обслуживающий персонал принялся убирать трап. Траурная делегация начала расходиться к своим персональным «Чайкам» да «ЗИЛам», что стояли у здания аэропорта. Суслов подхватил министра обороны под локоть и повел в зал официальных делегаций Внуково-2. Тут уже был накрыт стол, официанты заканчивали сервировку.
Пока снимали плащи, обслуживающий персонал удалился, плотно прикрыв за собой двери.
Вон там пьяный Хрущ пистолетом размахивал, показал в угол Малиновский. А здесь баррикада была из мебели.
Да Совсем чуть-чуть не успели, тяжело вздохнул Михаил Андреевич, усаживаясь за стол.
Малиновский остро взглянул на Суслова, по медлил.
Не бойся, Родион Яковлевич. Чиновник налил себе чаю из чайника. Зал проверял от прослушки мой человек. А вот, кстати, и он
Внутрь, постучав, зашел невысокий мужчина, с большими залысинами в строгом аппаратном костюме серого цвета. Пожал руку Суслову, вопросительно посмотрел на Малиновского.
Знакомьтесь. Бобоков Денис Филиппович.
Где-то я вас уже видел. Министр обороны сел за стол и, отставив чайник, подвинул к себе графинчик с водкой.
Я возглавляю в КГБ отдел, который занимается идеологическими диверсиями и работой с интеллигенцией.
Ах да, вспомнил. Малиновский налил себе водки.
Суслов неодобрительно посмотрел на графин, произнес:
Была идея у нас в Политбюро создать специальное пятое управление в КГБ для борьбы с антисоветчиками. Но Хрущев не пропустил.
Семичастный тоже был против, вздохнул тяжело Бобоков.
С чем пожаловали к нам, Денис Филиппович? Маршал, крякнув, выпил водки, закусил грибочком из вазочки.
Ко мне пришел полковник Измайлов, после долгой паузы произнес Бобоков. Он изучает новое ближнее окружение Хрущева. Помните некоего Русина, который раскрыл заговор Брежнева и Семичастного?
А еще стрелял в Захарова и арестовывал Шелепина в здании ЦК. Суслов захрустел сушкой.
Так вот. Измайлов докладывает, что Русин встречался с товарищем Ивановым из новой Особой службы. Очень странный парень. Писатель, возглавляет молодежный литературный клуб.
Хрущ себе базу среди молодежи готовит. Суслов долил себе чаю. И снова с нашей интеллигенцией заигрывает. Мало ему было Денис Филиппович, ты не стесняйся, угощайся.
Спасибо, я не голоден. Бобоков все-таки взял со стола бутерброд с икрой. Хрущев после заговора никому не доверяет. Комсомолу тоже. Семичастный с Шелепиным оттуда же вышли
Не о том мы говорим. Малиновский выпил махом еще одну рюмку. Русин какой-то, литературные клубы Ерунда какая-то. Хруща убирать надо! Не получилось у Шурика с Леней получится у нас.
Родион! О чем ты! всполошился Суслов.
Не бойся, Михаил Андреевич, сам же сказал тут же все чисто. Министр обороны обвел помутневшим взглядом зал. Историческое, кстати, место. Ты же не предашь нас, Филиппыч? Малиновский внезапно остро посмотрел на Бобкова.
Стал бы я сюда приезжать, тот пожал плечами. Если бы боялся или хотел предать. Я так понимаю, армия за нас?
Стал бы я сюда приезжать, тот пожал плечами. Если бы боялся или хотел предать. Я так понимаю, армия за нас?
За нас, за нас. Хрущ вот уже всем где. Маршал ткнул себя ребром ладони в горло. Но на дивизии Дзержинского у него теперь свои люди стоят. Мезенцев в КГБ. Опять же эта Особая служба Надо бы сначала по ним ударить. Посмотреть, как отреагируют.
Это может оказаться опасным, задумался Суслов. Но полезным. Хрущев сейчас начинает чистки первых секретарей. Ему будет не до нас. Хорошо бы еще чем-нибудь отвлечь его вни мание.
Чем-нибудь вроде нового Новочеркасска? Бобоков побарабанил пальцами по столу. Есть у меня пара идей на этот счет.
Вот и займись, кивнул Суслов. А мы с Родионом Яковлевичем поговорим кое с кем из Политбюро.
Что, Миша, засмеялся раскрасневшийся Малиновский, горит под тобой задница? Микоян уже копается в документах?
Родион, может, тебе хватит уже? Суслов потянулся к графинчику с водкой, чтобы убрать его, но маршал его опередил, налил себе еще рюмку.
Не бойся, я свою норму знаю. Малиновский выпил, опять закусил. Что вы как неродные? Давайте со мной выпейте, большое дело начинаем.
Суслов с Бобоковым обеспокоенно переглянулись.
Само совещание у Фурцевой оказалось занудным до невозможности. Сначала нам огласили даты вылета из Москвы. Потом из Хабаровска, где сейчас расположена тренировочная база олимпийцев и где мы все должны собраться перед отбытием в Японию. Потом кто-то из цэковцев битый час распинался о том, как должен вести себя советский человек во враждебном окружении капиталистической страны. Послушать его, так мы не на Олимпиаду собираемся, а за линию фронта, в глубокий тыл врага. И вопросы от отъезжающих ему под стать один «умнее» другого. Все при этом усиленно демонстрируют готовность пожертвовать жизнью, но не посрамить светлый образ советского человека. Ага посмотрим, как вы запоете, когда дорветесь до японских магазинов.
Сижу в задних рядах, скромно помалкиваю. Фурцева постоянно поглядывает на меня, но я ее взглядов упорно не замечаю, делаю вид, что внимательно слушаю выступающих и записываю в блокнот их особо ценные мысли. Попутно тренируюсь с погружением в память. Выясняется, что СЛОВО может быть проводником среди разных слоев сознания, «сигнализируя» о важной информации. Нет, мне срочно, еще до Японии нужно с кем-нибудь проконсультироваться. Интересно, а можно с помощью Особой службы разыскать вдову Даниила Андреева? Судя по «Розе Мира», тот тоже был своеобразным посланником и общался с Логосом.
Наконец, Фурцева не выдерживает:
А что это у нас сегодня товарищ Русин такой тихий?
Вот зараза Приходится отвечать ей:
Екатерина Алексеевна, так я еще ни разу не был за рубежом, мне даже и сказать нечего. Вот слушаю более опытных товарищей.
Ну хоть бы вопрос какой задал, пока есть такая возможность.
Так ведь в Японии у нас будут сопровождающие лица, они и подскажут все на месте.
Я снова утыкаюсь в блокнот. Достала! Чего прицепилась-то? Слышу, как сбоку какой-то толстый мужик спрашивает вполголоса у соседа, кто я такой. Фурцева тоже обращает внимание на вопрос и громко просвещает присутствующих:
Это у нас, товарищи, автор нашумевшего романа «Город не должен умереть». И с недавних пор заместитель главного редактора нового журнала «Студенческий мир». Алексей Русин, прошу любить и жаловать!