Компания, в которую мы с Женькой приезжаем после «Кутузовской»., отличается от прежней. Старая квартира в каком-то дореволюционном особняке, затерявшемся в переулках Бульварного кольца. Публика постарше и одета неформально, кое-кто даже в джинсах. Музыка звучит и здесь, но скорее она идет тихим фоном к разговорам и жарким спорам. В комнате сильно накурено, и от дыма не спасает даже настежь открытое окно. Народ расселся вокруг невысокого журнального столика, на котором стоят разнокалиберные бутылки и стаканы. Нормальной закуски нет и здесь, зато есть большая гора фруктов на старинном жостовском подносе. Чувствуется, что спорщики хорошо знакомы между собой и спор их продолжается не первый час. Женя меня представляет, мне все мельком кивают, наливают вина в простой граненый стакан и тут же возвращаются к прерванному разговору.
Садись, кивает мне Евтушенко на свободный стул. Послушай умных людей.
Не ерничай, Жень! тут же взрывается один из парней. Почему у тебя все вечно сводится к шуткам и смешкам?!
Сень, извини, но это и правда смешно второй день обсуждать, стоит или нет подписывать письмо в защиту этого парня.
Почему это смешно?! кипятится рыжий парень с сигаретой в зубах.
Потому что! Над такими вещами нормальные люди не раздумывают или подписывают сразу, или отказываются.
Вечно ты со своими теориями! Лучше бы Маринку пожалел специально же из Питера ведь приехала.
Я обращаю внимание на девушку с тонкими чертами лица и пышными волосами, стоящую у окна.
Девушка Бродского, шепчет мне на ухо Евтушенко и тут же обращается к компании. Хочешь, давай вон на Лешке проверим. Посмотрим, сколько он думать будет.
Я перевожу взгляд с одного спорщика на другого, не понимая, о чем вообще идет речь. Сеня поясняет:
Ты о ленинградском поэте по фамилии Бродский слышал?
Конечно. И даже стихи его читал. Вычурно очень.
Ну тогда ты знаешь, что весной был суд и его по статье «тунеядство» в ссылку на пять лет упекли. Вот теперь наши старшие коллеги собирают подписи на своем письме в его защиту.
Про суд слышал, про письмо нет. А в чем проблема-то?
А проблема, Алексей, Сеня вздыхает, в том, что у всех подписантов потом могут быть неприятности. А после того как нам власть устроила головомойку год назад в Кремле, многие предпочитают с ней не связываться.
Я делаю легкий прокол в памяти. Да, было такое дело в марте шестьдесят третьего. Евтушенко с Хрущевым прилюдно там сцепился. На фразу Никиты «Горбатого могила исправит!» Евтушенко громко возразил: «Прошло то время, Никита Сергеевич, когда людей исправляли могилами». И вся интеллигенция действительно тогда испугалась, что может вернуться тридцать седьмой год. Эта публичная выволочка явно была кем-то хорошо спланирована, Хрущева снова накрутили и выставили перед всеми неуравновешенным идиотом. Так же как и в Манеже в шестьдесят втором.
Слышал о твоих подвигах. Я посмотрел сочувствующе на Евтушенко.
Противно было. А потом Хрущев сам же мне и позвонил: «Ну, что ты там наоскорблял меня?» Я ему говорю: «Где же я вас оскорблял, Никита Сергеевич?» И вдруг он мне: «Ты вот что, Женя, ты в Новый год можешь прийти? Я к тебе подойду, чтобы все видели, а то ведь сожрут и пуговицы будут выплевывать только».
Но разве кто-то пострадал за эти полтора года?
Компания навостряет уши, поэт машет рукой:
Никто не пострадал, но побаиваться стали. Вот Бродский только под жернова попал, потому что молодой и самонадеянный. Весь такой из себя смелый нигде не работал и даже не числился. Про него и до этого фельетоны писали, но никто же не думал, что дело ссылкой закончится.
Да уж Заварили власти кашу. Хотели выпороть его для острастки, чтобы другим было неповадно, а в результате поднимут в СССР волну диссидентства. Пока еще все тихо, но вот-вот рванет. Сначала наши литераторы письма начнут писать, потом Би-би-си бучу поднимет, а через год уже и до прямых угроз от европейской интеллигенции дело дойдет сам Сартр вмешается. А Бродский, которому сейчас, как и мне, 24 года, сидит себе довольный в деревне Норинской Архангельской области, куда его сослали в марте, и спокойно пишет свои вирши. Потом даже назовет это время лучшим в своей жизни. Почти «Болдинская осень». И что делать? Нужно как-то срочно погасить этот разгорающийся костер.
А где можно подписать письмо?
Марина удивленно на меня смотрит.
Правда, что ли, подпишешь? Евтушенко изумленно приподнимает бровь. А тебя потом не
Я сам отвечаю за свои поступки, прерываю я его. Только вы мне вот что объясните. Почему наши ленинградские коллеги только сейчас вдруг забегали? Разве нельзя его раньше было куда-то пристроить на работу? Что, в Ленинградском отделении СП ни одной захудалой должности не нашлось?
Ты прав, тихо отвечает Марина. В Москве-то за него покойный Маршак просил, а сейчас Чуковские сбор подписей начали. Ленинградские же товарищи
Нам совсем не товарищи, закончил я за нее мысль. Неси письмо. Копия есть? Покажу нужным людям.
Вот и нашлось для меня дело. Вполне можно попросить Мезенцева за будущего нобелевского лауреата. Тем более за ним должок. А потом подкачу к Федину. Пусть Бродского пристроит переводчиком в какое-нибудь издательство английский тот хорошо знает. Да и сборник его стишков можно издать не великое дело, а человеку приятно. Минус один потенциальный диссидент. И пара сотен «сочувствующих».
Глава 3
Ничуть не думая о смерти,
летишь, чирикая с утра,
а где-то случай крутит вертел
и рубит ветки для костра.
На следующий день мне все-таки удается рассказать Иванову про вербовку лейтенанта Москвина. Иван Георгиевич долго смеется, вытирая глаза платком.
Ну молодежь наглая пошла, ничего не боятся! Не бери в голову, это, скорее всего, его собственная инициатива, выслужиться парень хочет.
А с головой у него в порядке сунуть ее в такой улей?!
Молодой еще, самонадеянный. Тебя вон тоже заносит Это же надо! Самому Брежневу прослушку устроил
Молодость это мгновение. Вы не успеете оглянуться, как я изменюсь. И не в лучшую сторону, отвечаю я ему крылатой фразой Костика из знаменитых «Покровских ворот».
Ладно, не переживай, Алексей. Я разрешаю переговорить со Степаном Денисовичем. Пусть он поотрывает головы своим излишне шустрым подчиненным. Но не думаю, что там что-то серьезное.
Я пожимаю плечами.
Но мне-то теперь что с этим шустриком делать?
Степан Денисович даст команду. Думаю, что ничего не делать. Потяни еще недельку, пока Мезенцев не разберется. Если Москвин появится, скажи, что пока ни с кем не встречался и рассказывать тебе не о чем.
А если он начнет расспрашивать про июльские события?
Скажи, что так дело не пойдет и на такое ты не подписывался. Хватит того, что генпрокурор Руденко по допросам затаскал. И вообще, на тебе висит несколько подписок о неразглашении. Про уголовное дело и протокол ты даже не переживай, считай, что ничего вообще не было.
Что, даже и ругать не будете?
А смысл? Ты и сам ведь понимаешь, что виноват, светиться тебе нельзя. А если бы оружие с собой было начал бы стрелять по ним?
Я виновато опускаю голову. Выстрелил бы. И не факт, что сначала в воздух. В такой ситуации про все на свете забудешь.
Но ведь речь шла о человеческой жизни привожу я последний свой аргумент.
Иван Георгиевич усмехается:
Такой выбор встанет перед тобой еще не раз и не два, поверь это был не самый тяжелый случай. Но лезть под нож все же не стоило. У них ведь и у самих мог обрез оказаться, ты об этом не подумал?
Тогда не думал. А как бы поступили вы на моем месте?
Я? Спугнул бы их, поднял шум. Кинул бы камнем в стекло, начал звонить в калитку. Заорал бы громко: «Пожар, пожар!» Главное чтобы они сбежали. Ловить воров дело милиции, а не твое. У тебя задачи поважнее будут. Но для порядка иди-ка напиши мне пока докладную с изложением всех фактов. Формальность, но пусть будет. Оставишь потом у Аси. А теперь о главном.
Иванов поманил меня пальцем, мы вышли из кабинета и спустились в подвал в комнату со штурвалом, как в бункере на даче Хрущева. Мы вместе вращаем штурвал и заходим внутрь. Обстановка тут спартанская. Стол, пять стульев. Пустой графин. Даже портрета Ленина нет.
Садись и смотри. Иванов кидает на стол папку. Внутри несколько листков с прикрепленной скрепкой фотографией. На меня смотрит немолодой узкоглазый азиат в японской военной форме.
Кто это?
Мацура Танто майор ПСИА.
Отвечая на мой недоуменный взгляд, Иванов переходит на английский:
Public Security Intelligence Agency.
Японский КГБ? соображаю я.
Вроде того. Твоя первая встреча будет с ним. Третьего октября возле памятника Сайго Такамори в токийском парке Уэно. В полдень. Сигнал Мацуре послали сотрудники нашего Первого главного управления, работавшие в японском посольстве.
Так они о нем знают?
Конечно, нет, раздраженно ответил Иванов. Провели две параллельные линии мелом на стене дома, мимо которого ездит на работу Танто.
Ну так пусть они с ним и встречаются! А лучше вообще все через тайник.
Умный ты очень! Глава ОС ЦК прихлопнул рукой по столу. Нет у нас с ним системы тайниковой связи. Одиннадцать лет мы с ним на связь не выходили. Посмотри второй листок там как раз вся система закладок расписана. Это первое, что обсудите с Уэно.
Так я лечу в составе олимпийской делегации в Японию?! до меня, как до того жирафа, наконец доходит главное.
А зачем бы тебя с английским так срочно натаскивать? хмыкнул Иванов. Все, сиди, учи эти материалы. Я приду, проверю. Даю тебе день.
Мне хватит и часа, пожимаю я плечами.
Русин, не дури! Какой час?!
Так я лечу в составе олимпийской делегации в Японию?! до меня, как до того жирафа, наконец доходит главное.
А зачем бы тебя с английским так срочно натаскивать? хмыкнул Иванов. Все, сиди, учи эти материалы. Я приду, проверю. Даю тебе день.
Мне хватит и часа, пожимаю я плечами.
Русин, не дури! Какой час?!
Эх, Иван Георгиевич, ты еще не знаешь о моей абсолютной памяти подарке Небес.
А вы проверьте!
Через час приду, проверю! он мне грозит пальцем.
Спустя шестьдесят минут Иванов устраивает форменный экзамен. Барабаню ему биографию Танто, полностью всю топологию японского парка. Начальник службы пытается поймать меня на мелочах, но куда там
Да Уникум, соглашается в итоге Иванов.
Что-нибудь надо передать этому майору? интересуюсь я. Деньги, яды
Не шути так! Танто идейный инициативник. Тайный сторонник марксизма. Так что не за деньги с нами сотрудничает.
Японский левак. Понятно. Сейчас в мире миллионы людей разделяют левацкие идеи.