В 1734 году умер Апостол. К тому времени Гетманщина стала терять прежнее военное значение. Один характерный пример: во время русско-турецкой войны 17351739 годов она должна была выставить шестнадцатитысячный казачий корпус. Однако больше трех тысяч призванных дезертировали, так и не добравшись до театра военных действий, а половина оставшихся заявилась без лошадей, пешком. По поводу чего глава русских войск, знаменитый фельдмаршал Миних, в сердцах выразился: «Как мыши, только даром хлеб едят».
После смерти Апостола Гетманщиной в течение 26 лет управлял уже непосредственно Петербург посредством главы восстановленной Малороссийской коллегии, всегда великороссом, обладавшим широчайшими полномочиями.
Гетманство восстановила лишь императрица Елизавета в 1750 году. Однако дело не пустили на самотек: гетманом, называя вещи своими именами, попросту назначили человека стопроцентно своего Кирилла Разумовского, младшего брата мужа императрицы Елизаветы Алексея Разумовского (тайно, но по всем правилам с ней обвенчанного).
Вот это уже была чисто декоративная фигура. С Украины будущий гетман уехал еще в ранней молодости учиться в одном из европейских университетов. До своего назначения вел жизнь петербургского аристократа, женился на родственнице императрицы Екатерине Нарышкиной. Да и после, став гетманом, на Украине практически не жил ему там было попросту скучно, он предпочитал блистать в Петербурге, параллельно с гетманством ставши командиром гвардейского Измайловского полка (что с точки зрения тогдашнего высшего света выглядело, пожалуй, даже более престижно, чем полуопереточное гетманство). Единственным вкладом Разумовского в «государственные дела» Гетманщины, пожалуй, стало то, что он одел казаков в единую форму синие кафтаны с красными воротниками. Никаких более значительных реформ не проводил. Гетманством, ничуть не печалясь отсутствием гетмана, управляла старшина под чуточку ослабевшим из-за влияния Разумовского при дворе контролем Петербурга.
В 1762 году Разумовский в качестве командира Измайловского полка принял самое деятельное участие в низвержении Петра III и возведении на престол Екатерины. Что, конечно, позволило ему сохранить положение при дворе, но исключительно в качестве гвардейского полковника. С гетманством Екатерина, едва взойдя на престол, решила покончить. И не только с ним: излагая свою программу государственного строительства в письме к обер-прокурору она выразила непреклонное желание привести к «обрусению» Украину, Лифляндию и Финляндию. Речь, правда, шла не о русификации, а исключительно о том, чтобы ликвидировать имевшиеся во всех трех областях местные законы и установления, не соответствовавшие общеимперским. Творческое наследие кардинала Ришелье, и не более того. О Гетманщине она высказалась совершенно недвусмысленно: «Чтоб век и имя гетманов исчезло, не токмо б персона какая была произведена в оное достоинство». Екатерина многим была обязана Разумовскому как одному из активных участников ее воцарения, но государственные интересы оказались выше
Все произошло очень культурно. К Разумовскому пришел в гости знаменитый Григорий Орлов, в то время (1764) еще всемогущий фаворит и любовник Екатерины, отец ее сына, ставшего впоследствии графом Бобринским. В отличие от брата Алексея, часто проявлявшего себя умным и тонким дипломатом, «Гришка» так и остался, скажем так, не особенно обремененным интеллектом, что признавали все, включая императрицу. А потому без особой дипломатии объяснил незатейливо и просто: мол, тут такое дело, Кирюша «Матушка» решила гетманство навсегда аннулировать, а потому подавай-ка, мил друг, в отставку по-хорошему, а то, чего доброго, смещен будешь силком и по обвинению в «противугосударственных» замыслах угодишь в опалу. Так что думай, соколик, быстренько
Несмотря на всю свою недалекость, Григорий Орлов был персоной крайне серьезной и влиятельной, да и речь шла о прямом повелении Екатерины. Разумовский, в первую очередь придворный, долго не раздумывал и моментально подал прошение об увольнении со «столь тяжкой и опасной должности». Столь же моментально прошение было Екатериной удовлетворено. За сговорчивость Разумовский получил ежегодную пожизненную пенсию в 60 тысяч рублей и огромные земельные владения на Украине, включая целую волость. И, разумеется, остался при дворе. На месте Гетманщины образовали обычные губернии, Черниговскую и Полтавскую.
С Запорожской Сечью Екатерина разделалась еще бесцеремоннее: 5 июня 1775 года генерал Текели крупными воинскими силами окружил Сечь и объявил запорожцам, что их «козачество» упраздняется. Часть запорожцев (капитулировавших безоговорочно перед лицом многократно превосходящих сил) ушла в Турцию, часть, согласившаяся продолжать службу уже непосредственно в составе русской армии, была переселена на Кубань, где составила Черноморское (впоследствии Кубанское) казачье войско. Со временем туда вернулись и многие ушедшие за рубеж запорожцы, помыкавшись по Турции и Австрии.
В общем, и Гетманщина, и Запорожская Сечь сдались практически без сопротивления. Правда, в 1791 году в Берлине (тогдашней столице Пруссии) объявился малороссийский шляхтич Василий Капнист, получил аудиенцию у министра Герцберга и стал открытым текстом вопрошать: не окажет ли поддержку Пруссия, если недовольные потерей вольностей и привилегий казаки поднимутся на бунт против петербургской «тирании»?
Пруссия не собиралась участвовать в таких играх. Герцберг прямо дал понять, что никаких дальнейших переговоров вести не намерен. Капнист ни с чем вернулся в Россию, плюнул на все бунтарские идеи и стал впоследствии знаменитым писателем.
Все так и не состоявшиеся мятежи были заранее обречены на провал как раз оттого, что знать Гетманщины как раз думала не о бунтах, а о том, чтобы стать полноправным дворянством империи
Отцы-основатели и теоретики «самостийщины» любили писать, что якобы до Екатерины на Украине пышным цветом расцветали вольность и свобода для всех а вот Екатерина, немка проклятая, всех вольных закрепостила
Исторической правде это нисколько не соответствует. Крепостное право на Украине долгими десятилетиями формировалось усилиями самой старшины. Она помаленьку прибрала к рукам прежде вольные земли, а, как выразился герой известного романа Стругацких, «на что сподвижникам земли без крепостных?»
Еще Хмельницкий своими универсалами объявлял, что «посполитые», то есть лично свободные крестьяне и городские мещане, обязаны выполнять «послушенство», то есть повинности по отношению как к верхушке старшины, так и церкви (как и в России, высшее малороссийское духовенство владело обширными землями).
Старшина, глядя на своих русских и польских «братьев по классу», хотела стать такой же полновластной хозяйкой над «холопами». Сразу после Переяславской Рады она начала выпрашивать у русских царей «жалованные грамоты» на имения, позволявшие бы превратить нажитое в потомственные владения. Самым изворотливым оказался гетман Выговский, ухитрившийся выпросить на одни и те же имения грамоты и у короля польского, и у царя московского кто бы ни победил, а гетман в выигрыше
Сохранилась масса документов, свидетельствующих и об истинном положении дел, и о том, как Москва (а впоследствии Петербург) пыталась одергивать нарождавшихся помещиков. Донесение в Москву от находившегося при гетмане царского чиновника Протасьева: «В Малороссии самые последние чиновники добывают себе богатство от налогов, грабежа и винной торговли. Если какого определит гетман сотником, хотя из самых беднейших слуг своих, то через один или два года явится у него двор, шинки, мельницы и всякие стада и домовые пожитки».
Нетрудно догадаться, что для содержания всей этой благодати, и земель, и скота требовалось немалое число работников и, крайне желательно, не вольных, которые слишком много о себе понимают, а самых что ни на есть бесправных, лучше всего крепостных. Смешно и думать, что гетманская аристократия (а помаленьку сложилась именно что аристократия) видела в земляке-крестьянине «брата-украинца». Ни в одной стране мира подобных благоглупостей за аристократией не замечено, наоборот, повсюду дворяне, как бы они ни именовались, с превеликой охотой и большим рвением стремились превратить в бесправный рабочий скот своих родственных по крови единоверцев
Сохранились инструкции Петра его представителям при гетмане: «Строго смотреть за полковниками, чтобы они не обременяли народ взятками и разными налогами. Препятствовать, с гетманского совета, Генеральной Старшине и полковникам изнурять работою казаков и посполитых людей». Однако, как частенько случается, приказы эти оставались неисполненными: до Бога высоко, до царя далеко
В свое время Мазепа, немало сделавший для закабаления простого народа, ввел почетное звание «бунчуковый товарищ» а впоследствии и «значковый товарищ». Обладатели этакого титула не получили ни постов, ни жалованья но фокус в том, что это звание в массовом порядке получали старшины и их потомки, владельцы имений, тем самым превращаясь в некое сословие наподобие дворянства. Одновременно старшина пыталась всеми способами воспрепятствовать переходу «посполитых» в казаки, мало того, массами переводила казаков в «посполитые» которые уже не имели никаких прав, кроме обязанностей. (Разумеется, не поляков, а малороссов, получивших шляхетство самым законным образом от польских королей.)
Процесс шел на протяжении двухсот с лишним лет до Екатерины. Так что Екатерина просто-напросто указом юридически узаконила исторически сложившееся положение дел. В 1781 году «Жалованной грамотой» она превратила старшину, ее потомков, а также «бунчуковых» и «значковых» товарищей в потомственных дворян Российской империи. Они были уравнены в правах с прочими российскими дворянами, а их роды записаны в родословные книги Черниговской и Полтавской губерний. Соответственно, «посполитые» были обращены в их крепостных крестьян. Если кто-то решит, что свежеиспеченное дворянство протестовало против таких нововведений и с негодованием отнеслось к закрепощению «вольного украинского народа», жестоко ошибется. Наоборот, среди «благородного панства» царило всеобщее ликование: их права наконец-то были узаконены самым бесспорным образом, теперь они могли владеть крепостными совершенно законно
То, что происходило дальше, несет явный отпечаток комедии. Именно так. Процесс становления нового дворянства сопровождался массой афер с подделкой документов. Благородное происхождение, как и повсюду в Европе, следовало подтверждать документами а с этим обстояло скверно, потому что ставшая владельцами имений и крестьян старшина происхождения была самого темного и туманного. В 1654 году в Переяславле московскому царю присягнули всего триста настоящих шляхтичей, способных при необходимости представить безупречные документы. Однако, когда после «Жалованной грамоты» в Малороссии была создана «Комиссия о разборе дворянских прав», в нее набежало сто тысяч дворян. Причем каждый из них располагал кучей древних на вид грамот, рисунками гербов, развесистыми генеалогическими древами, из которых следовало, что иные претенденты происходят чуть ли не от Адама с Евой