Марат отодвинул в сторону блокнотный листочек.
Ну, может, он потом ещё позвонит. Тогда и выяснит.
И не позвонил. Замотался, время прошло, эмоции улеглись, впечатления поблёкли, интерес пропал. Да и номер, наверное, бесследно затерялся. И вдруг, спустя два года, Галка позвонила сама.
Увидев незнакомый номер на экране мобильника, Марат досадливо поморщился, но вызов не сбросил, хотя откликнулся, скорее всего, не слишком приветливо:
Да. Слушаю.
Марат? прозвучало вопросительно-осторожное.
Он и тогда не понял, кто это, и голос не сразу узнал.
Я. А-а хотел даже сам спросить, но собеседница опередила:
Это Галя Рогозина.
И пауза повисла. Словно Галка хотела уточнить «Помнишь такую?», но не решалась, или стеснялась, боялась его обидеть. А он просто растерялся: кого-кого, а вот её никак не ожидал услышать, хотя и соврал чисто из вежливости:
Да, Галь. Я понял.
Мы-ы протянула она, сначала тоже нерешительно, но потом уверенно договорила: можем встретиться?
Что-то случилось?
Хорошо, что первым не «Зачем?» вырвалось, а то бы она ещё восприняла, как негодование или возмущение, а Марату реально стало интересно. Ну и насторожило немного.
Да, случилось, подтвердила Галка, но без лишней экспрессии, достаточно буднично и спокойно. Но не хотелось бы по телефону. Добавила с прежней осторожностью. Если, конечно, ты сможешь.
Да смогу. Не проблема. Марат невозмутимо дёрнул плечом, хотя собеседница в данный момент не могла его видеть. Говори, когда лучше. Сегодня? Прямо сейчас?
Нет, возразила Галка после коротенькой паузы, не обязательно сегодня. Если завтра? С трёх до шести. Когда приёмное время.
Приёмное время? озадаченно повторил Марат, но спросить ни о чём не успел, потому что Галка продолжила сама:
Конечно, если что, можно договориться пустят и в другое.
Стой, стой, стой! не выдержал Марат, недовольно поморщился, ощущая себя абсолютно запутавшимся в происходящем идиотом. Куда пустят? Галь, скажи уже толком. Причём тут «приёмное время»? Почему могут не пустить? Ты, вообще, где сейчас?
Я она в который уже раз помедлила, прежде чем произнести фразу до конца: в больнице.
В больнице? Непонятное происходит. Вместо того, чтобы высказывать что-то дельное, Марат тупо повторяет, а осознание приходит с задержкой. Что с тобой?
Да так. Ничего особенного, убеждённо заверила Галка, но Марат не особо поверил. К чему тогда этот звонок? Стесняется прямо сказать?
Тебе деньги нужны на лечение?
Нет, снова интонации достаточно убеждённые. И давай всё-таки не по телефону.
Ну хорошо, согласился Марат и тут же выставил встречное условие: Но тогда не завтра, а сегодня. В три. Хотя нет, в три у него не получится. Или чуть позже. Но до шести точно буду. Говори, какая больница.
Областная. Третий корпус, второй этаж. Палата шестнадцать, исчерпывающе доложила Галка, словно в школе у доски отвечала. Или позвони, я выйду. Там в холле диванчики есть. Специально для посещений.
Да ладно, разберусь на месте, Марат самонадеянно хмыкнул, но вовремя вспомнил, что к больным обычно с пустом не ходят. Тебе привезти что-нибудь? Ну там ну не знаю. Сок? Фрукты?
Не надо ничего, кажется, Галка улыбнулась, добавила: Просто приезжай.
И от этих слов, от интонаций, с которыми они прозвучали у Марата, ну, не то чтобы сердце защемило, а как-то не по себе стало, словно А даже не разобрать, что за ощущения. Вроде и тревога, и беспокойство, и необоснованная радость, а с нею вместе и столь же необоснованная грусть, и сочувствие, и жалость. Или сожаление? О чём-то давнем, что уже не исправить и, тем более, не отменить.
5
Что это с Галкой? Трудно представить её больной, нуждающейся в поддержке и заботе. Она же сама обычно о всех заботилась. А тут ещё и в больницу попала. Областная, корпус номер три.
Марат оставил машину возле больничной ограды еле отыскал свободное место в ряду других, выстроившихся у края тротуара почти на длину всей улицы немного побродил по территории в поисках нужного здания, найдя и оказавшись внутри, обратился к сидящей при входе в большой полупрозрачной будке женщине в медицинской униформе:
На второй этаж как пройти?
В онкологию? уточнила та, даже не задумавшись над услышанным. За день ей задают тысячи таких вопросов, и ответы она наверняка выдаёт уже автоматически. А вот Марата её фраза реально поразила.
Куда? растерянно переспросил он, и женщина с лёгким упрёком и одновременно весьма тактично напомнила:
Ну вы же сами сказали «на второй этаж».
Ну да. Туда, машинально подтвердил Марат, не произнося названия отделения. Он пока ещё старался не вникать, не анализировать, просто слушал чужие подробные объяснения:
Идёте через холл, потом сворачиваете в правый коридор, там будет лестница. Сразу увидите, мимо не проско́чите. Поднимаетесь на второй этаж, входите в дверь, и там почти сразу пост дежурной сестры.
Понятно, кивнул Марат, отступил на шаг, но женщина из будки остановила его новым предупреждением.
Бахилы не забудьте надеть.
Конечно, Марат снова кивнул, но тут же озадачился: А где их взять-то?
Бахилы не забудьте надеть.
Конечно, Марат снова кивнул, но тут же озадачился: А где их взять-то?
Пять рублей, прозвучало в ответ.
Натянув на ботинки выданные ему шуршащие голубые чехлы, Марат потопал через холл, строго по описанному маршруту, а в голове пчелиным роем неотступно зудели сбивчивые мысли.
Онкология. Что Галка там делает? Может, кто-то из её родителей болеет? Вот она и ухаживает там за отцом или за матерью. И ей действительно деньги нужны. Просто не призналась сразу. На лечение или операцию. От наших-то толку мало, а за границей выйдет дорого. Ну, он, конечно, не откажет, даже понимая, что вернуть долг она не факт, что сможет. Но на подобное и не жалко.
Так второй этаж, дверь, пост дежурной сестры. За стойкой или как это правильно называется? довольно молодая девушка, и симпатичная. Белая медицинская шапочка ей очень даже идёт.
Шестнадцатая палата это куда?
Медсестра, с интересом глянув на Марата, махнула рукой в нужную сторону.
Туда. По коридору. Почти до конца. Номера на дверях.
Ага. Спасибо.
Кроватей в палате было две, но одна аккуратно застеленная, будто не тронутая. Либо её хозяйка, непременно строгая любительница абсолютного порядка, как раз куда-то вышла, либо вообще ещё не поселилась. Галка сидела на второй, той, что стояла поближе к окну, и не одна. Рядом с ней находились посетительницы, совсем ещё девчонки, лет, наверное, по двенадцать. Ровесницы, но внешне, как на контрасте тёмненькая и светленькая.
Тёмненькая, с волосами, забранными в хвост, совсем как обычно у Галки, разместилась на стуле, а та, что посветлее, с отливающими едва заметной рыжиной прядями, свободно падающими на плечи, устроилась на кровати.
Стоило Марату войти, как все трое одновременно повернулись в его сторону, потом Галка что-то тихонько сказала девочкам. Марат не услышал, хотя догадаться не трудно скорее всего, попросила выйти. Потому что девочки сразу поднялись, тёмненькая ухватила за локоть светленькую, произнесла мягко, но уверенно:
Идём.
Та послушно двинулась следом, а, проходя мимо Марата, вскинула до того опущенную голову, посмотрела голубыми глазами, и даже сквозь грусть мелькнуло неприкрытое любопытство.
Привет! произнёс Марат, когда девочки скрылись за дверью, подошёл поближе. Так это ты в больнице. А я думал, кто-то из твоих родителей.
Галка помотала головой, сочувственно улыбнулась уголками губ.
Их нет. Уже четыре года. Ехали с дачи. И там, на дороге, случилась большая авария.
Извини, пробормотал Марат, опускаясь на стул, на котором недавно сидела тёмненькая девчонка. Я не знал.
Я понимаю, спокойно проговорила Галка.
Так, значит, она вовсе не под крылышком у родителей, как Марат предполагал, а совсем одна. Или же не совсем? Ну вот эти самые девчонки, которых он застал в палате. Для волонтёров они слишком мелкие. Но с другой стороны слишком взрослые.
А эти девочки. Которые только что были у тебя. Это твои?
Галка глянула на дверь, словно ещё могла увидеть своих недавних посетительниц, поправила:
Одна моя.
Тёмненькая? предположил Марат, делая упор на внешнее сходство.
Нет, возразила Галка и опять сдержанно улыбнулась. Наоборот.
И сколько же ей?
Двенадцать.
Уже? Марат озадаченно хмыкнул. Ну я, конечно, предполагал, что у тебя дети. Может, даже много детей. Но что маленькие, а никак не такие. Чем дольше он говорил, тем сильнее становилось ощущение, будто что-то тут не так, будто он упускает самое главное, а его болтовня нелепа и пуста, но, возможно, как раз поэтому не получалось остановиться и задуматься, а слова всё лились и лились неудержимым потоком. Почти взрослая. Неожиданно. Она
Марат едва не поперхнулся, этими самыми бесполезными словами, когда вдруг до него дошло.
Чё-орт! Ей двенадцать лет. Двенадцать! То есть тринадцать лет назад
Волосы русые, хоть и гораздо светлее, но зато тоже с рыжинкой. Глаза голубые. Вот ведь чё-орт!
У них и было-то всего однажды, а у Галки вообще впервые и, значит, вот так!
Галка смотрела внимательно. Кажется, догадалась, о чём он сейчас подумал, об этом его внезапном прозрении. Но молчала: не спрашивала, не подтверждала, не возражала, не пыталась подтолкнуть мысль.
Ясно, выдохнул Марат. Я ведь правильно понял?
Что?
Что?
Что это тогда. В тот раз. После того раза. Да что ж он при ней в последнее время всё больше не говорит, а заикается, путается в словах? А раньше-то наоборот было, она в его присутствие терялась. Так какого лешего? Неужели он до такой степени боится признать? И Марат, наконец, собрался с силами, произнёс осознанно и чётко: Что она от меня.
6
Тринадцать лет назад
И где теперь ночевать будешь, Маратик? с нарочитой жалостью и заботой пропела Светка, но при этом насмешливо лыбилась. Хотя, может, ей просто было щекотно. На вокзале? Или прямо здесь, в кустиках?
А ты, что, к себе не пустишь? самонадеянно поинтересовался Марат.
Шабунина с поддельным негодованием ударила его по руке, ладонь которой вот уже минут пять нахально шарилась у неё под футболкой. Вспомнила вдруг про девичью стыдливость, решила запоздало изобразить неприступную недотрогу?