Ром в горле что-то булькнуло, скрипнуло и застопорилось. Она предприняла вторую попытку. Ром Ты
Я! А кто же еще! Ты чего, лапунь? Ты чего такая вся? И глаза Ты ревела, что ли, я не пойму? Э-э-э, да я вижу, дело совершенная дрянь! А ну-ка иди сюда, подруга, и давай рассказывай, что там у тебя стряслось?
Она покорно пошла за ним. Покорно села на диван и так же безропотно привалилась к Ромкиному крепкому плечу. Он заботливо укутал ее в покрывало, которое она измутузила все и измочила слезами, пока шел боевик. Поцеловал в висок, погладил по волосам, слегка приводя их в порядок, и спросил:
И чего ревела, спрашивается? Расскажешь, нет?
Ага!
Что ага?
Р-р-расс-скажуу-уу. и слезы снова хлынули с удвоенной силой, моментально майским ливнем измочив всю рубашку на его плече.
Так! А ну-ка прекрати! Так никуда не годится!
Его голос сделался чуть строже, но глаза смотрели на нее как-то странно, как-то по-особенному. И не виновато вроде, и в то же время с какой-то затаенной печалью, трусовато мерцающей на самом их дне.
Александра! Что случилось?!
Ему все же пришлось встать и сходить на кухню за водой, и брызнуть потом в лицо ей почти полстакана, ну не унималась и все тут. Брызнул и тут же перепугался, будто ударить пришлось. Кинулся вытирать ее щеки кончиком скомканного покрывала. Сам вытирает, целует, приговаривает:
Девочка моя! Ну не могу видеть тебя такой! Ну, что ты, в самом деле, а?! Ну, кто тебя так расстроил, расскажи наконец, я ему башку точно сверну!
А она возьми и скажи:
Ты!
Я?! Что я?!
И в его глазах снова заметалось странноватое выражение непонятной перепуганной тоски. Не особенно выраженное, вроде как мерцание, но было же, все равно было!
Ты расстроил, Ромочка! выдавила она наконец из себя, после того, как проглотила залпом остатки воды из стакана.
И чем же я тебя смог расстроить? Мы же только вчера, кажется, расстались, и все между нами было не просто хорошо, а отлично просто! Милая, ну что ты?! Что ты выдумываешь?
И опять странность. Говорит, а сам отошел к окну и спиной к ней повернулся. И спина такая напряженная, что рубашка на лопатках натянулась, того и гляди, треснет.
Кстати! Рубашка!
Ром, а где твоя вчерашняя рубашка, а?
Она некрасиво хлюпнула носом и тут же поморщилась, вот Катька никогда так отвратительно не плачет. У той каждая слеза, что жемчужина! Каждый всхлип, хоть на ноты клади. И лицо у нее при этом такое Такое лицо Ну просто усаживай рядом живописца и пускай себе творит. Одним шедевром точно станет больше.
Рубашка? кажется, он не понял. Оглянулся на нее от зашторенного окна, интересно, что вообще там можно было рассматривать. Это которая?
Вчерашняя, милый! Где твоя вчерашняя рубашка?
Моя Вчерашняя рубашка?.. Хм-м, странные вопросы ты мне стала задавать, Санек! Какое это имеет значение, где моя вчерашняя рубашка? В стирке, где же еще!
Врешь! Все ты врешь, Ромка! выкрикнула она, почти задохнувшись от новой волны страха, потому что поняла, что он безбожно искажает правду. Ее нет в твоей стирке! Ее вообще у тебя нет! Так где она?!
И вот тут он разозлился. Она никогда прежде не видела его таким злым. Красивая линия рта, которую она очень любила и втихаря для себя считала безвольной, вытянулась в тонкую жесткую черту. Проведи по ней пальцем обдерешься! И глаза не лучше полоснули по ней так, словно она у него не про рубашку спросила, которую утром обнаружила на чужом, как оказалось, трупе. А по меньшей мере Ну Даже придумать сложно, что нужно спросить, чтобы заслужить такой вот взгляд. Наверняка что-то про измену Родине.
А потом все вдруг куда-то пропало. И взгляд потеплел, и губы обмякли, и напряжение, чувствовалось, покинуло.
Далась тебе эта рубашка? вполне миролюбиво пробормотал Ромка и снова пошел к ней, присел, обнял и потянулся губами к ее рту. Что тебе в ней, Санек?
Это важно, Ромочка, поверь! прошептала Александра, прижимаясь к нему теснее. Я не спрашиваю, где она
Нет, ты именно об этом и спрашивала! фыркнул он почти весело.
Да нет же, не в этом дело! Просто я хочу кое в чем разобраться, и для этого мне важно знать Она у тебя? Только скажи: да или нет, и все!
И она подняла на него опухшие от слез и горя глаза, успев ужаснуться попутно.
Зрелище наверняка было еще то! Хрюша ведь хрюшей! Ресничек не видно, нос пятачком, щеки красные. Странно вообще, что он на нее смотрит, мог бы и не делать этого. А смотрит же! И хорошо, между прочим, смотрит, как и раньше.
Так да или нет, Ром?
Нет, малыш! Нет у меня этой рубашки, но я не готов пока рассказать тебе, где она сейчас. последовал виноватый вздох, и Ромка шепнул ей в самое ухо. Если честно, то я об этом могу только догадываться. Но это ничего не меняет, потому что я тебя очень сильно люблю, поняла!!!
Ром, а я знаю, где твоя рубашка. Александра выпросталась из его рук, выпрямила спину, набрала полную грудь воздуха и Она на трупе, Ром!!!
Что-оо??? На него даже смотреть не было нужды, и без того было понятно, что он сражен наповал ее заявлением. На каком трупе?! Ты чего болтаешь?! Ты, вообще, в своем уме?!
Начинается!!! Если сейчас и он скажет, что она чокнулась, обсмотревшись голливудской дряни, и что явно заговаривается, она точно его выгонит.
Нет, погорячилась. Выгонять не станет, а поколотит запросто.
Сашка! Рома схватил ее за плечи, развернул на себя, тряхнул так, что шее стало больно, и просвистел, как Змей Горыныч. А ну говори!
Пришлось рассказывать, а что было делать! Нужно же было объяснять причину своих слез хотя бы. Да и любопытство нездоровое к предметам его гардероба требовало толкования. А то, не ровен час, к сумасшествию еще и фетишизм припишут.
Слушал внимательно, не перебивая, но постепенно меняясь в лице. Не злился теперь уже, нет. Он теперь медленно наполнялся ужасом. Кажется, даже волосы его начали потихоньку потрескивать, так ему сделалось жутко оттого, что она ему рассказала.
Ты веришь мне, Ром? тихонько спросила Александра и погладила его по побледневшей щеке.
Ей было очень важно знать, что он верит ей. Хоть он бы поверил, что ли! И хоть как-то помог бы связать все воедино: их с Катькой свидание, она теперь была уверена в том, что они там встречались, но теперь это как-то задвинулось на задний план; его одежда, непонятно как очутившаяся на чужом убитом теле; и само исчезновение этого тела. Все это нужно было как-то скомпоновать и логически обосновать. Она одна не могла, как ни старалась. Может, вместе получилось бы!
Не получилось
Ты зачем туда поперлась, милая?! чужим дребезжащим голосом спросил он сразу же, как она задала ему свой вопрос после рассказа. Проверять, изменяю ли я тебе с твоей подругой или нет?!
Это был отходной маневр, совершенно ненужный и распыляющий силы, их общие силы. Она-то надеялась, что они объединятся и вместе продумают стратегию хоть каких-нибудь действий. А он все о личном!
Итак, зачем?! Ромкины глаза смотрели строго, с укоризной. Затем, чтобы
Ну, да. А ты бы не поперся?
Проверила? Взгляд разбавился насмешкой.
Проверила!
Убедилась?
Нет, но
Ты мне не веришь, Сашка! возмутился он неподдельно. Не веришь, а это худо! Вот если бы верила, то не поехала бы, так?
Ага.
А не поехала бы, так и трупа не нашла бы, так?
Ага.
Что ты заладила, ага да ага! А ты поехала, нашла труп, а потом он куда-то испарился, и следы убийства испарились, будто бы их и не было, так? Он выдохнул со злостью. Только не агакай опять, все так! И что вот теперь делать?!
Не знаю, Ром.
Господи! Как же она обрадовалась, что он все именно так представил сейчас. Именно так, не усомнившись в ее рассудке, не взяв под сомнение ее слова. Пускай хоть злится, хоть кричит, главное поверил.
Но делать-то что-то надо, черт возьми! Ведь на этом трупе мои вещи, Сашка! А это еще хуже того, что ты мне не веришь. Это куда хуже Как думаешь, куда могло подеваться тело, малыш?
Она думала не больше минуты, тут же без запинки отчитавшись:
Думаю, что его оттуда забрал тот, кто положил или уложил, уж не знаю.
Логично. А кто? Катька?
Он фыркнул недоверчиво и с презрением, что тоже очень-очень ей понравилось.
Он не любит Катьку! Он даже, может быть, ее презирает. Пускай и непонятно, за что, но это же очевидно.
Катька способна на многое, но чтобы убить Нет, это не она, точно. Ромка уронил подбородок на грудь и какое-то время рассматривал собственные руки, будто тестировал их на причастность к случившемуся в Катькином дачном домике. Ладно, давай, как одна мудрая дама советовала, подумаем об этом завтра, хорошо?
Давай. Она теперь согласна была на что угодно, хоть в огонь за ним, хоть в воду.
А сейчас Сейчас не мешало бы перекусить. Накормишь?
Трехминутная паника сменилась бурной жаждой деятельности. Александра себя не узнавала, таская из бабушкиных шкафов кастрюли и сковородки. И без Ксюши обошлось. Без ее умения приготовить кашу из топора. Конечно, Александра не стала экспериментировать, а традиционно нажарила молодой картошки. Благо мать всучила целый пакет пару дней назад. Нарезала огурцов, полила растительным маслом, нащипала сверху крохотными былинками укропчика. Одна из грядок чудом уцелела от бабушки, и она ее обнаружила, блуждая в зарослях полутораметровых мальв. И нарвала пучок, хотя сама укроп и не любила. Сейчас вот пригодилось.
Иди, Ром. Не бог весть что, но все же.
Пока она готовила, он сидел все время в комнате и не издал ни единого звука, точно и вправду умер, превратившись в привидение. Когда вошел в кухню, на его лице буквально не осталось и кровинки.
Санька, дело-то дерьмовое, знаешь! воскликнул он, седлая старенькую табуретку возле стола. Тряпки ведь мои, прикинь! Не дай бог, кто найдет этого убиенного, что тогда будет, представляешь!!!
Нет, честно призналась Александра, совсем по-взрослому накладывая ему картошку в тарелку из сковородки и ставя на стол.
Тут же потрудилась и вилочку положить по его правую руку, и кусочек хлеба подсунуть слева. Ну, хозяюшка просто, а мать с отцом все ноют
Нет, Рома, я сейчас, если честно, ничего не представляю. Я так обрадовалась, что ты жив, что ничего почти уже не соображаю. И тот человек, которого убили, он
А это он был или она? вдруг спросил Ромка и начал настороженно присматриваться к тому, что она выложила перед ним на тарелке. Понюхал даже, подняв тарелку и поднеся ее к самому носу. Ты уверена, что это съедобно?