Организационные и кадровые меры, принятые Александром I позволили российским спецслужбам внести значительный вклад в победу над Наполеоном.
Тайная война с Наполеоном
Операция, начатая Особой канцелярией при военном министре в феврале 1811 года, по своему содержанию, вне всякого сомнения, носила стратегический характер, а ее результаты сказались на итогах войны с Наполеоном. Она продолжалась почти два года. Целями операции являлись агентурное проникновение в разведсеть Франции и дезинформирование ее Генштаба.
Начало ей положил отставной ротмистр Д. Саван. Он обратился к командованию 1-й Западной армии и сообщил, что начальник Генштаба и разведки Герцогства Варшавского вассального государства Наполеона I, генерал С. Фишер предложил ему негласное сотрудничество с целью шпионажа в боевых порядках русской армии в интересах французской спецслужбы.
Начало ей положил отставной ротмистр Д. Саван. Он обратился к командованию 1-й Западной армии и сообщил, что начальник Генштаба и разведки Герцогства Варшавского вассального государства Наполеона I, генерал С. Фишер предложил ему негласное сотрудничество с целью шпионажа в боевых порядках русской армии в интересах французской спецслужбы.
Командующий армией Барклай-де-Толли по достоинству оценил сообщение Савана и поручил контрразведчикам начать оперативную игру. В Варшаву на встречу с Фишером русский разведчик отправился с «собранными сведениями». Они были подготовлены подчиненными Барклая-де-Толли и содержали дезинформацию. Результаты «работы» Савана получили самую высокую оценку, разведчика принял на личную связь сам глава секретной службы «передового базирования» барон Л. Биньон.
За два года с помощью Савана в западных районах империи был выявлен и арестован ряд ценных французских агентов: Дронжевский, Юргашко, Пенетро, Голен и Беллефруа, изобличена группа прибалтийских баронов, финансировавших этих и других шпионов.
Непосредственно перед началом войны с Наполеоном российская спецслужба с участием Савана провела многоходовую операцию стратегического характера. Ее замысел и участие в ней разведчика согласовывалось с Александром I. Основной целью операции являлось введение в заблуждение противника Наполеона, относительно планов командования русской армии в будущей войне.
Выполняя задание, Саван в апреле 1812 года срочно вызвал на связь Биньона. Тот немедленно откликнулся.
Встреча проходила на территории Герцогства Варшавского. На явке Саван передал Биньону «особо ценные» сведения, подготовленные в штабе 1 й Западной армии. В них раскрывался «план» генерального сражения с французскими войсками. Барклай-де-Толли «намеривался» дать его в приграничной полосе.
Подтверждение информации Савана в окружении Наполеона вскоре получили от двух независимых источников, в том числе и от самого осведомленного императора Александра I.
7 мая 1812 года в Вильно, где находился российский император, прибыла на переговоры французская дипломатическая миссия. Ее возглавлял генерал-адъютант граф Л. Нарбонна, доверенное лицо Наполеона. В тот день российская спецслужба как по нотам разыграла свою оперативную комбинацию. Ее агенты: камердинер Станкевич и квартальный надзиратель Шелеберг в общении с прислугой Нарбонны «проговорились», что русская армия готовится к генеральной битве с французскими войсками на границе с Российской империей.
Завершил эту блестящую операцию сам Александр I. 7 мая 1812 года он принял Нарбонну. Беседа носила эмоциональный характер. Император искусно сыграл отведенную ему роль. В «порыве гнева» «пригрозил», что в случае нападения французской армии на Россию, разгромит ее на границе.
Замысел российской спецслужбы удался. 22 июня 1812 года Наполеон обратился с воззванием к войскам. Он обвинил Россию в нарушении Тильзитского соглашения и назвал нападение на нее второй польской войной. В ночь на 24 июня орда западноевропейцев, решившая поживиться за чужой счет, ведомая Наполеоном, вторглась на территорию Российской империи. Он жаждал решающего сражения, а его все не было.
Биньон догадался, что с помощью Савана российская спецслужба все это время водила его за нос. Он отдал приказ: найти живым или мертвым отважного разведчика. Французские агенты начали охоту за Саваном. Чтобы спасти его, Барклай-де-Толли распорядился отправить Савана в глубокий тыл в Казань. Подвиг разведчика был оценен по достоинству. Савану назначили пожизненное ежегодное денежное содержание в 1000 рублей ассигнациями, а сына без экзаменов приняли в казанский университет.
План Наполеона разгромить русские войска на границе и затем диктовать России свои условия провалился. Сражение на Бородинском поле не принесло ему победы. Он так и не дождался ключей от Москвы. Она встретила его бушующими пожарами. К весне 1813 года армия Наполеона растаяла как мартовский снег на бескрайних российских просторах.
Дурман победы
Победа над Наполеоном вскружила головы Александру I и его окружению. Для армии и спецслужб она обернулась настоящим бедствием. На смену полевой и тактической подготовке войск пришли бесконечные парады и муштра. Тех, кто пытался протестовать, изгоняли из армии, а «нерадивых» запарывали насмерть перед строем. Служба в армии превратилась в сущий ад. Из нее бежали не только рядовые, а и офицеры. Дезертирство приобрело невиданные масштабы, а ненависть к власти привела к тому, что заклятый враг России шах Персии формировал целые батальоны из числа беглых русских офицеров и солдат.
«Вязкая рутина «мелочей службы» стала с 1815 года засасывать наши бесподобные войска и их командиров. Вальтрапы и ленчики, ремешки и хлястики, лацканы и этишкеты сделались их хлебом насущным на долгие тяжелые годы. Все начальники занялись лишь фрунтовой муштрой», такую характеристику состоянию армии дал историк А. Керсновский.
Что касается спецслужб, то их низвели до уровня околоточного и держали в черном теле. Начиная с 1815 года они повергались бесконечной организационной и кадровой чехарде. В тот год Высшую воинскую полицию упразднили. Вместо нее 27 декабря началось формирование Гвардейского жандармского полуэскадрона. Позже, в феврале 1817 года по личному распоряжению Александра I аналогичная структура была образована в составе Отдельного корпуса внутренней стражи. Одновременно происходила их кадровая зачистка. На место профессионалов политического сыска, кадровых разведчиков и контрразведчиков приходили строевые офицеры, имевшие смутное представление об оперативной работе.
Еще более незавидная участь постигла Общую канцелярию. В 1819 году ее сначала объединили с канцелярией МВД, а позже разделили между тремя ведомствами. В результате они, вместо искоренения «крамолы и измены», занялись борьбой друг с другом.
«В Петербурге была тройная полиция: одна в Министерстве внутренних дел, другая у военного генерал-губернатора, а третья у графа Аракчеева; тогда даже называли по именам тех из шпионов, которые были приметны в обществах», писал историк А. Михайловский-Данилевский.
Ему вторил будущий декабрист Г. Батеньков:
«Квартальные следили за каждым шагом всемогущего графа Аракчеева. Полицмейстер Чихачев обыкновенно угодничал и изменял обеим сторонам. Мне граф указал на одного из квартальных, который будучи переодетым в партикулярное платье, спрятался торопливо в мелкую лавочку, когда увидел нас на набережной Фонтанки».
При такой постановке политического сыска и ведомственной грызне, спецслужбам было не до выявления крамола и измены. А она вызревала в армейской среде и не просто среди военных, а в ее элите гвардии. Замена боевой подготовки муштрой и плац-парадами переполняли терпение боевых офицеров, за плечами которых была победа над Наполеоном.
В сентябре 1820 года 52 офицера лейб-гвардии Измайловского полка подали прошение об отставке. 16 октября случилось неслыханное почти весь личный состав 1-й гренадерской (государевой) роты взбунтовался и потребовал от командования отменить строевые смотры, сменить командира и улучшить материальное положение. 17 октября роту в полном составе отправили в Петропавловскую крепость. Вслед за ней взбунтовался прославленный Семеновский полк. К нему немедленно отправились великий князь Михаил Павлович и командующий Гвардейским корпусом И. Васильчиков. На переговорах организаторы протеста заявили:
«Мы не вернемся в казармы и требуем, чтобы нас соединили с ротой его величества», после чего в полном составе добровольно отправимся в крепость».
Через неделю после «семеновской истории» произошло неслыханное, в Петербурге появились антимонархические прокламации. Их автором являлся некий «Единоземец»-«семеновец». В них содержалось обращение к преображенцам» выступить против тирании. Спецслужбе, к тому времени превратившейся в сугубо бюрократическую, выстроенную во фрунт структуру, так и не удалось отыскать автора прокламации.
Сам Александр I и его окружение на этот революционный сигнал, исходивший не просто из армейской, а из гвардейской среды, среагировали пассивно. Они не стали искать причину, а пошли по самому простому пути: Семеновский полк расформировали, личный состав распределили по 8 пехотным дивизиям, девять зачинщиков бунта после наказания шпицрутенами сослали на каторгу. В отношении четырех офицеров, заподозренных в подстрекательстве к бунту, было открыто следствие. Оно продолжалось до смерти императора и закончилось ничем.
Усталость от государственной власти, потеря интереса к реформам, которыми в начале своего царствовании проникся Александр I, а также приближение к «роковому» рубежу возрасту отца Павла I (46 лет), привели к тому, что император ударился в богоискательство и всё дальше отдалялся от государственных дел. Вместе с ним всё больше буксовала государственная машина. В главной опоре России армии, вызревал бунт.
В марте 1821 года образовалось «Южное общество» во главе с А. Пестелем. Осенью в Петербурге возникло «Северное общество», его лидерами стали Н. Муравьёв, С. Трубецкой и И. Якушин. Их целью являлось изменение в России существующего строя образование Республики. Наиболее радикально настроенные заговорщики замышляли убийство императора. Подготовкой к теракту занимался капитан А. Якубович, получивший в своей среде прозвище Марат, и М. Каховский. Они регулярно тренировались в стрельбе и изучали маршруты передвижения Александра I.
В то время как заговорщики готовились к мятежу: вели агитацию среди офицерского состава, разрабатывали и обсуждали планы будущего государственного устройства, верховная власть благодушествовала. Будущий император Николай I так вспоминал о нравах, царивших в Зимнем дворце: