Но так-то зачем, Давлет Чантович?! не мог скрыть обиды Савелий. Не мы пришли к ним, а они к нам с танками. Мы воевали за свободу Абхазии!
В семнадцатом мы тоже воевали и не только за свободу, а за мечту! Да! Да! За мечту!!! В этом между нами и вся разница. Мечта дала нам силы совершить невозможное! голос Давлета Чантовича крепчал. После разрухи Гражданской войны, за каких-то десять лет мы подняли страну, ликвидировали дремучую неграмотность. Мы заставили считаться с собой весь остальной мир. Скажите с силой советского оружия? И с ним тоже, но оно же появилось не на пустом месте. Советская власть разбудила в миллионах простых людей огромный творческий потенциал.
Здесь лицо Давлета Чантовича просветлело, в глазах появился особенный свет. Он словно возвратился в свое прошлое и снова жил тем неповторимым и фантастическим временем.
Мы были жадными, невероятно жадными, но не до денег, а до знаний! с жаром говорил Давлет Чантович. Меня, полуграмотного сельского паренька советская власть привела в школу и посадила за парту. Я и ребята были одержимы мыслью познать окружающий мир. За несколько лет я прошел то, что вы проходите в школе и институте. После стройки бежали на лекции, затем в театр, а потом до хрипоты спорили, как сделать наш мир лучше. Мы вкалывали до ломоты в спине, до кровавых мозолей на ладонях. Делали это не из-под палки и не из-за страха, а потому что меняли мир и вместе с ним менялись сами. Я так скажу, что нет большего счастья, чем радость от вдохновенного труда.
В этих словах Давлета Чантовича, прожившего долгую жизнь, и заключался главный ее смысл. Действительно, не хлебом единым жив человек. Будь у Давлета Чантовича Кандалия, Ивана Лаврентьевича Устинова, Александра Ивановича Матвеева, Леонида Георгиевича Иванова и их героического поколения 5-10 лет мирной жизни, то, вне всякого сомнения, страна СССР совершила бы гигантский социально-экономический рывок вперед. К сожалению, этого времени Запад им не предоставил.
В Лондоне, Париже и Вашингтоне до конца 20-х годов еще лелеяли надежду на смену власти в СССР. Эту иллюзию питали многочисленные антисоветские организации и центры, действовавшие в большинстве стран Европы. К началу 30-х годов усилиями советских спецслужб их разведывательно-подрывная деятельность была сведена на нет. Внутренняя оппозиция Сталину превратилась в лагерную пыль. Ценой неимоверных усилий и огромных жертв «красная империя» СССР, всё увереннее заявляла о себе как о могучей экономической и военной державе. В странах Запада всё происходило с точностью до наоборот. Локомотив капиталистической экономики США, безнадежно застрял в тисках глубочайшего кризиса. Вслед за ним он постиг Великобританию, Францию, Германию и другие страны.
«Промышленное производство в Соединенных Штатах упало к 1932 г. по сравнению с 1929 г. на 46,2 процента, в Германии на 46,7, во Франции на 31,9, в Англии -16,5 процента»[16].
На фоне глубочайшего кризиса, охватившего Западную Европу и США, в глазах трудящихся этих стран впечатляющие успехи СССР делали модель советского государственного устройства всё более притягательной. Призрак коммунизма вновь замаячил на горизонте стран Запада, и они, спасая себя, вскормили и натравили на СССР своего цепного пса Гитлера. Война с ним для советского народа Великая Отечественная, определила кто и чего стоил.
Часть 5
Drang Nach Osten
Это грядущее испытание для СССР готовилось не один год, не одно десятилетие. Его корни надо искать не в 1939 году и даже не в 1933 году, когда Гитлер и нацисты пришли к власти, а гораздо раньше. 28 июня 1919 года закрылась последняя, кровавая страница в истории Первой мировой войны. В тот день в Париже, в Версальском дворце был заключен мирный договор между странами-победительницами Антантой и побежденной стороной Германией. Союзнице Антанты России, ставшей большевистской, места за тем столом не нашлось. Она превратилась не только в изгоя, а стала кошмаром для победителей. Заявления большевистских вождей: «Мы назло буржуям мировой пожар раздуем!» в Лондоне, Париже и Вашингтоне воспринимали со всей серьезностью.
«Повивальные бабки» второй мировой войны
В феврале 1925 года министр иностранных дел Великобритании О. Чемберлен в секретной записке, направленной главам делегаций, участвовавшим в Локарнской конференции, писал:
« советская Россия нависала, как грозовая туча, над восточным горизонтом Европы угрожающая, не поддающаяся учету, но, прежде всего, обособленная».
Он предлагал партнерам по переговорам Франции, Италии, Бельгии, Польше и Чехословакии «определить политику безопасности вопреки России, пожалуй, именно из-за России»[17].
Что касается Германии, то она, в отличие от большевистской России, поддавалась учету. Здесь, как говорится, чего не бывает между «своими», победители решили примерно наказать ее за непомерные амбиции и чрезмерные захватнические аппетиты. Ее заморские территории отошли к Великобритании, Франции и Нидерландам. Германия передала Франции Эльзас и Лотарингию, Дании часть Шлезвига (после плебисцита), а Польше значительную часть земель с так называемым Данцигским коридором, отделившим Восточную Пруссию от остальной части Германии.
Самым болезненным в Версальском договоре в восприятии немцев было то, что им собственными руками надлежало ликвидировать предмет национальной гордости армию и флот. Ей запрещалось иметь военную авиацию и подводные лодки. Общая численность армии сокращалась до 100 тысяч, а ее функции сводились к полицейским поддержанию внутреннего порядка. Кадровый состав офицеров костяк армии, распустили. Не лучше было экономическое положение. По оценке Черчилля, «экономические статьи договора были злобны и глупы до такой степени, что становились бессмысленны. Германия была принуждена к выплате баснословных репараций»'.
В то же время страны победительницы, продолжая публично заявлять, что заставят Германию заплатить «все до последнего пфеннига», за кулисой делали обратное. По признанию всё того же Черчилля.
«Германии было предоставлено, главным образом Соединенными Штатами и Великобританией, более полутора миллиардов фунтов стерлингов, что дало ей возможность быстро ликвидировать разрушения, причиненные войной»[18][19].
Наряду с оказанием финансовой помощи многие крупные американские компании приняли участие в модернизации ведущих промышленных гигантов Германии, таких как «ИГ Фарбениндустри» (во время войны выпускал отравляющий газ, использовавшийся для умерщвления заключенных концентрационных лагерей), «Опель», нефтяного концерна «Дойч-американише петролиум», угольного «Гуго Стиннес» и других.
Именно США и Великобритания сыграли ключевую роль в возрождении экономической, а затем и военной мощи Германии. В 1924 году они инициировали разработку специального плана о новом порядке репарационных выплат Германии странам-победительницам в Первой мировой войне. Он получил название «план Дауэса» по имени председателя международного комитета экспертов, созданного при Комиссии по репарациям, в прошлом генерала армии США Ч. Дауэса. План был утвержден 16 августа 1924 года на международной конференции в Лондоне и вступил в силу 1 сентября того же года. Только за пять лет, в основном от США, Германия получила кредитов на сумму в 21 млрд марок. Что позволяло ей производить выплаты по репарациям и одновременно развивать свою экономику. По признанию германского банкира Я. Шахта, «Германия получила столько же иностранных займов, сколько их получила Америка за сорок лет, предшествовавших Первой мировой войне»'.
Наряду с оказанием финансовой помощи многие крупные американские компании приняли участие в модернизации ведущих промышленных гигантов Германии, таких как «ИГ Фарбениндустри» (во время войны выпускал отравляющий газ, использовавшийся для умерщвления заключенных концентрационных лагерей), «Опель», нефтяного концерна «Дойч-американише петролиум», угольного «Гуго Стиннес» и других.
Именно США и Великобритания сыграли ключевую роль в возрождении экономической, а затем и военной мощи Германии. В 1924 году они инициировали разработку специального плана о новом порядке репарационных выплат Германии странам-победительницам в Первой мировой войне. Он получил название «план Дауэса» по имени председателя международного комитета экспертов, созданного при Комиссии по репарациям, в прошлом генерала армии США Ч. Дауэса. План был утвержден 16 августа 1924 года на международной конференции в Лондоне и вступил в силу 1 сентября того же года. Только за пять лет, в основном от США, Германия получила кредитов на сумму в 21 млрд марок. Что позволяло ей производить выплаты по репарациям и одновременно развивать свою экономику. По признанию германского банкира Я. Шахта, «Германия получила столько же иностранных займов, сколько их получила Америка за сорок лет, предшествовавших Первой мировой войне»'.
Как результат в 1929 году Германия вышла на третье место в мире по экспорту продукции 9,2 %. Впереди нее были только США 15,6 % и Великобритания 10,7 %.
В феврале 1925 года ей открыли дверь на международную политическую кухню. На конференции в Локарно она уже участвовала не только в качестве провинившейся. Победители, еще раз строго спросив с Германии за «шалости» 19141919 годов, обернувшиеся для народов Европы миллионами человеческих жизней, показали путь, на котором ей предстояло искать решение своих экономических и социальных проблем Drang nach Osten. По итогам конференции участники подписали пакт, развязавший руки Германии на восточном направлении. Первая его статья устанавливала «сохранение территориального статуса-кво, вытекающего из границ между Германией и Францией, между Германией и Бельгией и неприкосновенность указанных границ».
Вторая статья обязывала эти страны «не предпринимать друг против друга какого бы то ни было нападения или вторжения»[20][21].
Что касается нерушимости границ Германии на востоке, то руководители Польши и Чехословакии А. Скшинский и Э. Бенеш под давлением Лондона и Парижа подписали с Германией лишь арбитражные договоры. Их смысл состоял в том, что гарантии польско-германских, чехословацко-германских границ, а также решение спорных вопросов отдавалось в ведение согласительных комиссий, в состав которых входили представители обеих сторон и назначенные ими же представители третьей стороны страны.