Ты уверена?
Мила была ему благодарна. Он сделал то же, что уже делал раньше, когда она рассказывала ему о Серых. Когда они еще не знали друг друга. Он принял ее всерьез.
Да. Раны. Ролан, коротко добавила она, и Ашер в гневе стиснул губы. Он скрипнул зубами, а на левом виске отчетливо проступила вена. Ашер медленно провел рукой по ее щеке, по шее, под волосами, остановив ладонь на ее затылке. Другая рука скользнула по плечу, вниз по руке. От ее прикосновений Милу пробирала дрожь она чувствовала шрамы, покрывавшие ладонь Ашера.
Мы найдем ответы на все вопросы. Вместе. Он показал ей руку в перчатке, ненадолго задержав ее перед Милой. Эти шрамы никуда не исчезнут, но мне все равно. Даже если бы они покрывали все мое тело. Я не жалею, что сделал все то, что должен был сделать ради твоего спасения.
Осторожно взявшись за перчатку, она медленно, сантиметр за сантиметром, стянула ее, высвобождая изуродованную руку, события, о которых она ничего не знала. Перчатка соскользнула на пол. Мила бережно провела рукой по уже зажившим местам.
Что ты сделал? прошептала она, безмолвно спрашивая его, что же могло случиться, чтобы он получил такие повреждения.
Я нашел способ спасти тебя. Вот и все. Элариан хорошо защитил свой портал. Мне нужно было пробиться к нему. Ашер попытался высвободить руку, но Мила не выпускала ее, с благодарностью глядя на него.
Ты же понимаешь, что не обязан был этого делать. Что ты не обязан помогать мне и дальше. Ты можешь уйти вместе с Цето, Райей и Эларианом, а я
Чушь! в ярости выпалил он. Мила ощутила, что он едва заметно задрожал. Резким движением он прижал ее к себе. Это даже не обсуждается. Если хочешь, я отправлю прочь Цето, Райю и Элариана. У них есть выбор.
У тебя тоже! воскликнула Мила. Она переживала за Ашера и остальных. Нельзя, чтобы они пострадали снова. Эти шрамы Мила никогда не сможет их исцелить, она не желала, чтобы их становилось больше. Меньше всего ей хотелось, чтобы Ашер считал себя обязанным ее защитить, что он в чем-то перед ней виноват. Мила не нуждалась в сострадании.
«Я не знаю, что такое сострадание, с ужасом услышала она голос Ашера в своей голове. И да, я все слышал».
«Я не знаю, что такое сострадание, с ужасом услышала она голос Ашера в своей голове. И да, я все слышал».
Разве ты не понимаешь, что я не смогу отпустить тебя? серьезно и страстно прошептал он, приблизив ее губы к своим.
Их пальцы переплелись. Его теплая ладонь коснулась ее шеи, заставив ее выпрямиться. Мила с трудом сглотнула. Ее сердце колотилось так громко и быстро, что она едва была способна ясно мыслить. Ей стало тепло, горячо, в ней бушевал шторм. Ей хотелось, чтобы она могла оттолкнуть его от себя, но она этого не сделала Нет, она этого не сделала. В следующее мгновение их губы соприкоснулись. Обхватив ладонями его лицо, она поднялась на цыпочки, чтобы быть к нему еще ближе.
Этот поцелуй был не таким, как первый, которым ее одарил Ашер. Он был более отчаянным, глубоким, полным любви и доверия. Он был более отважным. И Мила тоже. Ей было все равно, что она в пижаме. Не важно, одета ли она в красивое платье, рядом с Ашером она всегда чувствовала себя прекрасной чувствовала себя живой.
И теперь, когда их губы соприкасались, за каждым поцелуем следовал новый и тепло Ашера окутывало ее Мила отпустила заботы, страхи, вопросы, мысли о завтрашнем дне. Оставалось только «сейчас». Оставались только она и Ашер.
В этот момент она ощутила энергию Ашера, а внутри себя холод, который был ей так знаком. Он наполнил Милу, захлестнул ее с головой и она наслаждалась этим.
23
Ашер
Почему ты так улыбаешься? протяжно спросила Мила, прижимаясь к Ашеру.
Что за вопрос. Как ему не улыбаться после всего, что произошло с ними в последние несколько часов? Ашер по-прежнему был объят пламенем и дело, без сомнения, не в переполнявшей его магической силе.
Я просто подумал, какая жалость, что мне не пришлось наколдовать тебе эти красные трусы.
Мила стукнула его, и он громко рассмеялся. Он уже давно не чувствовал такого облегчения, несмотря на положение, в котором они находились. Он не забыл, как обстояли дела, но хотел сосредоточиться на хорошем на Миле.
Не переставая улыбаться, он поцеловал ее в переносицу, а затем встал с кровати и размашистым движением оделся. Брюки, стильные ботинки, черная рубашка с золотистым воротником, но при этом без галстука пожалуй, чересчур дерзкий вариант, но сегодня его устраивало. Он тут же закатал рукава до локтей, наслаждаясь тем, как Мила наблюдает за ним. Ее кожа светилась в мягком свете, льющемся с потолка. Ее щеки раскраснелись, а волосы были немного взъерошены. Улыбка, которой она его одарила если бы бог был, он бы поблагодарил его за то, что создал ее. Но в этом мире это было невозможно. В этом мире она была аномалией, а не даром.
С этим миром что-то не так.
Я бы с радостью встала, сказала она, сев на кровати, и прикрылась одеялом.
Что же тебе мешает?
Она, прищурившись, посмотрела на него.
Ты сам понимаешь.
Я думаю, уже поздно смущаться, нагло улыбаясь, произнес Ашер.
Ты ты запинаясь, произнесла она непокорно и возмущенно, вероятно, вспоминая о том, что было в последние часы.
Ашер подошел к кровати, взял Милу за руку и резким движением потянул ее вверх, так что она вскрикнула и выпустила одеяло. Проведя кончиками пальцев по обеим сторонам от ее тела, сверху вниз, он создал ей одежду. Мила слегка вздрогнула.
Ты невозможен, прошептала она, больше не в силах скрывать улыбку.
Ты это уже знаешь. Он поцеловал ее в последний раз, а затем помог ей подняться с кровати, рассматривая ее наряд.
Тебе нравится?
Это было не платье. Ее одежда выглядела стильной и шла ей, но при этом оставалась практичной. Узкие черные сапожки, облегающие темные кожаные штаны и бордово-красная блузка, не слишком тесная и не слишком большая. Волосы были заплетены в свободную косу, которая доходила до груди. А на бедрах
Кинжал? удивленно спросила Мила, вытаскивая оружие из ножен.
Нам нужно как можно быстрее научить тебя им эффективно пользоваться. Это кинжал из особого материала, который может причинять вред Вечным и даже убивать их. Я создал его уже давно, а теперь хочу подарить тебе.
Спасибо, благоговейно выдохнула она, рассматривая длинный кинжал с лезвием из алого золота и с черной рукоятью. Убрав его в ножны, она застыла, к чему-то прислушиваясь.
О нет. Ты это слышишь? Мила поспешила к двери мимо Ашера, и он понял, что она имеет в виду.
О нет. Ты это слышишь? Мила поспешила к двери мимо Ашера, и он понял, что она имеет в виду.
Мим и Пан. Разумеется, Элариан вышвырнул их из своей комнаты. А Мила с Ашером совершенно забыли о них.
Дверь распахнулась, и Мила увидела, что оба меховых клубка сидят на полу, истекая слюнями и скуля. Мим плакала? Ашер закатил глаза.
Рассыпаясь в извинениях, Мила наклонилась к Мим, почесала ее за ушами, а затем взяла на руки. Оба зверька так крепко вцепились в нее, что их было от нее не оторвать.
Для них все это совершенно не смешно, перевела Мила их бормотание.
Теперь, когда у них был переводчик, все стало намного удобнее. Так или иначе, им нужно будет выяснить, почему их понимает только Мила и почему это начало происходить только сейчас. Первое было неясно. Последнее, предполагал Ашер, было связано с тем, что силы Милы постепенно пробуждались и становились сильнее. Хотя это происходило словно рывками.
Им придется с этим смириться.
Пан зарычал на него.
Он хочет что-нибудь съесть, объяснила Мила, и тут же у нее самой заурчало в животе, словно в поддержку Пана.
Не он один, с улыбкой ответил Ашер и подошел к Миле. Щелкнув пальцами, он застелил кровать, заодно заставив исчезнуть старую, изорванную одежду свою и Милы.
Пойдем, присоединимся к остальным и поедим что-нибудь вместе.
Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, они оказались в прихожей, и Ашер понял, что Элариан создал это небольшое помещение перед их комнатой только для того, чтобы отправить туда Мим и Пана. На стене он оставил портал.
Комната с прихожей и собственным порталом, пробормотал Ашер. Вот показушник.
Ашер вместе с Милой и обоими псами оказался прямо в комнате, где пол был застелен драгоценным ковром Лии. Элариан сидел в кресле. На этот раз на нем была зеленая рубашка, темные брюки и ботинки в тон. Рога он больше не прятал.
Прекрасно, что вы нашли время зайти, поприветствовал он их и поднялся. Когда он посмотрел на Милу с самодовольной ухмылкой, она покраснела, но смогла изобразить невозмутимость.
Не будем об этом, предложил Ашер подчеркнуто дружелюбно. И прежде чем ты скажешь еще что-нибудь: ты понимаешь, что я имею в виду.
Она выглядит очень живой. Он поднял брови.
Спасибо, резко ответила Мила, чувствуя, как покраснели щеки. Не знаю, как ты об этом догадался, но примерно так я себя и чувствую. Можем мы тогда увидеть Цето и Райю? Если только ты не хочешь еще некоторое время потратить на всякие глупости.
Ответ Милы оказался настолько неожиданным, что на мгновение повисла полная тишина, затем Ашер рассмеялся, а Элариан изобразил наигранное возмущение.
Боюсь, ты уже слишком много времени провела в обществе Ашера. Вздохнув, он дружелюбно подмигнул Миле, в ответ на что она лишь усмехнулась. Продолжай в том же духе, прошептал он, проходя мимо нее, но Ашер отчетливо его услышал. У него есть силы бороться за тебя.
Пока он давал Миле этот бесценный совет, Пан совершенно целенаправленно закапал брюки Элариана своей слюной, а затем показал ему высунутый язык.
В некоторых исключительных случаях проблемы Пана со слюной были очень к месту.
Они перешли в соседнюю комнату, где радостно обнимались Цето и Райя. Райя выглядела уже не такой бледной, и Цето тоже казался бодрее, он явно испытывал облегчение.
Ну наконец-то! воскликнул Цето и тут же схлопотал удар по руке от Райи, которая как раз поднялась с кровати.
Райя тоже сменила одежду на новую и теперь выглядела как раньше.
Замолкни! Им нужно было немного покоя.
Сказав это, Райя поспешила к Миле, отодвинула в сторону Мим и Пана и подошла к ней вплотную. Они обнялись, крепко прижавшись друг к другу.
Ашер не мог сдержать угнетающее чувство, которое нарастало в нем. Между этими двумя возникла совершенно новая, глубокая связь и он порадовался бы за Милу и Райю, если бы эта связь не была отмечена болью и страхом. Достаточно было взглянуть на Цето, чтобы понять он воспринимает все это точно так же. Его выдавало выражение лица, сведенные брови, то, как он стискивал зубы и как напряжена была его поза.