Здравия желаю, господин подполковник! Командир батальона капитан Руцкий прибыл по вашему приказанию.
Здравствуйте, господин капитан! кивнул Семен. Проходите, знакомьтесь. Командир дивизии прислал нам офицеров на вакантные места в полку общим числом шесть. Вам, как Георгиевскому кавалеру, предоставляю право выбрать первому. Разрешаю взять троих.
Ага, Паскевич внял нашим просьбам и похлопотал. Ротами в моем батальоне командуют офицеры из унтеров, двое из которых произведены в чин после Бородинской битвы. Службу знают хорошо, но не хватает знаний. Один и вовсе неграмотный. Наличие толкового субалтерна[12], хотя бы одного в роте, лишним не будет.
Ага, Паскевич внял нашим просьбам и похлопотал. Ротами в моем батальоне командуют офицеры из унтеров, двое из которых произведены в чин после Бородинской битвы. Службу знают хорошо, но не хватает знаний. Один и вовсе неграмотный. Наличие толкового субалтерна[12], хотя бы одного в роте, лишним не будет.
Благодарю, господин подполковник, отвечаю Спешневу и поворачиваюсь к офицерам. Представьтесь, господа. Начнем с вас, указываю на правофлангового.
Прапорщик Козлов!
Имя, отчество?
Иван Викторович.
Полных лет?
Семнадцать.
М-да
Вы? указываю на следующего.
Прапорщик Плетнев Георгий Матвеевич, и тише: Шестнадцать лет.
Они б еще из детского сада прислали В солдаты берут рекрутов возрастом от 18 до 35 лет, а вот офицером можно стать и в 12 это если ваш папа вельможа и ухитрился записать сына в полк ребенком. Я, однако, не предполагал, что детей станут отправлять на войну. Дальнейший опрос подтверждает подозрения: самому старшему из офицеров 18 лет. Подбородки и щеки прапорщиков явно не видели бритвы, зато румянца полно. И вот как с такими воевать?
Кто из вас, господа, бывал в бою?
Молчат. Ясно.
Как давно произведены в чин?
Месяц назад, отвечает ломким баском Козлов.
Все?
Так точно. Мы из одного полка, были унтерами.
Понятно. Обычный путь дворянских сыновей из небогатых семей, Спешев тоже так начинал. Три месяца в унтер-офицерах, после чего первый офицерский чин. Строю и ружейным приемам их обучили и на том спасибо.
Кто умеет ездить верхом, поднимите руки!
Ага, все. Для помещичьих детей это норма.
Кто знает французский?
Глаза в пол. Никто. Ясно: бедному дворянину, особенно в провинции, не за что нанять учителя детям.
Кто стрелял из штуцера?
Двое. Козлов и Плетнев. После колебания руку тянет коренастый прапорщик с пушком на верхней губе. Тутолмин его фамилия, если не ошибаюсь. Имя, отчество, как у Брежнева Леонид Ильич.
Что так робко, господин прапорщик? Стреляли или нет?
Пару раз, господин капитан. Батюшка штуцер сильно берег и не позволял мне брать. Обычно из ружья палил.
И как?
На пятьдесят шагов кабана валил одной пулей.
Так вы у нас охотник?
Так точно, господин капитан! Сызмальства.
Кто еще?
Руки тянут Козлов и Плетнев. Ясно.
Что ж, беру этих троих.
Это я Спешневу.
Забирайте! кивает он. Сами определите, в какой роте кому служить. Подадите мне список.
Слушаюсь! Разрешите идти?
Идите.
Наедине мы с Семеном обходимся без официоза. Но сейчас нельзя молодежь смотрит.
За мной командую, чуть не сказав: «Малышня». Господа.
В сенях прапорщики подхватывают с пола ранцы, привычно размещая их за спинами.
Это все ваши вещи? спрашиваю.
Так точно, господин капитан! отвечают нестройно.
Понятно. Беднота.
Лошадей, как понимаю, нет?
В ответ смущенные улыбки. Глупый вопрос. Верховая лошадь стоит от ста рублей, и это самая неказистая. Вьючная подешевле, но у пацанов и столько нет. У прапорщика жалованье 125 рублей в год, да и эти деньги они увидят нескоро. Жалованье выдают трижды в год, я свое первое получил на днях.
Дадим. Я не зря спрашивал об умении ездить верхом. У нас конный батальон.
Как же так? удивляется Козлов. Он, похоже, самый бойкий из троих. Нам говорили, что служить будем обычном егерском полку.
Полк пехотный, но мой батальон конный. И артиллерия своя имеется. Пять пушек. Слыхали о таком?
Крутят головами. Да, учить их еще и учить.
Голодны?
Спасибо, нас накормили, поспешил Козлов.
Тогда идемте.
Отвожу пополнение к своей палатке, усаживаю на попону. Сам устраиваюсь на седле.
Итак, господа. Вакансий у меня в батальоне много. Должности субалтерн-офицеров свободны все. Свободно место младшего офицера при командире батальона. Есть желающие его занять?
Молчат. Ясно: воевать рвутся.
Что ж, пойдете субалтернами. Уведомляю, что ваши ротные командиры из унтеров. Один из солдатских детей, двое из крепостных. Из последних один неграмотен. Вы, как понимаю, потомственные дворяне?
Кивают.
Предупреждаю, что не потерплю пренебрежительного отношения, и, тем более, насмешек в отношении ротных командиров. Они стали дворянами, получив чин, но, в отличие от вас, выслужили его кровью. Прошли не одно сражение, бились под Салтановкой, Смоленском и Бородино. Все отмечены знаком Военного ордена. Вам у них еще учиться и учиться. Понятно?
Так точно, господин капитан! подскакивает Козлов. Не сомневайтесь. Мне батюшка, отправляя на службу, говорил: «Унтера слушаться, как отца родного!»
Мудрый у вас батюшка. Офицер?
Штабс-капитан. Вышел в отставку, получив ранение под Фридландом. Ногу там потерял.
Геройский у вас отец. Садитесь, прапорщик.
Козлов, довольно улыбаясь, опускается на попону. Приятно, что отца похвалили.
Вопросы есть?
Почему вы спрашивали про штуцера? интересуется Тутолмин.
Вы будете из них стрелять.
Парни переглядываются.
Офицеру не положено, басит Плетнев и добавляет смущенно: Вроде.
В линейной пехоте не положено, но вы прибыли в егерский полк, причем, особый батальон, поднимаю к небу палец. У нас все стреляют, и я в том числе. От ваших шпаг в бою толку мало. Пахом, подай штуцер! командую денщику, который примостился в сторонке и греет уши. Любопытный.
Денщик ныряет в палатку и возвращается со штуцером в руках. Жестом показываю отдать его прапорам. Штуцер идет по рукам. Пацаны во все глаза разглядывают оружие: взводят курок, открывают полку, заглядывают в дуло. Оружие, впрочем, держат правильно, не направляя ствол на людей. Обучили.
Красивый, заключает Тутолмин, возвращая мне штуцер. И легкий. На заказ делали?
Трофей. Принадлежал польскому шеволежеру. Кавалерийская модель, у французов карабином называется. Обратили внимание, что крепления для штыка нет? Получите такие же. Офицеру штык ни чему.
Жаль, что заряжать долго, вздыхает Козлов. Пока забьешь молотком пулю
Мы не забиваем, улыбаюсь. Пули у нас особенные, продолговатые. При выстреле ее распирает пороховыми газами и вдавливает в нарезы. Одно плохо: те быстро забиваются свинцом. Но есть ершики из медной проволоки для очистки. Наловчитесь. Зато бросил пулю в ствол, прижал шомполом и пали. А теперь идемте к батальону, господа. Видите, уже построили? Представлю вас офицерам и нижним чинам. Осталось только распределить по ротам.
Можно мне к командиру, который неграмотен? вскакивает Тутолмин.
Почему к нему? удивляюсь.
Научу его читать и писать, выпаливает прапорщик. У меня это хорошо получается, господин капитан, младших братьев учил. Отец хвалил.
Он краснеет. Ну, да, похвастался. Однако молодец.
Похвально, Леонид Ильич. Постарайтесь научить. Неграмотные офицеры в батальоне не нужны. Пойдете в третью роту. Козлов в первую, Плетнев во вторую.
Слушаемся, господин капитан! отвечает пара, вскакивая.
Встаю и сам.
А вы расскажете нам, господин капитан, за что орден получили? влезает Тутолмин.
Расскажу, киваю. Как-нибудь потом.
Поздним вечером юные офицеры лежали на матрасах в выделенной для них палатке и тихо разговаривали, обсуждая события прошедшего дня.
Ну что, господа прапорщики, поинтересовался Козлов, как вам показался полк и командиры?
Ты о Спешневе или Руцком? уточнил Тутолмин.
Обоих. О ротных тоже.
По-моему нам повезло, сказал Тутолмин.
Объясни, потребовал Козлов.
Когда в штабе дивизии сказали, что пойдем в номерной[13] егерский полк, я, признаться, расстроился, продолжил Тутолмин. Чего хорошего там ждать, думал. А здесь поговорил с ротным, унтерами и понял, что ошибался. Геройский полк, и офицеры такие же. Полковой командир эту кампанию ротным начинал в чине штабс-капитана. Под Салтановкой храбро бился, две трети людей потерял и отбился от полка, оказавшись в тылу неприятеля. Выводил роту к Смоленску. По пути егеря подобрали Руцкого, найдя того при дороге с разрубленной головой и совсем голым.
Да ну! приподнялся на локтях Козлов. Это кто ж его так?
Французские гусары. Рубанули саблей по голове и обобрали до нитки.
Вот нехристи! Офицера!
Он тогда статским был. Наш батальонный командир лекарь по образованию, в Могилеве практиковал. С приходом французов убежал из города и направился к своим. Гусары догнали.
Невероятно! потрясенно сказал Козлов. Как же он из лекарей в офицеры пробился, да еще в такие чины?
Государь пожаловал за подвиги. Руцкий еще на пути к Смоленску показал себя знающим в военном деле. Не доходя до города, егеря Спешнева побили роту польских шеволежеров да так, что почти никто не ушел. Штуцера, что нам выдали, с поляков взяты. А придумал, как их побить, Руцкий. Предложил заманить в засаду и покрошить. Так и вышло. Пушки видели? Трофейные, тоже Руцкий захватил. Егеря Спешнева славно бились под Смоленском и в самом городе, затем на Семеновских флешах под Бородино. Орден нашему батальонному командиру за это дело пожаловали.
Государь пожаловал за подвиги. Руцкий еще на пути к Смоленску показал себя знающим в военном деле. Не доходя до города, егеря Спешнева побили роту польских шеволежеров да так, что почти никто не ушел. Штуцера, что нам выдали, с поляков взяты. А придумал, как их побить, Руцкий. Предложил заманить в засаду и покрошить. Так и вышло. Пушки видели? Трофейные, тоже Руцкий захватил. Егеря Спешнева славно бились под Смоленском и в самом городе, затем на Семеновских флешах под Бородино. Орден нашему батальонному командиру за это дело пожаловали.
А что ж остальных обошли? удивился Козлов.
Чинами взяли. Спешнев ныне подполковник, хотя три месяца тому в штабс-капитанах ходил. Твой ротный подпоручик, а перед Бородино был прапорщиком, до того и вовсе фельдфебелем.