Глава 74
Если люди привыкли не бояться смерти,
Как можно запугать их казнями?
Если сделать так, чтобы люди всегда жили в страхе перед смертью,
А мы непременно хватали бы шальных и предавали казни
Кто бы посмел злодействовать?
Если бы люди всегда жили в страхе перед смертью,
На них нашелся бы главный палач.
Но казнить людей вместо главного палача
Все равно, что рубить деревья вместо старшего дровосека.
Из тех, кто возьмется за топор вместо старшего дровосека,
Мало кто не поранит себе руку!
Лао-цзы развивает свое парадоксальное как будто утопичное, а на самом деле очень практичное учение о наведении порядка посредством «недеяния». На сей раз, согласно традиции, речь идет о «сдерживании соблазнов». Прежде всего соблазна скрепить общество кодексами и регламентами, поправить дело наказаниями. Очередная простая истина: даже самые суровые наказания не удержат людей от преступления. Значит ли это, что согласия в мире достичь вообще невозможно? Нет, отвечает Лао-цзы. Задача правителя восстановить естественный порядок жизни, который будет сам регулировать себя и устранять всех «дурных людей», которые ему противодействуют. И пусть кому-то кажется, что какая-то высшая сила карает этих смутьянов за их безрассудство. Мудрый правитель не станет возражать против этого мнения
Важно увидеть в этой главе очередную вариацию темы прозрения премудрым «сокровенно-утонченных» превращений бытия, а равным образом прозрения «сокровенного единения» людей. Именно прозрение тончайших «семян» явлений делает мудреца правителем, который управляет (как бы) от имени самого Неба совершенно органично, безупречно справедливо и без насилия. Для простых людей, неспособных постичь «утонченную» истину бытия (а она заключается, помимо прочего, в неразличимости жизни и смерти!), главной регулирующей инстанцией является страх смерти, смертная память отправная точка на пути к прозрению. Этим страхом обусловлено безотчетное согласие, единение народа и правителя, причем последний, постигнув тайну смерти, как раз и может выступать перед народом в виде «главного палача», устрашающего вестника смерти. Нет даже оснований говорить, что Лао-цзы имеет в виду формальное наказание. Люди, верные смертной памяти, безотчетно выправляют себя сами еще до внешних действий. А что касается трескучей, внешне доказательной и непременно оправдывающей насилие идеологии, пусть даже и «гуманной» закваски, то это «топорная» работа, от которой не поздоровится самим ее создателям.
Отсюда напрашивается еще один интересный вывод. Чем покойнее и зажиточнее живут люди, тем более они склонны к развитию своей духовной чувствительности и, как следствие, тем с большим вниманием относятся к смерти. Авторитет власти, таким образом, напрямую зависит от уровня благосостояния народа и притом по глубоким психологическим причинам! Только состоятельные и чувствительные к внутреннему опыту люди могут быть благонравными подданными. А власть внушает наибольшее почтение к себе именно тогда, когда не представляет угрозы обществу. Тем не менее ответственность за свое поведение лежит на самих людях, и Лао-цзы в принципе не отрицает узаконенное лишение жизни. Более того, правитель, постигший Небесный путь (что подразумевает, помимо прочего, его неприметность в мире), может выступить в роли «главного палача» по уже известным нам причинам.
Глава 75
Люди голодают оттого, что верхи забирают себе зерно.
Отсюда напрашивается еще один интересный вывод. Чем покойнее и зажиточнее живут люди, тем более они склонны к развитию своей духовной чувствительности и, как следствие, тем с большим вниманием относятся к смерти. Авторитет власти, таким образом, напрямую зависит от уровня благосостояния народа и притом по глубоким психологическим причинам! Только состоятельные и чувствительные к внутреннему опыту люди могут быть благонравными подданными. А власть внушает наибольшее почтение к себе именно тогда, когда не представляет угрозы обществу. Тем не менее ответственность за свое поведение лежит на самих людях, и Лао-цзы в принципе не отрицает узаконенное лишение жизни. Более того, правитель, постигший Небесный путь (что подразумевает, помимо прочего, его неприметность в мире), может выступить в роли «главного палача» по уже известным нам причинам.
Глава 75
Люди голодают оттого, что верхи забирают себе зерно.
Вот почему голодают люди.
Людьми трудно управлять оттого, что верхи понукают ими.
Вот почему ими трудно управлять.
Люди ни во что не ставят смерть оттого,
что верхи слишком любят удовольствия жизни.
Вот почему люди ни во что не ставят смерть.
Поистине, те, кто не живет с мыслью о жизни,
умнее тех, кто ценит жизнь.
Лао-цзы в очередной раз напоминает о том, что ответственность за смуту в государстве и плачевное состояние нравственности в народе несут власти предержащие. Он самым резким образом предостерегает хозяев этой жизни от упоения властью и могуществом. Предостерегает в первую очередь по соображениям практической политики: гармония между верхами и низами жизненно необходима государству. Но в этом напоминании есть и куда более глубокий практицизм: корень важнее верхушки, покой души важнее самой громкой славы. Воистину живет тот, кто ничем не дорожит в этой жизни, кроме собственной жизни. Мудрость это умение отнестись к себе серьезно. Уважения других добьется только тот, кто научился уважать себя. Управлять другими способен лишь тот, кто умеет управлять собой.
Глава 76
Человек рождается мягким и щуплым.
А, умерев, делается жестким и твердым.
Когда все вещи, трава и деревья, живут, они мягки и гибки.
Умерев, они становятся сухими и жесткими.
Посему, жесткость и твердость спутники смерти,
Мягкость и слабость спутники жизни.
Вот почему крепкие доспехи мешают победить,
А крепкому дереву не устоять.
Сильному да крупному быть внизу.
Мягкому и слабому быть вверху.
Лао-цзы на редкость вдумчивый наблюдатель жизни. Общеизвестные вещи служат ему поводом для раскрытия глубоких истин, о которых большинство людей не догадывается. Мягкость и слабость не ценят в мире, где в чести сила и твердость. Но мягкость и слабость юной жизни навевают китайскому мудрецу мысль о внутренней расслабленности и некоей абсолютной уступчивости, в которых воплощается высшая полнота и гармония бытия, и, следовательно, вечное движение, свобода не столько даже жизнь, сколько сама жизненность духа. Это вечное ускользание живой жизни, подобное мягкому, но неостановимому течению вод, и есть наша самая прочная основа. Основа наших творческих сил: то, что надежнее всего, способно дать самые неожиданные результаты. Мы ближе всего к себе как раз тогда, когда мы необычнее, даже фантастичнее всего. Путь к «обретению себя» посредством «оставления себя» нужно начинать с простого совета: воистину силен тот, кто знает бессилие насилия. И это означает, что Великий Путь, как неоднократно заявляет Лао-цзы, начинается с безусловного, безупречного доверия к себе. Тогда мы узнаем, что искренность веры движет горами.
Глава 77
Небесный Путь как натягивание на лук тетивы:
Верхний край надо нагнуть,
Нижний край надо поднять.
Если слишком длинно, укоротить,
Если слишком коротко, удлинить.
Вот каков Путь Небес:
отнимает лишнее и прибавляет недостающее.
Путь же людей не таков:
Отнимают недостающее и добавляют к тому, что в избытке.
Кто способен, имея излишек, отдать его миру?
Только человек Пути.
Вот почему Премудрый человек
Действует и не держится за сделанное,
Имеет успехи и не привязан к ним.
Он не имеет желания показывать свою мудрость.
Не бывает мудрости без сокровенной глубины открытости сердца. Здесь эта глубина предстает как несходство «Небесного Пути» и «путей людских». Работа Небес заключается в том, чтобы уравновешивать противоположности и устранять все излишнее; в ней воплощается, как мы уже знаем, путь центрированности. Поэтому тот, кто следует Небу, во всех вещах прозревает нечто иное. Человеческая же правда это произвол и, следовательно, всегда означает нечто крайнее и чрезмерное: прибавление к тому, чего и так имеется с избытком, и уменьшение того, чего не хватает. Мудрый укореняется в Небесной истине и потому способен отдавать все лишнее (а лишнее в действительности это все, что имеется). «Потеряв себя», он становится свободным от путей людских. Поскольку он не предпринимает субъективных действий, он, разумеется, не отождествляет себя с содеянным. Таков секрет «удержания срединности» в политике. Для его претворения нужно только открыться безусловной «таковости» своего существования и, значит, «оставить все» и предоставить всему свободу быть.
Вот почему Премудрый человек
Действует и не держится за сделанное,
Имеет успехи и не привязан к ним.
Он не имеет желания показывать свою мудрость.
Не бывает мудрости без сокровенной глубины открытости сердца. Здесь эта глубина предстает как несходство «Небесного Пути» и «путей людских». Работа Небес заключается в том, чтобы уравновешивать противоположности и устранять все излишнее; в ней воплощается, как мы уже знаем, путь центрированности. Поэтому тот, кто следует Небу, во всех вещах прозревает нечто иное. Человеческая же правда это произвол и, следовательно, всегда означает нечто крайнее и чрезмерное: прибавление к тому, чего и так имеется с избытком, и уменьшение того, чего не хватает. Мудрый укореняется в Небесной истине и потому способен отдавать все лишнее (а лишнее в действительности это все, что имеется). «Потеряв себя», он становится свободным от путей людских. Поскольку он не предпринимает субъективных действий, он, разумеется, не отождествляет себя с содеянным. Таков секрет «удержания срединности» в политике. Для его претворения нужно только открыться безусловной «таковости» своего существования и, значит, «оставить все» и предоставить всему свободу быть.
Глава 78
В целом мире нет ничего мягче и слабее воды,
Но вода легче всего побеждает то, что прочно и твердо.
Ибо ничто не может ее изменить.
То, что слабое одолеет сильное, а мягкое твердое,
Знает весь мир, а исполнить никто не может.
Вот почему премудрые люди говорили:
Кто берет на себя грязь царства,
Тот может быть господином его алтарей.
Кто берет на себя несчастья царства,
Тот может быть повелителем мира.
В прямых речах все говорится как будто наоборот.
Лао-цзы снова возвращается к своей любимой теме добродетелей воды, но предъявляет ее новую грань: вода, будучи самой мягкой, уступчивой стихией, одолеет самые прочные преграды. Вы хотите быть сильным? Научитесь быть слабым. Вы хотите победить? Умейте уступать. Почему? Объяснений нет. Поживите узнаете сами. Учит не расчет, а сама жизнь.