Бедный Павел часть 1 [АТ] - Владимир Голубев 15 стр.


КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

- Мда Тогда да, поскорее бы!

Теплов был обижен на Екатерину, ибо считал, да и справедливо, себя в этом вопросе абсолютно правым. К тому же, он этим документом фактически предавал своего покровителя Разумовского. Но мы с мамой оценили его верность государству он инициировал изменение порядка, который устраивал его лично, но вредил общему делу. Так что, обстоятельства его отставки ему разъяснила лично мама, и Теплов к обучению моему приступил со всей энергией.

Но тут выявились его крайне сложные отношения с Ломоносовым, которому он много крови попил, курируя финансы Академии наук, да и с Левшиным, который негативно относился к нему, как к ярому стороннику Феофана Прокоповича врага староверов, и крайне безнравственной персоне, такой образ жизни пропагандирующей.

Пришлось успокаивать страсти и убеждать не ссориться. Однако притирка его заняла время и, наверное, вообще не состоялась бы без Миниха и Эйлера. Они дополнили коллектив моих учителей и стряхнули его. Миних оказался громогласным, очень образованным и прямым, как палка, человеком, притом настолько обаятельным и харизматичным, что скоро его громкий голос стал привычным во дворце. Эйлер же был гением, который своими умениями учить просто поражал.

Кстати, после переезда Эйлера, удалось уговорить вернуться в Россию и Даниила Бернулли[xv]. В результате именно Санкт-Петербург вскоре стал признанным центром математики в мире, из авторитетов у нас не находился только Д`Аламбер, но тот был истинным патриотом Франции и ни в какую не хотел соглашаться на переезд. Но всё-таки он переписывался с Россией больше, чем со всем остальным миром.

Между тем, у меня начало хватать времени, а самое главное влияния, на решение и сложных вопросов, которые давно требовали вмешательства. У меня с самого моего появления в этом мире образовалась навязчивая идея относительно продовольственной безопасности державы. Голод в стране был регулярным гостем, неурожайные года в различных губерниях случались постоянно, и только неимоверными усилиями правительства удавалось не допустить массовой гибели населения.

Однако до сей поры все инициативы центральных и местных властей были направлены на формирование системы складов магазейнов, в которых собирались хранить стратегические запасы продовольствия на случай неурожаев и военных действий. Причем достаточных ресурсов для этого никогда не выделалось всегда были другие трудности, требующие приоритетного финансирования и внимания, и сейчас средств на эти цели явно не было. Но вот я мыслил, что был и другой метод борьбы с неурожаями.

Для меня большим огорчением было отсутствие даже в царском меню таких любимых мною в будущем продуктов как картофель, помидоры и рис. В начале, я боялся показать свое знание об этих продуктах. Ну как мне объяснить, что хочу помидоров, если их даже в Европе в пищу не употребляли.

И только постепенно я добился того, что в моем, а потом и в мамином меню появились картошка и рис. По старой памяти, я требовал от поваров готовить из этих продуктов различные блюда, значительно разнообразя питание двора. Однако стало понятно, что эти продукты у нас не выращивают. Если в случае с рисом Россия пока не обладала территориями, где он мог бы произрастать я помнил, что рис у нас в будущем рос в Краснодарском крае и Приморье, но эти регионы пока были заграницей. Но картошка-то точно второй хлеб.

Отсутствие картофеля в рационе крестьян было явной проблемой. Причины этого, конечно, в основном крайний консерватизм человеческий. Но проведя небольшое исследование, я обнаружил, что об агрономии вообще, здесь тоже крайне мало информации. Так что, даже императоры российские, начиная с Петра Великого, пытавшиеся сломать эту нездоровый консерватизм, не имели четкого понимания, как культивировать эту необычную культуру.

А помидоры, а перец, а кукуруза, а подсолнечник? Да ещё сотни растений, которые были бы безусловно полезны, и составили в дальнейшем большую часть рациона жителей России? Используй мы их в хозяйстве меньше было бы голод, и был бы прирост населения, а значит и налоговых поступлений.

Более того, при таком традиционном подходе к сельскому хозяйству, и отсутствии научного взгляда на технологию земледелия и животноводства, мы недополучаем огромную часть урожая даже в привычных культурах. У нас в стране ещё почти повсеместно двуполье, то есть год поле используем, а наследующий год оно под пар идет отдыхает. Так этот порядок земледелия ещё же с античности используют. Только в самых развитых регионах трехполье, то есть это поле на третий год под озимые идет. В Европе-то даже трехполье уже считают архаичным, а мы тут и его внедрить не можем. Непорядок!

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Толком я в этом не разбирался. Начал трясти всех подряд, кто у нас лучшие агрономы? Кто изучает данный вопрос? Мне приводили людей, но они были не агрономы среди них нашелся неплохой повар-неаполитанец, придумывавший новые блюда из новых продуктов. Я его, конечно, взял ко двору и вскоре, не прошло и трех лет помидор культура капризная, местами даже ядовитая, фирменным русским салатом стал салат из огурцов и помидоров.

Но это были не агрономы! И вот, наконец, Ломоносов привел ко мне своего знакомого по переписке, некого Андрея Болотова[xvi]. Он был офицером и вышел в отставку, чтобы посвятить себя именно сельскому хозяйству. Человек крайне интересный и слегка не в своем уме. Но его повернутость была именно на сельском и домашнем хозяйстве.

Так что я, поговорив с ним несколько часов, предложил ему стать мои личным агрономом и выращивать в императорских поместьях овощи и фрукты для моего стола. А он попробовал отказаться дескать, цель свою он видит во внедрении картофеля и передовых технологий в сельском хозяйстве всей России, а тут только для моего стола

- Видите ли, Андрей Тимофеевич, наше общество нисколько не готово к внедрению новых технологий в земледелии и животноводстве

- Ну, как же Ваше Высочество! Императрица может издать Указ и приказать крестьянам делать так, как правильно, а не как они привыкли!

- Эх, Андрей Тимофеевич! Что Вы говорите? Указ, чтобы его выполнило всё общество, необходимо издавать только такой, который общество уже готово исполнить! Те указы, которые исполнять не хотят все, принудить выполнить почти нельзя. Вернее сказать, что те затраты, которые будут потрачены на его исполнения, превысят доход от его внедрения.

- Силою можно принудить

- Можно! Только это будет война с народом своим, причем, в этой битве мы можем и проиграть. Но в любом случае государство понесет неисчислимые потери! Люди будут гибнуть от штыков солдат, и от голода от собственного упрямства и неумения, и упрямства солдат, которые не будут понимать, что и как они делают! Только медленно понуждая и уговорами и, если угодно, немного силой!

- Что Вы от меня хотите, Ваше Высочество? смирившись, произнес Болотов.

- Андрей Тимофеевич! Я хочу, чтобы Вы разрабатывали способы и методы земледелия, а потом и животноводства, которые будут приносить нам хороший результат. И Ваша задача не только придумать эти методы, но и описать их так, чтобы любой малограмотный и упрямый крестьянин или даже не очень умный и заносчивый помещик мог понять, что от него требуется.

Этот разговор пришлось вести не один раз больно упрям был Болотов, но талантлив чертовски.

Я начал работать над внедрением гигиены, причем начал его с Ломоносова, который совсем не заботился о своем здоровье, особенно во время химических опытов. Так что пришлось мне заставить его изготовить маски и завести канареек, как детектор ядовитых газов. С Ломоносовым мне было хорошо он был прост, умен, прекрасный учитель, хорошо знаком с ученым миром Европы и воистину универсален.

Именно он подготовил первый учебник гигиены для обучения лекарей. Однако нормального медицинского образования в России, как выяснилось, и не было. Бытовало мнение, что русские вообще не могут быть врачами, особенно это мнение пропагандировалось иностранцами.

Для меня это звучало откровенным бредом иностранные врачи просто держали монополию и определяли чрезвычайно высокую стоимость своей работы. Причем, как я понял, квалификация врачей была невысокой. Высшее медицинское образование получали только за границей. Благодаря покойному моему лечащему врачу Кондоиди, с этим начали бороться, но, тем не менее, для огромной России всего три небольших медицинских школы было катастрофически мало. К тому же системы обучения не было, учебников не было. Преподаватели в основном немцы, которые предпочитали читать лекции по-немецки и немцам. Тут германофобия Ломоносова была бы справедлива.

Надо было организовывать и это. Ломоносов был наиболее близок к этой теме, и я его попросил подыскать человека, которому это можно было бы поручить. И он нашел мне такого. Его звали Константин Щепин. Он был практически двойником Ломоносова, нет не внешне, а по своей биографии. Тоже из крестьян, тоже пробился и получил образование за рубежом. Тоже игнорировался ученым сообществом. Тоже пил, заливая алкоголем свою невостребованность.

КОНЕЦ ОЗНАКОМИТЕЛЬНОГО ОТРЫВКА

Надо было организовывать и это. Ломоносов был наиболее близок к этой теме, и я его попросил подыскать человека, которому это можно было бы поручить. И он нашел мне такого. Его звали Константин Щепин. Он был практически двойником Ломоносова, нет не внешне, а по своей биографии. Тоже из крестьян, тоже пробился и получил образование за рубежом. Тоже игнорировался ученым сообществом. Тоже пил, заливая алкоголем свою невостребованность.

Он реально погибал в Петербурге на должности преподавателя в медицинской школе. Сказать, что он был потрясен тем фактом, что его пригласил к себе на беседу наследник престола ничего не сказать. Он прибыл ко мне белый как полотно, но трезвый. Ломоносов до встречи опасался, что этот талантливый человек не сможет найти в себе силы и перебороть свою постыдную слабость, но он всё-таки смог.

Он горел внутри, горел идеями. Я был удивлен, насколько он отличается от тех врачей, что я видел в жизни в этом мире, даже Кондоиди по сравнению с ним был слабым лекарем, а Щепин был врачом с большой буквы. Понятно, почему его преследовали коллеги, видя в нем разрушителя привычного мира. Но для меня-то привычный мир, в котором даже императора нормально лечить было невозможно, в котором люди мёрли, как мухи, а лучшим лекарством следовало считать кровопускание, не устраивал.

Назад Дальше