Мой голос уже начал давать петуха, временами переходя на скрип. «Блин, а слезы-то откуда?! Актер доморощенный! И где это я только таких слов-то нахватался? Прямо по-местному шпарю или мне так кажется?» Кажется не кажется, но местных проняло. Скажу больше, мои вопли про «мор великий» произвел настоящий эффект разорвавшейся бомбы. Как оказалось, я совсем недооценивал страх людей перед чумой, от которого в эти времена было не спрятаться ни в сырой землянке, ни в пятистенной избенке, ни в каменных хоромах. Это слово означало кару небесную, страшную смерть, которую в эти времена сравнивали с адовыми муками. Действительно, откуда было все это знать мне, недавнему жителю XXI века, избалованному влажными носовыми платочками, присыпками и жидким мылом? Я даже на толику не осознавал степень их ужаса перед этой болезнью
Первыми от меня прыснули в стороны холопы с копьями. Тяжеленные оглобли с железными наконечниками они мигом побросали и дернули так, что только копыта их жеребцов засверкали. Возницы же среагировали не сразу. Эти двое мордатых, полных мужика чуть ли не минуту оторопело на меня таращились, а потом, по-бабьи, тонко заверещав, хлестнули своих лошаденок и помчались прочь.
Зовите меня теперь Мессинг Коперфильдович, опешив от такой реакции, прошептал я. Неужели и стрельцы так же драпанут?! Ха-ха-ха, одно слово про мор
После недолгого раздумья я все же решил со стрельцами попробовать провернуть другую штуку. Бывалые воины могли ведь и не поверить в такие страшные россказни босоного пацана. Для них нужно было придумать что-то иное, во что они бы поверили скорее и без всяких вопросов. И я нашел полки нового строя. Думаю, стрельцы сто раз подумают идти или нет вперед, если узнают, что у лавры уже стоят «потешные» войска Петра. Ведь одно дело взять под белы рученьки два десятка несопротивляющихся офицеров во главе с подростком и совсем другое дело лезть на штыки почти двух тысяч солдат.
С этими мыслями я вскоре добрался до какого-то крупного села. С холма, где я остановился, было хорошо видно, как к селу тянулись тонкие красноватые змейки людей. Иногда между людьми виднелись телеги с чем-то напоминающем пушки и бочки с пороховым припасом.
Похоже, здесь они силы накапливают перед следующим броском. Хм А я смотрю, неплохо они накапливают-то Жареным сюда тянет просто мама не горюй. До боли в глазах я всматривался в многочисленные дымки костров, медленно тянувшиеся в небо между домами. О! Вон, кажется, и хряка тащат. Точно! Сейчас разделывать начнут.
Вскоре действительно раздалось жалостливое хрюканье. Значит, пора
Хлестнув свою конягу хворостиной, я стал быстро спускаться в сторону села. По дороге несколько раз слезал на землю и ожесточенно катался по пыли, стараясь извазюкаться посильнее. Сломанным прутком, морщась от боли, нанес на руки с десяток хороших царапин, которые особенно ярко выделялись на грязной коже.
У крайних хат я вновь остановился, чтобы сориентироваться. Сразу соваться в самое полымя было опасно. Мне нужна была небольшая чуть подвыпившая компания стрельцов в возрасте. У таких точно дети будут. Глядишь, и пожалостливее отнесутся к мальчонке израненному А вот и компашка подходящая. Пятеро вроде. С бородищами. Брагу, кажется, хлещут. Вот с ними и поговорим для начала
Похоже, здесь они силы накапливают перед следующим броском. Хм А я смотрю, неплохо они накапливают-то Жареным сюда тянет просто мама не горюй. До боли в глазах я всматривался в многочисленные дымки костров, медленно тянувшиеся в небо между домами. О! Вон, кажется, и хряка тащат. Точно! Сейчас разделывать начнут.
Вскоре действительно раздалось жалостливое хрюканье. Значит, пора
Хлестнув свою конягу хворостиной, я стал быстро спускаться в сторону села. По дороге несколько раз слезал на землю и ожесточенно катался по пыли, стараясь извазюкаться посильнее. Сломанным прутком, морщась от боли, нанес на руки с десяток хороших царапин, которые особенно ярко выделялись на грязной коже.
У крайних хат я вновь остановился, чтобы сориентироваться. Сразу соваться в самое полымя было опасно. Мне нужна была небольшая чуть подвыпившая компания стрельцов в возрасте. У таких точно дети будут. Глядишь, и пожалостливее отнесутся к мальчонке израненному А вот и компашка подходящая. Пятеро вроде. С бородищами. Брагу, кажется, хлещут. Вот с ними и поговорим для начала
Хлестнув самого себя по лицу несколько раз для создания плаксивого выражения, я вылез из кустов и побрел к костру. Стрельцы заметили меня, когда до костра оставалось пару-тройку шагов. Один из бородачей скользнул по мне равнодушным взглядом и вновь присосался к пузатому кувшину. Остальные четверо в это время обгладывали свиные ребрышки.
Дидько, дай хлебушка, как можно более жалостливым тоном пролепетал я, вдобавок сильно сгорбившись. Цельный динь не емши, в ответ получил ожидаемо равнодушный взгляд и мерное чавканье. Ну, дай, дидько От злыдней из лавры я бежамши, никто даже бровью не повел, продолжая все так же грызть и жевать. Все как есть в немчинском платье, с вот такенными фузеями Пуф-пуф-пуф! Ну и как здесь было не надуть щеки и для правдоподобности не изобразить стрельбу из местного огнестрела. Мине из лавры погнаша. А главенный еный немчин, Нефорт, мне хворостинкой зело больно вдарил. Я еще и всплакнул для надежности. Их там видимо-невидимо
Сидевший ко мне ближе всех бородач тут же застыл с куском жареного мяса у рта. Через мгновение кусок уже летел в костер, а здоровенная лапища стрельца тянула меня за шиворот. Вот же реакция у мужика оказалась
Что таке говоришь, малец? Меня с такой силой тряхануло, что клацнули зубы. Ну?! Говори! Быстро! Из лавры приде? Хто там есть? Говори, а не то перед моими глазами на несколько мгновений замер крепкий кулачище, чуть меньше моей головы. Так вдарю, без башки станешься.
Ну и что мне оставалось делать? Конечно же, я рассказал всю правду! Естественно, это была моя правда Я сопел, кряхтел, плакал. Слезы ручьями текли по лицу, оставляя на грязных щеках длинные дорожки. Ожесточенно заламывал руки, показывая глубокие кровавые царапины. Всю эту пантомиму я сопровождал кучей панических воплей и вскриков «иде, иде за мной!», «дюже злющие, как адские черти», «их там видимо-невидимо», «с фузеями, пушчонками зело большими», «а наиглавнейший среди них немчин, Нефорт», «в лавре сидячи, яко в осаде». Естественно, крохи полезной информации я перемежевал всяким мусором про «матку и батьку с малыми систрами», «дюже больнючие розги», «сильный голод» и т. д. и т. п.
А я у одного немчина, что мине бил, даже ножик вострый прибрал, для полноты картины я даже подаренный Лефортом ножик засветил. И в кусты, а там припустил что есть силы
Ножик тут же был у меня взят и самым внимательнейшим образом изучен. Мне же бородатый под одобрительный хохот остальных выдал такого сильного леща, что я кубарем полетел в сторону ближайших кустов, где и затих.
Михей. Борода уже серьезно крикнул одного из своих. Беги до головы Федора Леонтьевича Шакловитого и все ему толково скажи. Мол, так и так С хлопцами Митейкой Казанцем, Гришкой Опряхой, Сашкой Огольцем и Захаром Бурой хаживали в поиск к стенам лавры. Видали тама много воев в немецком платье с фузеями и пушками. К нашей встрече готовятся, вестимо Про мальчонку ни слова!
Все было ясно как день! История с награждением непричастных и наказанием невиновных началась не сегодня и закончится не завтра. Хитровыделанный стрелец, видимо оценив важность сведений, решил на них сильно приподняться.
Все поняли?! За таке награду можа немалую получить. Он обвел внимательным взглядом своих товарищей. Рубликов по пять-шесть, а то и поболе. Боярин Федор Леонтьевич не забывает своих верных псов. Все слышали?
Все поняли?! За таке награду можа немалую получить. Он обвел внимательным взглядом своих товарищей. Рубликов по пять-шесть, а то и поболе. Боярин Федор Леонтьевич не забывает своих верных псов. Все слышали?
Григорий Лукич, а малец какож? Коли рот раскроет?
Я аж взмок при этих словах, а главное, характерной интонации.
Можа, его того?
«Блин, душегубы! Замочат, как кутенка Надо валить отсюда, пока не поздно». Я уже было начал отползать назад, как услышал презрительное хмыканье старшего. По всей видимости, он меня и за человека-то особо не считал. «Все равно надо сваливать от сюда Слух я, похоже, уже запустил Пора и честь знать».
Осторожно загребая руками, я пополз назад. Проклятые кусты кололи словно пики, добавляя к старым царапинам и порезам на руках и ногах новые. Наконец я выбрался к какой-то околице. Понял это, когда уткнулся босыми ногами в хлипкий частокол, набранный из коряг.
Чта сие за раскоряка? вдруг услышал я сзади насмешливый детский голос. Слышь, Федорка? Батька сказывал, шта далеча отседова зверь такий живе. Рекут яво ащериц.
Тут же раздалось еще несколько детских голосков, явно смеющихся надо мною.
Ты хто?
Развернувшись, я стал разглядывать местных. «Это что еще за гопота? Блин, их еще не хватало» Впереди всех состоял явно самый главный крепкий, дочерна загорелый пацан с многочисленными въевшимися в кожу крупинками копоти. «Определенно, кузнечный отпрыск А может, и ученик. Здоровый, падла. Такой приложит, и не встанешь Остальные, похоже, прихлебатели в стае». Оставшиеся и правда выглядели не очень внушительно. Двое худосочных мальчишек, с головы до ног покрытые красными цыпками, прыщиками, многочисленными царапинами и ушибами, с любопытством глазели на меня. Этих точно опасаться не стоило. «Сейчас броситься крепышу в ноги и дать деру на холм. Там мой конек в лесу шарится. На нем и обратно» Но тут меня осенила другая мысль: «Стоп, чего это я надумал? Есть же более простой способ Это же простая пацанва. Ей до нашей гопоты еще расти и расти».
Я начал затравленно оглядываться по сторонам, усиленно делая вид, что на нас всех надвигается что-то очень и очень страшное. Время от времени я даже, чуть сглатывая слюну, начинал тыкать пальцами куда-то в сторону.
Робяты, кажется, мне даже удалось округлить глаза, будто бы от ужаса. Тама немчины идуть с лавры. Оружны увси Увсих грабють! Батьку мово вбили Буренку нашу забрали Ироды, у-у-у.
Видит бог, не знаю как, но слезы у меня полились настоящие. Мне и правда стало жалко и отца своего, и буренку, которых побили и забрали мифические «немчины».
Идуть, идуть с лавры. Видимо-невидимо идуть, не переставал голосить я.
Первым стал по сторонам озираться крепыш, видимо искавший тех самых грабителей «немчинов», которые для местных были самым настоящим бедствием. Это только в красивых сказках проходящие через село солдаты особо не бедокурили, довольствуясь крынками с холодным молоком от черноволосых селянок. В реальности же каждое такое пришествие военных оборачивалось едва ли не разорением. Те же самые стрельцы сейчас гуляли с таким размахом, что грозили оставить село вообще без всякой живности.