В частях и подразделениях 9-й полевой армии и корпусной группы фон дем Баха, которые принимали участие в подавлении восстания в Варшаве, численность «добровольных помощников» доходила до 89 тыс. человек. С августа по октябрь 1944 г. восточноевропейские иностранные добровольцы входили в состав следующих соединений германской армии в Варшаве: 3-я и 5-я танковые дивизии СС, 19-я и 25-я танковые дивизии, танково-парашютная дивизия «Герман Геринг», 73-я пехотная дивизия, дивизия крепости «Варшава», 1131-я гренадерская бригада. Следует также сказать, что даже штаты охранных частей и соединений предусматривали использование «хиви» (например, 638-й и 258-й охранные батальоны 57-го охранного полка, соответственно 21, 58 и 213 «добровольных помощников»). Конечно, эти части и подразделения меняли свою дислокацию. «Хиви», входившие в состав различных частей и соединений, безусловно, сталкивались с польскими повстанцами во время выполнения продовольственных задач. В составе 9-й немецкой полевой армии на 1 октября 1944 г. служил 8071 доброволец из Восточной Европы (без различия восточные войска, восточные легионы и «хиви») при штатах 11 223 человека[394].
Трагическая судьба варшавского восстания оказала большое влияние на новейшую историю Польши. Вот почему так важно, чтобы эта кровавая история была очищена от инсинуаций. Только принцип объективной беспристрастности способен представить историю одного из крупнейших польских восстаний в соответствии с исторической правдой. В первую очередь, это касается старого мифа о «калмыках», «монголах», «украинских выродках» из дивизии СС «Галиция» и «власовцах», принимавших участие в убийствах поляков во время восстания в Варшаве. Даже сейчас еще можно встретить откровенную дезинформацию о казаках, которых перебросили в Варшаву из Италии (sic!), или о танковой дивизии СС «Герман Геринг» (sic! 1-я парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» Fallschirm-Panzer-Division 1. «Hermann Göring»), имевшей танки «Тигр» (sic!). Хотя известно, что Pейхсмаршал не получил эти машины от Шпеера (правда, он смог осенью 1944 г. выбить для своих частей танки «Пантера»). Однако в Варшаве подчиненные Геринга сражались на старых средних танках (Pz.Kpfw. IV).
В Варшаве танкoв «Тигр» находилось не более шести штук и они ничем не отличились. Они были на вооружении 9 (тяжелoй) роты 3-го танкогo полкa CC (9 /schwere/ Kompanie SS-Panzerregiment 3) в боях под Варшавой поврежденные и отремонтированные экземпляры были подчинены дo 12 и даже 15 августа специальной импровизированной бронетанковой роте 3-го батальонa подготовки и замены танковыx гренадерoв СС (SS-Panzer Grenadier Ausbildung und Ersatz Bataillon 3), расположенной рядом с ремонтной мастерской в районе «Штауфер-Касернe» (сегодня Генеральный штаб Войскa польскогo) на ул. Раковицкая 4a. Рота занималась защитой этого объекта и эвакуацией раненых в аэропорт Окенцие. Разговоры о ее вездесущности являются результатом войны слов; их можно встретить, в частности, в гимне батальона АК «Парасоль» «Палацик Михла» («Хотя на тигры [Pz.Kpfw. VI Tiger] у них Bиcы [самозарядный пистолет VIS-35], тo крутые есть парни из Варшавы»), который сочинил Юзеф Щепанский (псевдоним «Зютек»), и в периодической печати восставших. Важен также объективный взгляд на генерала Андрея Власова и советских граждан, сотрудничавших с Германией[395].
При объективном описании восстания в Варшаве особое значение имеют немецкие документы, запросы, полученные из Третьего рейха, поскольку они составляют основу для изучения событий, происходивших в польской столице. Следует также учитывать, что самые чудовищные преступления против гражданского населения остаются для исследователей «тайной за семью печатями» из-за отсутствия желания у ветеранов немецкой полиции, СС и вермахта сознаваться в своих деяниях. Хуже того, практически ни один из немецких историков не попытался спросить ветеранов о том, что конкретно происходило на улицах восставшей Варшавы.
Перевод с польского Д.А. Жукова, И.И. Ковтуна
Андрей Самцевич
«За поглавника и Хорватию»
Русские и украинцы в Усташской войнице
История существовавших в Третьем рейхе войск СС традиционно вызывает большой интерес у отечественных и зарубежных историков и читателей. Во многом это связано с тем, что данная структура представляла собой один из самых известных прецедентов создания в государстве, помимо обычных вооруженных сил, своего рода «дублирующей», «политической» армии. Но подобные вооруженные формирования существовали практически во всех авторитарных государствах Европы того периода. В качестве примера можно привести Добровольческую милицию национальной безопасности («чернорубашечников») в Италии или «Глинкову гвардию» в Словакии. Не было исключением и возникшее 10 апреля 1941 г. на руинах развалившейся Югославии Независимое государство Хорватия (НГХ). Хорватский аналог СС Усташская войница (УВ) был официально создан 10 мая того же года и первоначально комплектовался на добровольной основе, но с 1942 г. стал осуществляться и призыв. В конце войны, 1 декабря 1944 г., хорватская армия (Домобранство) и УВ были объединены в Вооруженные силы Хорватии, в составе которых, тем не менее, сохранились элитарные усташские части[396].
Согласно закону, в УВ мог служить любой хорват, достигший 18 лет, при условии членства в усташском движении или «Усташской молодежи», физического и умственного здоровья, арийского происхождения и отсутствия судимости[397]. Малоизвестно, но в ее рядах оказались и представители русской и украинской эмиграции. Рассмотрение этого, бесспорно актуального в силу своей малой изученности, вопроса и было выбрано целью настоящей работы.
Хорватский «Лейбштандарт»: бригада охраны поглавника
Наиболее привилегированной частью УВ считался созданный в первые месяцы независимости батальон охраны поглавника. 15 мая 1942 г. он был развернут в одноименную бригаду, в немецких документах зачастую именовавшуюся, по аналогии с известной дивизией войск СС, хорватским «Лейбштандартом». Среди офицеров бригады был, по крайней мере, один наш соотечественник представитель древнего дворянского рода Дмитрий Пио-Ульский.
Точно восстановить его биографию достаточно сложно многие данные разнятся даже в официальных документах. Так, согласно его личному делу, заведенному в министерстве армии и флота Югославии, Дмитрий Николаевич Пио-Ульский (русский, восточно-православный) родился 9 ноября 1918 г. в Новочеркасске[398], а по данным аналогичного дела министерства вооруженных сил НГХ он был поляком римско-католического вероисповедания, родившимся 31 декабря 1918 г. в Уишнице, сыном Николая и Натальи-Марии Готфрид. В заведенном позднее деле главного офицерского управления СС он назван уроженцем хорватского Галдово под Сисаком[399].
Точно восстановить его биографию достаточно сложно многие данные разнятся даже в официальных документах. Так, согласно его личному делу, заведенному в министерстве армии и флота Югославии, Дмитрий Николаевич Пио-Ульский (русский, восточно-православный) родился 9 ноября 1918 г. в Новочеркасске[398], а по данным аналогичного дела министерства вооруженных сил НГХ он был поляком римско-католического вероисповедания, родившимся 31 декабря 1918 г. в Уишнице, сыном Николая и Натальи-Марии Готфрид. В заведенном позднее деле главного офицерского управления СС он назван уроженцем хорватского Галдово под Сисаком[399].
В действительности его отцом был российский офицер по фамилии Иванов, погибший в бою с большевиками еще до рождения сына, а матерью дочь генерал-лейтенанта Георгия Николаевича Пио-Ульского[400], Вера, умершая при родах. Оставшийся сиротой младенец был усыновлен своим дедом и в 1919 г. вывезен им в эмиграцию в Белград. Род Пио-Ульских действительно имел польские корни, и его бабушка была полькой. Однако Дмитрий получил русское воспитание, был крещен в православии и, вопреки данным хорватского личного дела, маловероятно, что он владел польским языком[401].
Точно известно, что в Югославии молодой эмигрант в 1936 г. окончил I Русский кадетский корпус, а спустя три года, 1 октября 1939 г., королевскую военную академию, с присвоением звания младшего лейтенанта пехоты[402], но дальше информация о нем опять становится противоречивой. По хорватским данным, он последовательно командовал взводами во 2-м горном, 48-м пехотном (с 16 июня 1940 г.) и автомобильном (со 2 марта 1941 г.) полках. В последнем случае речь, вероятно, идет о формировавшемся «полку боевых машин» (танковом). По тем же сведениям, в югославской армии Дмитрий закончил лыжно-инструкторские, противотанковые (по освоению 47-мм пушек), зенитно-пулеметные и автомобильные курсы. По документам СС, младший лейтенант Пио-Ульский был направлен югославским командованием на обучение в танковую школу Крампниц в Германии, а после возвращения служил в 3-м танковом батальоне в Сараево. В действительности такой части в югославской армии не существовало, а в Сараево дислоцировалась 3-я рота 1-го танкового батальона, вооруженного устаревшими французскими танками FT-17 и M-28. Югославскими же данными подтверждается лишь то, что молодой офицер служил взводным в 48-м пехотном полку, в частности, с 4 марта 1941 г. исполнял обязанности командира его саперного взвода[403].
Сразу же после провозглашения независимости НГХ, Пио-Ульский решил связать свою жизнь со службой молодому государству и уже 11 апреля командовал ротой в 1-м Усташском полку Томислава Ролфа (усташская милиция Загреба). С 17 мая он возглавил пулеметную роту гарнизонного батальона Госпича, в составе которого 30 июня в звании лейтенанта[404]Домобранства принял присягу на верность Хорватии и, сражаясь против повстанцев под Грачацом и Доньи Лапцем, получил свое первое ранение в ногу. С 14 августа Пио-Ульский временно (в период развертывания) руководил II егерским батальоном, а позже принял под командование 14-ю (противотанковую) роту 12-го пехотного полка. В его рядах он активно участвовал в боях под Бихачем, Баня-Лукой, Прийдором, Босански Нови, Санским Мостом и Слунью и был дважды ранен. О заработанной Пио-Ульским репутации говорит полученная в конце 1941 г. служебная характеристика, в которой отмечался его спокойный, добрый и честный характер, очень хорошее общее образование, отличные воинские способности, неизменно примерное несение службы, старательность и расторопность. «Способный и надежный ротный офицер. В боях против мятежников показал хладнокровие и храбрость во всех эпизодах. Очень хорошо влияет на подчиненных». Служба офицера в Домобранстве закончилась 18 ноября 1942 г., когда он был переведен в УВ, где в звании усташского лейтенанта возглавил 3-ю бронероту «Быстрого» дивизиона бригады охраны поглавника[405].