В итоге, получился причудливый гибрид, материалом для которого послужили клише из пропагандистских листовок вермахта и весьма туманные представления о том, как следует формировать идеологию и строить политическую организацию. Ко всему прочему, Воскобойник и Каминский были отнюдь не гуманитариями, а классическими «технарями». Это объясняет довольно специфический стиль первых партийных документов (в том числе манифеста НСПР «Викинг»), а иногда и неумение грамотно выразить свою мысль. Лишь со временем с появлением в партии более опытных кадров эта проблема была отчасти решена.
Однако в первые недели в партию брали тех, кого могли. Судя по всему, многие новые соратники отличались гораздо меньшей «идейностью», чем ее основатели, и пошли в организацию из чисто конъюнктурных соображений. Так, одним из первых в НСПР вступил Р.Т. Иванин, до войны судимый за хулиганство, а при «новом порядке» ставший начальником полиции. Еще одним соратником НСПР «первого призыва» стал М.Г. Васюков (19001947) в последующем главный экономист Локотского округа. До войны он был членом ВКП(б), никаким репрессиям не подвергался и был вполне лояльным советским гражданином, работая начальником планового отдела Брасовского райисполкома. При новой власти его дважды арестовывали, как бывшего большевистского активиста, а затем Воскобойник под угрозой расстрела предложил ему сотрудничать. Тот согласился.
Закладным камнем в дело организации партии можно назвать два документа, которые составил лично Воскобойник. Речь идет о манифесте («Сего числа приступила к работе Народная социалистическая партия России») и воззвании («Безграничны преступления сталинского режима»)[70].
Манифест, в котором излагалась партийная программа, был помечен датой 25 ноября 1941 г. и отпечатан на следующий день в местной типографии[71]. Этот документ, который американский историк А. Даллин охарактеризовал как «курьезную смесь принципов и пожеланий»[72], носил ярко выраженный националистический характер (при этом провозглашался «привет мужественному германскому народу, уничтожившему в России сталинское крепостное право»), нацеливал аудиторию на сознательную и бескомпромиссную борьбу с коммунистическим и колхозным строем, призывал население «с оружием в руках, не щадя жизни» участвовать в «построении и укреплении нового строя». В качестве цели манифест называл создание «правительства, которое обеспечит спокойствие, порядок и все условия, необходимые для процветания мирного труда в России, для поддержания ее чести и достоинства».
Программа партии была нацелена главным образом на решение социальных и экономических вопросов: распределения земли (с правом наследования и обмена, но без права продажи), утверждения частной инициативы в сфере ремесел и промыслов, в строительстве фабрик и заводов, а также создания выгодных условий для производительности труда. За государством предлагалось закрепить монополию над лесами, железными дорогами, недрами земли и «всеми основными фабриками и заводами».
Кроме того манифест содержал в себе и пункты, разъяснявшие политику в отношении «представителей прежней власти» и евреев. Так, пункты 811 провозглашали амнистию всем комсомольцам, всем рядовым членам ВКП(б), «не запятнавшим себя издевательством над народом», всем коммунистам, «с оружием в руках участвовавшим в свержении сталинского режима», а также Героям Советского Союза. При этом пункт 12 гласил: «Беспощадное уничтожение евреев, бывших комиссарами». Эта неуклюжая формулировка вызывает вопросы у многих исследователей. Представляется, что появление этого лозунга было непосредственно связано с влиянием антисемитской пропаганды вермахта. Этот пункт (в различных редакциях но неизменно связывавший большевиков, чекистов и евреев в одно целое) неизменно появлялся фактически во всех последующих манифестах и программах НСПР-НСТПР. Следовательно, он полностью отвечал истинным чаяниям руководителей партии[73].
Манифест определял и «партийно-государственную» символику: «Наше национальное знамя белое полотнище с образом Георгия Победоносца и с георгиевским крестом в верхнем левом углу знамени»[74]. Позднее белые георгиевские кресты будут нанесены на бронетехнику РОНА и 29-й дивизии войск СС
«Воззвание» было выдержано в менее официальных и более эмоциональных тонах. В этом документе Воскобойник доносил до аудитории то, что накипело у него на душе за все предвоенные годы. Сталина автор текста именовал «гениальным идиотом», «кавказским ослом», «кретином», «кремлевским негодяем», «бешенным кровавым псом». Воскобойник перечислял различные преступления режима, сокрушался о том, что «свобода была втоптана в грязь», заявлял, что все советские сообщения о поведении немецких войск на оккупированной территории являются слухами и «подлой ложью». Германская же армия, утверждал он, «принесла нам избавление от сталинской каторги». Воззвание заканчивалось следующим призывом: «Сталинский режим обречен, все равно он погибнет, но надо спасти миллионы невинных жизней»[75].
В дополнение к манифесту и воззванию Воскобойник опубликовал и так называемый «Приказ 1», в котором обращался ко «всем командирам, бойцам и политработникам». Он призывал военнослужащих Красной Армии, оказавшихся в окружении, немедленно сдаваться, угрожая в случае неподчинения «уничтожать на месте». Приказ был подписан: «Руководитель Народной социалистической партии Инженер Земля (КПВ)»[76]. Этот документ иногда путают с другим приказом Воскобойника, опубликованным в конце декабря 1941 г., и адресованным «партизанам, оперирующим в Брасовском районе и ближайших окрестностях, а также всем лицам, связанным с ними». Здесь «инженер Земля» в ультимативной форме требовал от партизан сдавать оружие и являться для регистрации в поселок Локоть: «Все неявившиеся будут считаться врагами народа и уничтожаться безо всякой пощады»[77]. Сроком окончания ультиматума называлась дата 15 января 1942 г.
Обстоятельства создания и распространения вышеуказанных документов были подробно изложены С.В. Мосиным в ходе послевоенных допросов. 19 августа 1946 г. бывший партийный функционер показал:
«В ноябре 1941 г., находясь в здании районной управы, жена Воскобойника Воскобойник Анна Вениаминовна ознакомила присутствовавших с манифестом и воззванием, отпечатанными на машинке и подписанными руководителем партии под псевдонимом Инженер Земля. Вечером того же дня я Мосин, и Каминский Бронислав Владиславович были приглашены Воскобойником К.П. к нему. В беседе Воскобойник сообщил нам, что на оккупированной территории существует народная партия Викинг и показал выпущенные якобы этой партией манифест и воззвание, с содержанием которых нас в тот день ознакомила Воскобойник А.В. Впоследствии мы узнали, что манифест и воззвание были составлены и отпечатаны лично Воскобойником
В манифесте сообщалось о существовании народной партии Викинг, ставившей своей задачей свержение Советской власти, уничтожение коммунистической партии и установление в России нового государственного строя. Объявлялась амнистия всем лицам, репрессированным органами Советской власти, роспуск колхозов и восстановление частной собственности. Воззвание было написано в резко антисоветском духе
Они были напечатаны в виде листовок, на одной стороне манифест, а на другой воззвание Я Мосин, и Каминский полностью одобрили текст манифеста и воззвания и их выпуск. Заручившись нашей поддержкой, Воскобойник поставил перед нами задачу размножить манифест и воззвание и распространить их за пределами Брасовского района»[78].
Очевидно, что на этом этапе Воскобойник никак не согласовывал свою политическую деятельность с представителями оккупационных властей. Об этом говорится в отчете тылового района 2-й танковой армии от 7 февраля 1942 г.: «Самостоятельное образование сильных вооруженных отрядов местных жителей или иных групп с собственной политически неконтролируемой программой к примеру, Национал-социалистической партии Викинг к югу от Навли новое явление, которое вне сомнений заслуживает внимания Неизвестно, соответствуют ли цели этой партии целям немецкого политического руководства Эти лица фанатичны, заряжены энергией и способны добиться заметного влияния»[79].
Тем не менее, «инженер Земля» отлично понимал, что санкция немецких военных необходима (хотя бы исходя из риска подвергнуться репрессиям со стороны оккупантов). Поэтому сразу же после публикации манифеста он уполномочил Каминского и Мосина уведомить военные власти о своей инициативе, якобы снабдив свои инструкции патетической фразой: «Не забудьте, что мы работаем уже не для одного Брасовского района, а в масштабе новой России. История нас не забудет»[80].
Мосин свидетельствует: «С целью легализации создаваемой нами партии и распространения манифеста Воскобойник поручил мне выехать в Харьков, а Каминскому в Орел и Тулу, установить связь со штабом фронта немецкой армии и добиться разрешения деятельности партии В тот период времени мы не знали места дислокации штаба фронта немецкой армии. Исходя из этого, Воскобойник решил направить нас обоих в разные направления. Наряду с этим Воскобойник поручил мне и Каминскому по пути следования в городах, селах и деревнях проводить собрания и митинги, распространять манифест и создавать ячейки Лично я через Дмитровск и Дмитриев направился в Курск с тем, чтобы получить там разрешение на поездку в Харьков. Несмотря на все предпринятые мной попытки провести в указанных городах собрания, мне ничего не удалось сделать, поскольку немцы этому воспрепятствовали. Ортскомендатура Курска отказала в выдаче мне пропуска и рекомендовала поехать в Орел, где в то время размещался штаб фронта немецкой армии Прибыв в Орел, я обратился к представителю отдела пропаганды штаба армии майору Лон с просьбой зарегистрировать нашу партию и разрешить ей заниматься политической деятельностью. Лон мне ответил, что отдел пропаганды штаба армии не уполномочен решать такие вопросы, и предложил обратиться непосредственно в министерство восточных областей, находившееся в Берлине. Таким образом, моя поездка успеха не имела Поездка Каминского также оказалась безрезультатной»[81].