Понятно, проговорил он, изучая взглядом место ДТП.
Второй сотрудник в это время начал делать замеры.
Ваши документы, пожалуйста, гражданочка, потребовал Попов.
Да, конечно. Женщина протянула лейтенанту водительское удостоверение.
Зудилина Ольга Васильевна, прочитал он вслух. А у вас, гражданин, есть с собой документы? Попов повернулся в мою сторону.
Э-э, протянул я и принялся шлепать по своим карманам. В рубашке отыскался студенческий билет.
Только я собрался его раскрыть и посмотреть, что там внутри, как лейтенант ловким движением завладел найденной мною ксивой.
Так-с, Чапыра Альберт Анатольевич.
Кто?! От потрясения я закашлялся.
Пятый курс, продолжил он читать содержимое билета, бросив взгляд в сторону крайнего корпуса универа. Ну так и что произошло, гражданин Чапыра? вернулся он к опросу.
Ну, я переходил дорогу, а тут машина откуда-то вырулила. Не успел отскочить, начал я импровизировать. Черт знает, что там произошло на самом деле, но вот лучше бы не меня признали виновным. Я еще не разобрался с тем, во что вляпался, и лишние проблемы мне были не нужны.
Это я вырулила?! возмутилась Зудилина. Ее глаза сверкали в гневе. Женщина обличительно ткнула в мою сторону пальцем. Это ты бросился под мою машину!
Да неужели? ухмыльнулся я, но тут же посерьезнел. Если решат, что я самоубийца, то в психушку упекут на обследование. Товарищ лейтенант, я из университета в магазин шел. Просто шел, не бежал, из кустов не выскакивал, водителей не пугал. А вот она, теперь уже я выставил свой палец, гоняет по городу, как по трассе Париж Дакар.
Зудилина от моего спича покраснела, открыла рот, чтобы обрушиться с обвинениями, но тут неожиданно меня поддержала толпа. Люди, как оказалось, никуда не ушли, они с интересом следили за происходящим и даже решили поучаствовать в спектакле.
Она, она виновата! закричала бабка, потрясая клюкой. Чуть человека жизни не лишила!
Гоняют словно шальные! Дорогу перейти спокойно не дают! перебивали ее женские голоса.
Баба за рулем обезьяна с гранатой, заглушил всех мужской бас.
А ну тихо! это уже гаркнул лейтенант Попов. Кто из вас видел момент аварии?
Так это Да я уже после подошел, послышались голоса.
Зудилина посветлела лицом. Ответы ее явно воодушевили, и женщина вновь бросилась в наступление.
Не видели, а наговариваете! Что за люди?! закричала она. Это он мне под колеса прыгнул и врет! Бессовестный!
Гражданочка, не кричите так, поморщился Попов. Сейчас во всем разберемся.
Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически уточняя информацию у коллеги.
Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.
Гражданочка, не кричите так, поморщился Попов. Сейчас во всем разберемся.
Он вытащил из планшета чистый лист бумаги и принялся рисовать схему, периодически уточняя информацию у коллеги.
Неожиданно воздух со свистом резанула промелькнувшая немного в стороне от меня клюка.
Это кого ты тут лгуньей назвала?! закричала старуха и начала надвигаться на совершившую наезд женщину. Походу, она только что переварила ее слова и каким-то образом всё приняла на свой счет. Да как ты смеешь?! Я ветеран, орденоносец! Клюка стучала по асфальту, старуха надвигалась.
Зудилина, отступая, нырнула за спину все еще поддерживающего меня Горзеева, и я оказался первым на пути разгневанной старухи. Первому мне и прилетело клюкой. Хрупкое равновесие было нарушено, и я начал оседать.
Позади раздался вскрик Зудилиной.
А ну прекратить! Падая, я услышал голос Горзеева, которому пришлось меня отпустить, чтобы перехватить клюку.
Убили! истерически закричали женщины. Кто-то даже завизжал.
Я в это время лежал на асфальте, морщился от боли в локте, на который пришелся основной удар от падения, и изумлялся.
«Верните меня обратно!» кричал я куда-то в небо, не разжимая губ.
Вот какого хрена меня сюда занесло?! Нет, я читал, конечно, книги про попаданцев. Но там в СССР обычно старперы отправлялись. Они когда-то жили в нем, знают его специфику, ностальгируют по нему. Поэтому и принимаются в новой жизни усиленно его спасать. А я здесь при чем? Зачем меня сюда отправили? Чего я здесь делать-то буду? Мне вообще до звезды этот СССР. Я в нем не жил и, соответственно, никаких нежных чувств к нему не питаю. На кой я здесь сдался?!
Чапыра! Ты чего тут разлегся?! Мои стенания прервал незнакомый женский голос.
Взгляд наткнулся на нависшую надо мной девушку. Строгая белая блузка, застегнутая под самое горло, черная юбка, открывающая острые колени. С двух сторон от ее русой головы болтались завязанные синими лентами тощие косички.
«Это еще кто?» успел подумать я, прежде чем меня принялись поднимать в четыре руки.
Да где эта «скорая»? обеспокоенно заозирался Горзеев.
Вы, гражданочка, кто будете? раздраженно поинтересовался Попов у нового лица.
Я комсорг. Лебедева моя фамилия, поправив очки в толстой оправе, важно заявила девица и строго спросила: А что здесь происходит?
ДТП у нас здесь, вздохнул Горзеев, вновь поддерживая меня за локоть.
А при чем здесь Чапыра? Его на комсомольском собрании ждут. Нам, товарищи, задерживаться никак нельзя, не терпящим возражения тоном заявила девица-комсорг. Чапыра, ты в таком виде собрался на собрание идти?!
А? Чего? Я в это время раздумывал над значением слова «комсорг», поэтому не сразу среагировал.
Девушка, у вашего товарища травма, его машина сбила. Не до собраний ему пока, вновь раздраженно влез Попов. Вы видели, что произошло? Нет? Тогда прошу вас покинуть место происшествия! И бабушку проводите уже до дома! крикнул он столпившимся возле успокоившейся старухи людям. Протокол читаем, подписываем! Это уже он обратился к нам с Зудилиной.
Женщина первой схватила документ, а я задумался над тем, что эту Лебедеву отпускать никак нельзя. Раз она меня знает, то может оказаться полезной.
Лебедева! крикнул я в спину удаляющемуся комсоргу. Подожди меня, я сейчас.
Парень, ты куда это собрался? Сейчас «скорая» приедет, придержал меня Горзеев.
Да нормально все со мной, идти мне надо, поморщился я от навязчивой заботы и в качестве аргумента добавил: На комсомольское собрание.
Протокол подпиши и иди, комсомолец, подсуетился с протоколом Попов, сунув мне его в руки.
В райотдел бы надо заехать, объяснения взять, забеспокоился Горзеев.
Да завтра подъедут, все же живы, отмахнулся Попов. Его явно наше ДТП до печенок уже пробрало.
Первым делом я посмотрел на дату (именно она меня больше всего сейчас интересовала) 18.06.1976. На дате я и завис ненадолго. Да уж, занесло. Текст протокола со схемой я просмотрел бегло, подписал их буквой «Ч» с завитком и, прихрамывая, поплелся в сторону Лебедевой. Смысл торчать здесь и что-то доказывать? Свидетелей нет, тормозной путь короткий, женщина водитель, я пешеход, так что как-нибудь потом отбрехаюсь. А вот устраиваться в этой жизни нужно уже сегодня. Лебедева же ключ от этой новой жизни, удачно подвернувшийся мне ключ.
Глава 2
Чапыра, а ты вообще как себя чувствуешь? нарушила тишину Лебедева, когда мы ступили на территорию студенческого городка.
Да как тебе сказать, неопределенно начал я, соображая, как бы половчее из нее информацию выудить.
Вижу, что сегодня от тебя толку не будет, перебила комсорг, придирчиво рассматривая хромающего меня через свои окуляры.
Девушка вздохнула, что-то прикинув в уме.
Ладно, пошли до общежития тебя провожу, а то упадешь еще по дороге. А мне потом отписывайся, резюмировала она итог своих размышлений.
«Общежития?! не на шутку встревожился я. Прощай моя двухуровневая квартира?»
Мы подошли к унылому пятиэтажному зданию из серого кирпича. В мое время его фасад был облицован панелями, из-за чего общежитие имело более презентабельный вид.
Мы прошли холл, на ходу обменявшись приветствиями с выглянувшей из служебного помещения вахтершей. Поднялись по щербатой лестнице с погнутыми перилами на третий этаж и уткнулись в одну из дверей.
Лебедева безрезультатно подергала ручку.
Открывай. Чего ждешь? поторопила она меня.
Я вновь ощупал свои карманы и нашел-таки заветный ключик.
Дверь распахнулась, и я с опаской замер на пороге, не решаясь сделать еще один шаг в новую жизнь. Но долго рефлексировать мне не дали, беспардонно протолкнув внутрь комнаты.
Ну вы и свиньи, неодобрительно произнесла комсорг, намекая на бардак в комнате. Девушка стремительно подошла к заваленному учебниками, конспектами и посудой столу. Пойду воды тебе принесу, добавила она, схватив пустой стеклянный графин. А ты, Чапыра, ложись, а то что-то шатает тебя.
Я озадаченно обвел взглядом четыре кровати, тоже заваленные всяким барахлом, облезлые стены с выцветшей краской, старый покосившийся шкаф с надтреснутым зеркалом на дверце, стулья с обломанными спинками, наполовину залепленное газетами окно.
Сюрреализм какой-то, пробормотал я и шагнул к зеркалу. Это сюр, сюр, сюр как заведенный повторял я, рассматривая свое отражение.
Запачканные от лежания на асфальте брюки клеш с вшитыми красными клиньями и подшитыми внизу штанин металлическими застежками-молниями, цветастая рубашка с ободранными локтями, ботинки на высокой платформе, походу самодельной. На голове длинные до плеч волосы с налипшей к ним пылью. И завершали композицию усы.
Чапыра, с тобой все в порядке? От неожиданно прозвучавшего окрика я вздрогнул.
Лебедева стояла у порога, держа в руках наполненный водой графин, и обеспокоенно наблюдала за мной.
У тебя сейчас такое выражение лица было произнесла она задумчиво, устраивая графин на столе.
Ты не знаешь, где ближайшая парикмахерская? проигнорировав ее замечание, спросил я то, что меня сейчас занимало.
В Доме быта, в двух кварталах отсюда. Удивления в голосе девушки прибавилось. А ты что, подстричься решил? и, не дожидаясь ответа, добавила: Давно пара. Молодец!
А сколько стрижка стоит, не знаешь? Задавая вопрос, я вновь принялся исследовать свои карманы. Вытащив бумажку, я озадаченно на нее уставился. Три рубля. Интересно, это много или мало?
Мужская стрижка копеек двадцать, наверное, неуверенно ответила Лебедева, но, заметив в моей руке купюру, резко сменила тональность: Чапыра, тебе не стыдно?! Ты уже второй месяц не платишь комсомольские взносы. Говорил, денег нет! С тебя четыре копейки!
Комсомольские взносы? задумчиво переспросил я. То есть я их платил все пять лет, что здесь учился?