С чеко ты взяла?
Да как-то соединились клуша и ухарь, вот и появился клухарь.
Нет, клухарь он на току. Он щелкает пальцами Оскари.
Он глухаря имеет ввиду, поясняю я улыбающейся Оксане. Оскари показывает большой палец.
В какой спортзал вы ходите? Может, я тоже запишусь, а то немного подрастерял форму на сидячей работе, не может удержаться Юрий.
Оксана ещё несколько секунд держит мою руку, а после убирает прядь с лица. Вот надо же ему влезть? Копался бы и копался в своем телефоне.
В «ОлимпФит» на Герцена. Знаешь такой клуб?
Конечно знаю, я постоянно рядом проезжаю. Вот это здорово, вот где можно будет сбросить стресс после работы. Потренируешь меня, Оксана? Юрий снова пытается положить ей руку на плечи.
Положить и заглянуть в глаза в лучших традициях пикапера. Контакт тактильный и визуальный, ещё и бархата припустить в чуть пониженный голос. Всё как по инструкции.
Оксана вновь её снимает. «Жизнь, это не фильм!» проносится в моей голове радостная мысль. А мы тем временем подъезжаем к одинокому дому. Просека упирается в него, а дальше тупик могучими богатырями встают огромные сосны. Дом вряд ли можно отнести к разряду сказочных, такой можно увидеть в любой деревне, где остались срубы из бревен. Добротный, некрашеный, а засмоленный, словно недавно был пожар, и на бревнах осталась копоть. Под стрехой крыши повешены связки сухих трав, веники, свисают какие-то замшелые коряги. Жутковатое зрелище. Не хватает только копий с черепами и черного кота в придачу. С левой стороны приткнулась большая поленница дров, на ней ровным слоем белеет снег. Над печной трубой вьется белесый дымок. Давно немытые окна слепо взирают на окружающую домик лесную красоту.
Вот мы и приехали! говорит Оскари, когда машина замирает в десятке метров от дома.
Куда это ты нас завез, друг любезный? спрашивает Юрий, когда мы выбираемся из автомобиля.
Снег у крыльца очищен, небольшая тропка ведет к поленнице в одну сторону и к деревянной уборной с сердечком на двери в другую.
Я вас привез к местной тостопримечательности. Это тревний колтун. Никто не знает, откута он тут взялся. Никто не знает, сколько ему лет. Никто не знает его имени, потому и называют Вяйнямёйнен, как мутрого старца из лекент. Он рассказывает о бутущем человека, лишь взглянув ему в лицо, загадочным шепотом сообщает Оскари. Мы каштово постояльца привозим сюта, и все остаются товольны.
Марджаана вынимает из багажного отделения объемистую сумку а-ля «мечта оккупанта». С такими клетчатыми сумками в своё время ездили «челноки» за шубами и прочей одеждой. Я не заметил, когда она успела туда её поставить. Кажется, что эта сумка была припасена загодя. Хозяйка коттеджа с натугой подносит её к двери, ставит на снег и выпрямляется.
Вяйнямейнен!! Это Оскари и Марджаана!! Мы привезли гостей. Ты сможешь с ними поговорить?
Марджаана не дожидается ответа, а отходит обратно к джипу. Оскари обнимает её и делает нам знак молчать. Оксана кутается в шубку, кулачки находятся у подбородка, словно её знобит. Мне тоже чуточку не по себе оттого, что сейчас мы встретимся с неизвестным. С тем, кто общается с духами и может заглянуть за грань реальности.
Ох, вот только шарлатанов мне не хватало, слышится за спинами голос Юрия.
Он пытается дозвониться до предприятия, но, увы, мы оказываемся вне доступа сети. А там случилось что-то серьезное, судя по выражению его лица.
Вяйнямейнен не шарлатан, вы лучше потише о нем коворите, а то он мошет услышать, озабоченно шепчет Оскари.
Наша группа застывает и смотрит, как медленно, очень медленно и торжественно открывается дверь. Так может открываться вход в преисподнюю, где неторопливые черти вяло переворачивают грешников на раскаленных сковородах. Черный провал двери, а за ним неизвестность.
И ни звука. Даже ветер затих, словно присел на бампер машины и старается вместе с нами что-нибудь разглядеть в чернеющем провале.
Захотите, колтун вас штет, шепчет Оскари и хватает Юрия за рукав. Не нато всем вместе, лучше по отному. Кто из вас смелый, тот пусть пойтет первым.
Кто смелый? Вряд ли я могу себя к безумцам, которые могут очертя голову броситься в любую авантюру. Однако, рядом находится Оксана. Поэтому я делаю шаг вперед.
Захвати с собой сумку. Поставишь её кте-нипуть у порока. Старайся не смотреть в клаза колтуну, кто знает, что у неко на уме. Спроси не польше трех вопросов, если захочет, то сам тепя спросит, напутствует меня Оскари.
С каждым словом внутри распространяется холодок, будто разжевываю черный ментоловый «Холлс» на морозе. Я не трус но я боюсь. Но раз сделал шаг, то нужно делать и второй, а дальше получится легче. Снег хрустит под ногами: «Трус. Трус. Трус. Трус» Он злит меня и раздражает. Я наклоняюсь за сумкой и поворачиваюсь к стоящим. Оскари с Марджааной смотрят выжидающе, Оксана прикусывает пальчик, Юрий пытается дозвониться.
Если не вернусь, считайте меня коммунистом.
С радостью, тут же откликается Юрий. Оксана шлепает его по плечу, а он шутливо отшатывается и выставляет руки.
Я вхожу в темноту сеней. После уличной слепящей белизны ещё долгих полминуты не могу увидеть, куда мне идти. Под ноги попадает жестяной бак и отзывается грохотом на неловкого посетителя. Что-то падает и звенит на полу, будто рассыпали кучу алюминиевых ложек. Под руку попадает дверная ручка, и я тяну её на себя.
Первое, что меня встречает запах затхлости. Так может пахнуть мумия Тутанхамона, если к ней принюхаться. В полутемной комнате возле печки шевелится куча тряпья. Большая куча, похожая на ежа в опавших листьях. Ни рук, ни ног, а тем более головы не видно в этих лохмотьях.
Пошто пришел? скрипучий голос похож на скрежет ножа по оконному стеклу.
Я от Оскари и Марджааны. Они нас привезли, чтобы вы нам погадали, отвечаю я несмело, а сам осматриваюсь, куда можно поставить сумку.
Ты пошто смехом-то зовешь? Кака я вам гадалка? Пошел до хода, пасынок зверя.
Я стою и не понимаю что я не так сделал. Вроде бы всё как говорил Оскари, а на деле меня натуральным образом посылают, да ещё и обзывают.
Што встал? Пошел-пошел! бубнит эта куча тряпья.
Из-под тряпок не видно мужчина это или женщина. Кажется, что этот колдун успевает про меня забыть, так как покачивается на табуретке и что-то мычит себе под нос.
Я ставлю сумку на пол и собираюсь уходить.
Што там? вопрос застает в двери.
Не знаю, это оставили Оскари и Марджаана.
Ты не знашь, а нясешь. Што табе кажут, то и делашь. Хде же твоя башка-то? Али токмо для шапки годна?
Я стою и не знаю, чего ответить. Вроде и правильные вещи говорит, а с другой стороны мог бы быть и повежливее. Предпочитаю привычную манеру поведения сдержаться, а потом вечером придумать достойный ответ. Но не судьба мне выйти.
Я стою и не знаю, чего ответить. Вроде и правильные вещи говорит, а с другой стороны мог бы быть и повежливее. Предпочитаю привычную манеру поведения сдержаться, а потом вечером придумать достойный ответ. Но не судьба мне выйти.
Мне тваво и даром не нать, коль не знамо чаво приволок. Забирай да топай отсель, коробка нищая.
Такое обхождение возмущает до глубины души. Да что за дела? С какой радости этот хмырь позволяет себе меня оскорблять? Закутался в тряпки и думает, что король? Дай-ка я взгляну в глаза этого «короля».
Как только я делаю шаг к сидящему колдуну, как тут же навстречу мне взлетает черная рука со страшными струпьями на коже. И в нос ударяет запах Запах давно не мытого тела и гниющей плоти. Я невольно отшатываюсь, как можно отшатнуться от канализационного люка, из которого выползает содержимое.
Пошто надвигашься, аки глыза каменна? Жмешь в себе семя мужско, так не пред мною его плескать нужжо. Блазниться мне, што буди у тебя скорополучно битва со вторым самим собой. Корить себя бушь, коли проиграшь, а коли выиграшь, так вдвойне убиваться бушь. Покуда не сгнобишь дурну натуру свою, да не перешерстишь жизнь прежню, не будет рядом с тобой горлицы лазоревой. От лихорадства не мотайся, встреть открытой грудиной. А покуда поди прочь, Борис!
Я вздрагиваю. Своим скрипучим говорком колдун начинает вводить меня в транс, а уж когда назвал по имени Будто гипнотизер щелкнул пальцами. Я половины не разобрал, что он говорил, но вместе с тем всё так четко и ясно становится. Я понимаю, что должен измениться и это произойдет вскоре. Но вот что за битва с самим собой?
Я хотел спросить
Коль нормальных слов не понимашь рука со струпьями кидает ещё одно полено в печурку и оттуда вылетает столб черного дыма. Куси его!
Из черного дыма высовывается морда волка. Глаза светятся золотым светом. Судя по размерам, этот волк не меньше племенного быка. Откуда он взялся в этой комнате? Монстр оскаливается, громовой рык раскатывается по комнате, и зверь прыгает на меня.
Как я оказался на улице? Я потом много раз прокручивал в уме это воспоминание, но так и не получилось придумать какое-то разумное объяснение. Если бы я был Гарри Поттером, то трансгрессировал бы стою у двери, фью-фью и стою на улице. Но вряд ли это можно считать за оправдание невероятного скачка в пространстве. Скорее всего, под это дело подходит фраза: «вылететь как после хорошего пинка». Сердце бьется так, что вот-вот выскочит из груди и припустит по свежему снегу подальше от страшного зверя.
Я обернулся привычная темнота за входной дверью. Никакого волка. Опять гипноз?
Борис, ты словно только что от генерального вернулся. Такой же бледный и ручонки трясутся. Может, ты там как раз генерального и увидел? А что? От Николая Андреевича можно чего угодно ожидать, скалится Юрий.
Борь, в самом деле, что там? На тебе лица нет, тревожится Оксана.
Там колдун. Рассказал мне о скором будущем. Мол, выберут меня президентом всего мира и угостят блинами с маслом и сахаром, я всё же справляюсь с дрожью и стараюсь улыбнуться.
Оскари с Марджааной сочувственно смотрят на меня, словно уже сожалеют о решении показать местную достопримечательность.
Вот второе точно сбудется, а с первым ты загнул. Неужели там так страшно? Дай-ка я посмотрю! Юрий огибает Оксану и идет к дому.
Сказать ему про волка, или не говорить? Пожалуй, не буду. Пусть вылетит, как пробка из шампанского, а мы тогда посмеемся. Я отхожу от избы на ватных ногах. Сердце всё ещё стучит, но уже меньше. Зато горит лицо, словно меня кто-то активно вспоминает.
Что там, Борь, шепчет Оксана, когда я оказываюсь рядом с ней. Ты вышел, как пыльным мешком ударенный.
Я вышел? Да я наверное выскочил, выпрыгнул, вылетел как ракета. Или же нет?