Да.
И напоследок кое-что еще. Фрэнк вылез из-за стола, взял наши кружки и отнес на кухню. Теперь в любое время дня и ночи на плите стоял внушительный кофейник, еще неделя и мы, наверное, стали бы есть молотый кофе ложками прямо из пакета. Давно хотел с тобой поговорить кое о чем.
К этому разговору я заранее готовилась. Бегло просмотрела фотографии, словно колоду карт, перебирая в памяти имена: Силлиан Уолл, Хлоя Неллиган, Мартина Лоулор
Валяй, сказала я.
Избавившись от кружек, Фрэнк принялся вертеть в руках солонку так, чтобы не рассыпать соль.
Не хотел заводить на эту тему, начал он, но что поделаешь, жизнь не мед. Сама понимаешь, ты в последнее время как бы это сказать слегка не в своей тарелке, да?
Ага, отозвалась я, не отрывая взгляда от фотографий. Изабелла Смит, Брайан Райан может, родители плохо соображали, а может, у них извращенное чувство юмора, Марк ОЛири Понимаю.
Не знаю, то ли это из-за дела, то ли еще раньше началось, да и знать не хочу. Если это мандраж, то, скорее всего, пройдет, едва переступишь порог. Но вот что я сказать хотел: если не выгорит, не пугайся. Не надо сомневаться в себе, иначе совсем голову потеряешь, и не вздумай прятать свой страх. Обрати его себе на пользу. Почему бы Лекси не волноваться и почему бы тебе на этом не сыграть? Пользуйся тем, что есть, пусть даже не самым выигрышным. Все может стать твоим оружием, Кэсс. Все что угодно.
Постараюсь не забыть, кивнула я. При мысли о том, что из операции Весталка можно извлечь пользу, внутри у меня что-то сжалось, стало трудно дышать. Стоит мне даже моргнуть, Фрэнк заметит.
Как думаешь, справишься?
Лекси, пронеслось в голове, Лекси не сказала бы ему: Не лезь мне в душу (не то что я), она бы вообще не стала ничего объяснять. Лекси просто зевнула бы, или сказала: Не учи меня, ты не моя бабушка, или потребовала мороженого.
У нас печенье кончилось, сказала я и потянулась, фотографии соскользнули с колен, разлетелись по полу. Сбегай, купи. С лимонным кремом.
И, увидев, как вытянулось у Фрэнка лицо, я так и покатилась со смеху.
В субботу Фрэнк милостиво предоставил мне выходной не Фрэнки, а просто золото! чтобы мы с Сэмом на прощанье побыли вместе. Сэм приготовил на ужин курицу по-индийски, а я на десерт соорудила что-то вроде тирамису на вид страшненькое, а на вкус ничего.
Болтали о пустяках, держались за руки, сидя за столом, делились дорогими воспоминаниями историями из детства, юношескими глупостями. Одежда Лекси висела в углу на дверце шкафа, лучилась, будто освещенный солнцем песок, но мы ни словом о ней не обмолвились.
После ужина пригрелись на диване. Я затопила камин, Сэм включил музыку; вечер как вечер, похожий на все другие, только одежда Лекси перед глазами маячит да сердце заходится от нетерпения.
Как ты? спросил Сэм.
Видно, зря я надеялась, что мы за весь вечер ни разу не вспомним про завтра.
Ничего, отозвалась я.
Страшно?
Я призадумалась. Положение идиотское во всех смыслах. По-хорошему, мне бы окаменеть от страха.
Нет, ответила я. Интересно.
Сэм кивнул, уткнулся мне в макушку. Он не спеша, ласково гладил меня по волосам, но я чувствовала, как он напряжен, весь одеревенел.
Не по душе тебе это, да? спросила я.
Да, тихо сказал Сэм. Не по душе.
Тогда что ж ты это не прекратил? Ты же руководитель следственной группы, настоял бы на своем.
Рука Сэма замерла в воздухе.
Хочешь, чтобы я прекратил?
Нет, ответила я. Уж в этом-то я была уверена. Ни в коем случае.
Теперь-то уж проехали. Операция идет полным ходом, это детище Мэкки, я здесь не распоряжаюсь. Но если ты передумала, я найду способ
Не передумала, Сэм, честное слово. Просто интересно, почему ты дал добро.
Сэм пожал плечами.
Мэкки прав, конечно: ничего у нас больше нет. Возможно, это единственный способ раскрыть дело.
У Сэма есть висяки у кого их нет? так что одним больше, одним меньше, какая разница, ему главное убедиться, что убийца не охотится за мной.
Неделю назад тоже ничего не было, заметила я, но ты был против.
Сэм вновь стал рассеянно гладить меня по голове.
Тогда, в первый день, начал он, помолчав, когда ты приехала на место преступления Вы с Мэкки друг друга подкалывали, помнишь? Он к тебе придирался из-за одежды, ты отвечала, почти как с еще тогда, в Убийствах.
То есть с Робом. Ближе Роба у меня, пожалуй, не было друга, но мы разругались, страшно, в пух и прах, тут нашей дружбе и конец. Я развернулась, положила голову Сэму на грудь, чтобы видеть его лицо, но он смотрел в потолок.
Давно я тебя такой не видел, продолжал он. Ты прямо ожила.
В последнее время со мной было не очень-то весело, сказала я.
Сэм чуть заметно улыбнулся.
Да я не жалуюсь.
Не припомню, чтобы Сэм хоть раз на что-то жаловался.
Да, кивнула я, понимаю.
А потом, в субботу, продолжал он, хоть мы и ссорились, и все такое, он слегка сжал мне руку, чмокнул в лоб, да какая разница Я уже потом понял: это потому что мы оба загорелись. Потому что тебе не все равно. Как будто Он мотнул головой, подыскивая слова. В Домашнем насилии совсем не то, верно?
О Насилии я мало что рассказывала. Лишь тогда мне пришло в голову, что молчание было по-своему красноречиво.
Кто-то же должен этим заниматься, ответила я. С Убийствами никакого сравнения, но и там неплохо.
Сэм кивнул, обнял меня покрепче.
И потом, на совещании, сказал он. До этого я подумывал, а не послать ли мне Мэкки подальше на правах начальника. Ведь завели дело об убийстве, я руководитель следственной группы, и если бы я сказал нет Но ты так увлеклась, каждую мелочь продумывала И я решил: зачем все это рушить?
Такого поворота я не предвидела. Внешность у Сэма обманчивая, лицо деревенского простака, открытое, незамысловатое: румянец во всю щеку, ясные серые глаза, от них разбегаются морщинки-лучики; даже узнав его поближе, не ждешь от него глубины.
Спасибо, Сэм, растрогалась я. Спасибо.
Может, и к лучшему, что это дело нам подвернулось. Как знать
Но ты бы все равно предпочел, чтобы убили ее где угодно, только не здесь, заключила я.
Сэм призадумался, наматывая на палец прядь моих волос.
Да, кивнул он. Еще бы. Да что толку гадать? Если уж впрягся в дело, надо до конца довести.
Сэм посмотрел на меня сверху вниз. Улыбка не сходила с его лица, но взгляд слегка омрачился.
Ты все эти дни ходишь счастливая, сказал он бесхитростно. Рад видеть тебя снова счастливой.
Как он вообще меня терпит? подумала я.
Плюс ты знал, что если будешь командовать, пинка от меня получишь, сказала я.
Сэм улыбнулся, легонько щелкнул меня по носу.
Как он вообще меня терпит? подумала я.
Плюс ты знал, что если будешь командовать, пинка от меня получишь, сказала я.
Сэм улыбнулся, легонько щелкнул меня по носу.
И это тоже, мегера ты моя. Но тень грусти из его глаз уже не исчезала.
Воскресенье пролетело быстро, не то что те долгие десять дней, стремительно, как волна, что обрушивается на берег. Фрэнк должен был заехать в три, нацепить на меня микрофон и к половине пятого отвезти в Боярышник. Все воскресное утро пока мы с Сэмом читали газеты, потягивали чай в постели, принимали душ, завтракали гренками и яичницей с беконом над нами нависала тяжесть, будто тикал над головой гигантский будильник, готовый разразиться звоном. Где-то далеко готовились к встрече друзья Лекси.
После завтрака я надела ту самую одежду. Одевалась я в ванной, Сэм был еще у меня, а мне хотелось уединиться. Казалось, это не просто одежда, а доспехи ручной работы или наряд для какой-нибудь тайной церемонии. Когда я ее касалась, у меня горели ладони.
Простое белое хлопчатобумажное белье с магазинными ярлычками; видавшие виды джинсы, потертые, размочаленные внизу; коричневые носки, коричневые полусапожки; белая тенниска с длинными рукавами; голубая замшевая куртка, поношенная, но чистая. От воротника пахло ландышами и чем-то еще теплая, еле уловимая нотка, аромат ее кожи. В кармане чек из супермаркета месячной давности: куриное филе, шампунь, сливочное масло, бутылка имбирного эля.
Одевшись, я глянула в большое зеркало на двери. И в первую секунду себя не узнала. А потом, странное дело, едва сдержала смех. Вот ведь ирония судьбы: месяцами я наряжалась офисной Барби и только сейчас, в роли другого человека, стала хоть немного похожа на себя.
Чудесно выглядишь, сказал Сэм, когда я вышла из ванной, и слабо улыбнулся. Такая уютная.
Вещи уложены, ждут у двери можно подумать, я отправляюсь в путешествие; так и тянуло проверить паспорт, билеты. Фрэнк купил мне премилый чемодан, прочный, армированный, с надежным кодовым замком без медвежатника не вскроешь. В чемодане лежали вещи Лекси: бумажник, ключи, телефон точные копии настоящих, а также вещи, что передали друзья, и пластмассовый пузырек с аптечным ярлыком АМОКСИЦИЛЛИН, 1 таб. х 3 раза в день, но на самом деле с витамином С, надо его поставить куда-нибудь на видное место. В тайном отсеке снаряжение: перчатки из латекса; мобильник; сменные батарейки для микрофона; запас живописно раскрашенных бинтов их надо выбрасывать в мусорку в ванной по утрам и вечерам; записная книжка; документы; новенький револьвер Фрэнк раздобыл мне короткоствольный, тридцать восьмого калибра, в руке держать удобно и спрятать гораздо проще, чем мой старый Смит и Вессон. А в придачу я не шучу корсет, прочный, эластичный, чтобы под платьем в обтяжку не было видно оружия. Агенту он, можно сказать, заменяет кобуру. Неудобная штука через час-другой кажется, будто ствол впивается в печень, зато со стороны незаметно. Хотя бы ради того, чтобы представить, как Фрэнк его выбирает в отделе женского белья, стоило в это ввязаться.
Ну и вид у тебя! одобрил он, оглядывая меня в дверях. Он нес охапку электроники а-ля Джеймс Бонд черные провода, колонки, всякую хренотень для прослушки. Синяки под глазами знатные!
Она спала по три часа в сутки, хмуро сказал Сэм из-за моей спины. Как и мы с тобой. Мы тоже выглядим не лучше.
Да ну, я ж ее не ругаю. Фрэнк прошел мимо нас в комнату, свалил охапку проводов на кофейный столик. Я в восторге! Она будто только что из реанимации. А, крошка?
Микрофон был миниатюрный, с пуговицу на рубашке, и пристегивался к лифчику спереди.
К счастью, наша девочка не носила декольте, заметил Фрэнк, глянув на часы. Наклонись-ка перед зеркалом, проверь, не торчит ли.