Не обращая внимания на зло пыхтящего Литвинова, иду к себе, снимаю пальто, ботинки, плюхаюсь на постель, устало прикрываю глаза. Слышу в коридоре шаги, приглушенные ковровой дорожкой, и характерное позвякивание шприца о стенки кюветки. А вот и моя доза пенициллина! Ася, постучав, заходит в комнату:
Опять геройствовал? «Груша» прикладывает холодную руку ко лбу. Ох ты боженьки мой, да ты весь горишь!
Врагу не сдается наш гордый «Варяг», хрипло пропеваю я.
Подставляй попу, варяг. Ася набирает шприц. Где твой спутник?
В соседней комнате. Я поворачиваюсь на живот, получаю свой укол. После медицинских процедур мы идем знакомится с гэбэшником.
Ася Федоровна, это Андрей Литвинов доверенный сотрудник Степана Денисовича. Андрей, это Ася Федоровна добрый ангел и хозяйка этого дома.
«Груша» смущенно улыбается:
Скажешь тоже, «хозяйка»! Голодные?
Наевшийся пельменей Литвинов пожимает плечами.
Мы недавно перекусили, а вот от чая с плюшками точно не откажемся.
После чая и лекарств меня разморило и клонит в сон. Расходимся с Литвиновым по своим комнатам
Просыпаюсь от легкого похлопывания по плечу. Ася пришла.
Леш, укол и температуру надо бы померить.
Как там наши, не приехали еще? спрашиваю я спросонья и послушно переворачиваясь на живот.
Нет пока
Ртуть на градуснике как приклеенная держится на отметке 37,6. Ну, спасибо хоть вверх не ползет. Зато сухой кашель перешел в кашель с мокротой, и, наверное, это хорошо. Но Ася все равно недовольно качает головой:
Отлежаться бы тебе недельку, а ты по лужам под дождем бегаешь.
Покой нам только снится Вот наведем порядок в стране, тогда и отлежусь.
Полежав и поняв, что не усну, одеваюсь и выхожу в коридор. Тишина Только Литвинов похрапывает за соседней дверью.
Не спится? скупо улыбается мне Николай Демидович.
Не спится Все думаю, как там наши. Хоть бы все обошлось.
Ты правда думаешь, что они эту базу ГРУ штурмовать будут? хмыкает он. Да бог с тобой! На базе не меньше двух тысяч бойцов, никто там войну развязывать не будет. И вообще, давно прошли те времена, когда конфликты среди разведчиков доходили до Коллега глубокомысленно замолкает. Встретятся, посидят за рюмкой чая, вспомнят старые времена, поговорят да миром и разойдутся. Ивану Георгиевичу сейчас есть что рассказать гэрэушникам.
Даже не сомневаюсь. Но вот в благостную картинку с рюмкой чая что-то верится с трудом. Если бы было все так просто, Степан Денисович и сам давно бы с гэрэушниками договорился. Но армия и все спецслужбы настолько настроены против Хрущева, что защищать его никто не станет. Хотя для ГРУ алкоголик Малиновский тоже сомнительный подарок. Их скорее маршал Гречко устроит первый зам нынешнего министра обороны.
Ты, Алексей, не забывай, что Петр Иванович Ивашутин ГРУ возглавлять из КГБ перешел, семь лет первым замом председателя КГБ был и с Шелепиным, и с Семичастным поработал. Они со Степаном Денисовичем, можно сказать, давние соратники.
Но держать под арестом Мезенцева это ведь ему не помешало?
Николай Демидович разводит руками. Мол, «политика, брат, что ты хочешь» Пока мы тихо беседуем с ним, где-то вдалеке раздается долгожданный шум. Слышится приглушенный топот множества ног и гул мужских голосов.
Ну, вот, кажется, и наши приехали, а ты переживал.
Уснуть этой ночью мне уже не удалось. Обнявшись с похудевшим и осунувшимся Мезенцевым, я принялся рассказывать о своей эпопее с побегом, потом пришлось признаться ему в завтрашнем митинге.
Молодежь, вы совсем сдурели?! возмутился генерал. Какие еще митинги рядом с Кремлем? Алексей, ты вообще о чем думал, почему не остановил своих друзей?!
Степан Денисович, это тот самый случай, когда остановить и отменить уже ничего нельзя. Я увидел, как Судоплатов осуждающе качает головой. Можно только возглавить, чтобы они не натворили чего похуже. Плакаты изготовлены, другие вузы оповещены хотим мы или нет, молодежь там все равно утром соберется. Ребята обещали соблюдать порядок и всех бузотеров гнать с митинга взашей.
Неожиданно на мою защиту становится Иванов:
Степан Денисович, а может, и правда с митингом даже лучше получится? Студенты отвлекут на себя все внимание, там журналисты будут, Гагарин. Если Алексей ручается, что никаких антисоветских лозунгов на митинге не будет
Иван Георгиевич! Да как можно за такое ручаться? устало потер глаза Мезенцев. Вы уверены, что там провокатора или просто дурака какого-нибудь не найдется? А Алексею самому показываться никак нельзя, иначе митинг в его защиту теряет всякий смысл.
Начальство замолкает, обдумывая непростую ситуацию. Я осторожно предлагаю:
А давайте Литвинова задействуем? У Андрея есть удостоверение, если до столкновения с милицией дело дойдет, он вмешается. Вряд ли заговорщики его уже во всесоюзный розыск объявили и фотографию всем милиционерам раздали, не тот уровень. Литвинов будет присматривать за студентами и контролировать ситуацию, а в случае необходимости поможет ребятам задержать провокаторов и сдать их милиции.
Может, Алексей и дело говорит задумчиво трет подбородок Иванов. Там на этой площади напротив Манежа стоит здание, где раньше бывший исполком Коминтерна находился. Четыре этажа, окна двух подъездов прямо на площадь выходят очень удобное место для наблюдательного пункта. Вот Андрей с Алексеем там засядут, будут оттуда наблюдать за митингом и при необходимости Литвинов вмешается. Все равно в основной операции их использовать нельзя.
Почему это нельзя? возмущаюсь я.
Потому что для всех ты сидишь на Лубянке, недовольно отрезает Степан Денисович. И вообще, хватит уже геройствовать! Ладно иди, буди Андрея. Сейчас обсудим вместе, что можно сделать
Глава 4
Хотя живем всего лишь раз,
а можно много рассмотреть,
не отворачивая глаз,
когда играют жизнь и смерть.
И. Губерман28 октября 1964 г.
8:00, Москва, Особая служба при ЦК КПСС
Утром поднимаюсь в свой кабинет, с тревогой вглядываюсь в окно. День выдался хмурым, но дождя нет. Значит, ребятам не придется мокнуть под дождем и плакаты тоже не раскиснут. По офису деловито снуют мужчины, скажем так, специфической наружности, которые обмениваются со мной на ходу короткими кивками. Никого из них я не знаю и даже не уверен, что мне это положено. Да и не до знакомств всем сегодня. Но за время моей командировки народа в Особой службе явно прибавилось. Слышу, как в коридоре то и дело хлопают двери соседних кабинетов жизнь на этаже кипит. Хотя сам временный штаб расположен, конечно, в подземном этаже, именно туда сходятся все нити управления операцией по нейтрализации заговорщиков.
Ночью Литвинова посвятили в наш план. Не сказать, чтобы он ему шибко понравился, но в комитете парню уже успели привить навыки дисциплины партия сказала: «Надо», КГБ ответил: «Есть».
Когда спускаемся в подземный гараж и садимся в неприметную серую «Победу», Андрей не выдерживает:
Под статью ведь своих ребят подставляешь.
Подставляю, кивнул я, открывая водительскую дверь. У тебя есть другие предложения?
Литвинов молчит.
Критикуя, предлагай. Я кашляю, вытираю испарину со лба. Когда уже эта чертова болезнь закончится?! Ну, что? Не передумал? Ты со мной?
Куда же я денусь с этой подводной лодки, вздыхает Литвинов, усаживаясь в машину.
Я потер зудящую под рубашкой печать. Такое ощущение, что кто-то пытается меня вызвать по «небесному ВЧ», а пентаграмма мешает, не дает пройти «звонку».
Андрей, и лучше забудь все, что здесь видел. И о том, что я сотрудник Особой службы, тоже забудь.
Угу забудешь такое, пожалуй.
До Библиотеки им. Ленина мы доехали быстро. Припарковались. Перешли на другую сторону проспекта Маркса, быстренько занырнули в интересующий нас подъезд и поднялись на площадку между третьим и четвертым этажами. Расчехлили полевой бинокль и внимательно осмотрели окрестности. Место для наблюдения выбрано идеально Сапожковская площадь сейчас перед нами как на ладони.
Пленум ЦК открывается в десять, начало митинга назначено на девять. У Кутафьей башни прогуливались несколько милиционеров, на ступеньках Манежа уже стояла небольшая группа студентов, среди которых я увидел Леву, Лену и Вику. Впрочем, милиция пока не обращала на них никакого внимания. Но по мере того, как к группе подходили все новые и новые люди, милиционеры начали поглядывать на них с беспокойством. Наконец к ребятам направился усатый сержант. Не знаю, что сказал ему Коган-младший, но вел он себя при этом очень уверенно. Показал студенческий билет и начал что-то спокойно объяснять милиционеру. Выслушав Леву, сержант пожал плечами и отошел, временно потеряв к ребятам интерес.
На другой стороне проспекта Маркса, у приемной Верховного Совета вижу Димона и Юльку с еще одной группой студентов, это наши ребята из клуба метеориты. А со стороны университетской библиотеки навстречу им движется толпа студентов во главе с Ольгой я узнаю ребят со старших курсов журфака.
Слушай, Андрей, может, дойдешь до Кузнецова, я киваю в сторону массивной фигуры друга, узнаешь у него, как обстановка?
Литвинов уходит, а через несколько минут я уже вижу, как он разговаривает с Димоном. Вскоре Андрей возвращается на наш наблюдательный пункт, а обе группы студентов переходят Моховую, чтобы присоединиться к тем, кто стоит на ступенях Манежа.
Ну, что там? нетерпеливо спрашиваю я своего «подельника».
Уже собралось больше ста пятидесяти человек. И это только из университета. А еще должны подтянуться студенты из МИСИ и Первого меда.
Ну, да. Я же там выступал со стихами, вот Ольга и подняла их на мою защиту. Но беда в том, что площадь под окнами слишком маленькая для такого количества народа. Надо митингующих как-то грамотно рассредоточить, чтобы милиции не к чему было придраться. Задумчиво просчитываю лучший вариант передислокации людей.
Слушай, Андрей, мне кажется, часть народа нужно поставить справа, на площадке перед лестницей в Александровский сад. Там они никому мешать не будут, зато члены ЦК, подходящие к Кутафьей башне, отлично будут видеть и митингующих, и их плакаты. А вторая часть ребят пусть стоят на ступеньках Манежа.
Мысль хорошая, кивает Литвинов. Иначе милиция их точно разгонит, ссылаясь на то, что машины проехать не могут. А ребятам нужно обязательно продержаться до приезда Гагарина.
Ага И до подхода иностранных журналистов, о которых я «забыл» рассказать Иванову и Мезенцеву. Вот за них мне бы точно по башке дали. Литвинов снова исчезает, а я с тоской вглядываюсь в стройную фигурку Вики, стоящей рядом с Левой и Леной. Обнять бы ее сейчас Она сегодня в теплом новом пальто и коротких сапожках, на голове шерстяная вязаная шапочка. Волнуясь, Вика постоянно посматривает на часики и крутит головой по сторонам видимо, ждет появления Шолохова и Гагарина. За Вику я сейчас боялся больше, чем за себя. Она моя вторая половина. И мы явно находимся в какой-то большей связи, чем просто мужчина и женщина. Разорви эту связь, и я стану даже не вдвое слабей.