Относительно нормы об аналогии, как отмечалось, состоялись бурные дискуссии. Председатель Малого Совнаркома, например, категорически высказался против нее: аналогия отступление от принципа законности, путь к судебному произволу, «взрыв» Особенной части УК. Победили доводы «за»: аналогия нужна, так как четыре года советской власти, особенно с учетом спешки в принятии УК, срок слишком малый для правильного прогноза возможных форм преступлений при отсутствии исторических аналогов социалистического УК.
Толкование учеными аналогии также не было однозначным. Одни, например М. М. Исаев, считали, что аналогия носит чисто технический, а не принципиальный характер. Другие, например А. А. Пионтковский, полагали аналогию видом расширительного толкования уголовного закона. Третьи, например М. А. Чельцов-Бебутов и Н. В. Крыленко, придавали ст. 10 УК принципиальное значение в деле «революционизации права».
Изданный 8 июля 1922 г. циркуляр Наркомюста предписывал судам: «По общему правилу наказания и другие меры социальной защиты могут применяться судом лишь в отношении деяний, точно указанных в УК. Изъятие из этого правила допускается лишь в тех исключительных случаях, когда деяние подсудимого, хотя точно и не предусмотрено Уголовным кодексом, но суд признает его явно опасным с точки зрения основ нового правопорядка, установленного рабоче-крестьянской властью, но не законом свергнутого правительства».
Два года действия УК 1922 г. показали, что норма об аналогии судами применялась редко, в основном в порядке расширительного толкования норм УК и к реально опасным преступлениям. Этому способствовало и уголовно-процессуальное законодательство. Большим достижением УК 1922 г. явилась норма об умысле и неосторожности. Законодательная формулировка вины оказалась настолько удачной, что прошла испытание временем и с небольшими изменениями вошла в российское уголовное законодательство. УК занял позицию абсолютной ненаказуемости приготовлений к преступлению. В соучастии уточнено, сравнительно с Руководящими началами, что наказуемость соучастников определяется степенью участия их в преступлении. Расширена, по сравнению с Руководящими началами, система обстоятельств, исключающих уголовную ответственность: необходимая оборона дополнена крайней необходимостью.
Кроме наказаний, УК предусматривал меры социальной защиты. Система наказаний включала: а) изгнание из пределов РСФСР на срок или бессрочно; б) лишение свободы со строгой изоляцией или без таковой; в) принудительные работы без содержания под стражей; г) условное осуждение; д) конфискацию имущества, полную или частичную; е) штраф; ж) поражение прав; з) увольнение от должности; и) общественное порицание; к) возложение обязанности загладить вред. Смертная казнь не включалась в систему наказаний, что подчеркивало ее исключительный и временный «вплоть до отмены Всероссийским Центральным Исполнительным Комитетом» характер.
Максимальный срок лишения свободы устанавливался в десять лет, что гуманно вообще, а для государства, где еще продолжалась гражданская война, существовала экономическая разруха, преступность оставалась на высоком уровне, особенно.
УК занял позицию принципиальной незаменимости штрафа лишением свободы. Тем самым исключалась возможность неимущим осужденным лишаться свободы только потому, что они не имели средств для оплаты штрафа, а имущим откупаться деньгами от лишения свободы. При невозможности оплатить штраф УК заменял штраф принудительными работами без содержания под стражей.
Лишение прав состояло в лишении активного и пассивного избирательного права, в праве занимать ответственные должности, быть народным заседателем, защитником на суде, попечителем и опекуном. Надо заметить, что советское уголовное законодательство в последующем отказалось от данного вида наказания, что небесспорно. Зарубежные УК, в том числе новейшие УК Франции 1992 г. и УК Испании 1995 г., такое наказание даже в расширенном варианте знают и успешно применяют на практике.
Самое легкое наказание общественное порицание заключается в публичном (на собрании, сельском сходе и т. д.) объявлении вынесенного судом осуждения данному лицу с опубликованием приговора в печати за счет осужденного или без опубликования.
Меры социальной защиты характеризовались двумя видами: за деяния, не являющиеся преступлениями, и за преступления как дополнительные наказания. К первым относилось помещение в учреждение для умственно и морально дефективных и принудительное лечение, ко вторым воспрещение занимать ту или иную должность или заниматься той или иной деятельностью, а также удаление из определенного места (высылка). Следует сразу отметить, что дополнительные по содержанию меры наказания неверно было объединять с мерами, наказаниями не являющимися и применяемыми к лицам, не совершавшим преступлений. Неясными оказались основания применения высылки до трех лет к лицу, признанному судом по своей преступной деятельности или по связи с преступной средой данной местности социально опасным. Если лицо виновно в «преступной деятельности», то за нее оно и должно нести наказание. «Связь с преступной средой» может быть соучастием либо укрывательством или недоносительством. Именно за такую уголовно-правовую связь лицо только и должно отвечать.
Статья 49 УК о высылке социально опасных лиц сослужила в последующих репрессиях крайне негативную службу. Не случайно по этой норме при обсуждении проектов УК шли горячие споры: надо ли ее оставлять в УК или передать административному законодательству; правильно ли наряду с наказанием иметь меры социальной защиты; следует ли в ст. 5 УК, помимо задачи правовой защиты государства трудящихся от преступлений, включать указание на борьбу с общественно опасными элементами. Правда, в ст. 7 говорилось, что «опасность лица обнаруживается совершением действий, вредных для общества, или деятельностью, свидетельствующей о серьезной угрозе общественному правопорядку». Однако возможность наказания по аналогии, т. е. высылка до трех лет за связь с преступной средой и прошлые судимости, могла на практике привести (и нередко приводила) к нарушениям законности.
Столь серьезные просчеты в УК, а именно двойственность оснований уголовной ответственности (и преступление, и социально опасные элементы), раздвоение последствий совершения преступлений на наказания и меры социальной защиты с неопределенной природой высылки за «связь со средой» и прошлые судимости, сыграли в последующем роковую роль. И не только в 30-х годах, но еще и до вступления УК в силу. Так, в 1921 г. Центроугрозыск объявил «неделю воров». Арестовывались все, кто когда-либо имел судимость за имущественные преступления. Лишь срочное вмешательство Наркомюста устранило результаты такой «ударной недели».
Введение в ст. 49 понятия «социально опасные элементы» как основание для их высылки находилось в кричащем противоречии с советским законодательством 19171922 гг., с декретами, где подобные термины не употреблялись, а говорилось исключительно о наказании и неизменно «по степени вины».
Обоснованна гипотеза, что проектанты УК смешали административную ответственность с уголовной, объединив их термином «меры социальной защиты». Действительно, Декрет ВЦИК от 10 августа 1922 г.[149] устанавливал административную высылку до трех лет за причастность к контрреволюционным преступлениям и к рецидивистам. Вопрос о такой высылке рассматривался комиссией из представителей НКВД и Наркомюста, утвержденной ВЦИК. Административная высылка в соответствии с Декретом от 16 октября 1922 г.[150] могла применяться к двум категориям лиц: к деятелям антисоветских политических партий, судимым по ст. 6062 УК, и к дважды судимым по ст. 76, 85, 93, 140, 170, 171, 180, 182, 184, 189191 и 220 УК. Ни к каким другим лицам административная высылка применяться не могла. Административная высылка неосновательно оказалась в Уголовном кодексе, и вместо исчерпывающего перечня лиц, к которым она применяется, были установлены расплывчатые критерии связи с преступной средой и прошлая деятельность.
В том же 1922 г. последовало изменение УК в сторону дальнейшей гуманизации наказания в отношении несовершеннолетних и женщин.
Наказание несовершеннолетним в возрасте от четырнадцати до шестнадцати лет судом смягчается наполовину, а от шестнадцати до восемнадцати на одну треть против наивысшего, установленного соответствующими статьями УК. Смертная казнь к несовершеннолетним не применялась, равно как и к беременным женщинам.
Таким образом, основными положительными чертами первого советского Уголовного кодекса были: а) ясное раскрытие социальной природы советского уголовного законодательства, его задач, понятия преступления, обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, целей наказания; б) реализация принципа вины восстановлением (сравнительно с Руководящими началами) норм об умысле и неосторожности; в) гуманность и справедливость системы наказания.
Отрицательными чертами являлись: а) ошибочное введение в УК понятия «социально опасный элемент» как самостоятельного, помимо преступления, основания уголовной ответственности; б) включение вместо дополнительных наказаний терминологически неясных «мер социальной защиты» за преступления; в) введение высылки по ст. 49 с неуголовно-правовыми основаниями ее применения; г) отсутствие нормы о добровольном отказе от преступления.
После принятия Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1924 г. республиканские УК подлежали приведению в соответствие с ними. УК УзССР вступил в силу 1 июня 1927 г., УК АрмССР 1 ноября 1927 г., УК АзССР 15 января 1928 г., УК ГССР 1 мая 1928 г., УК ТуркССР 1 февраля 1928 г., УК БССР 15 ноября 1928 г. Процесс принятия республиканских УК продолжался до 1940 г. Например, УК КазССР и УК КиргССР были приняты после 1936 г., когда Конституция СССР закрепила их статус как союзных республик.
Первые республиканские УК не воспроизводили механически Основные начала в своих Общих частях и ввиду суверенности, и ввиду непоследовательности Основных начал, некоторые нормы которых оказались многозначными.
УК РСФСР признал себя преемником первого советского УК 1922 г., поэтому назывался: Уголовный кодекс РСФСР в редакции 1926 г. Он состоял из пяти разделов: I о задачах уголовного законодательства РСФСР; II пределы действия Уголовного кодекса; III общие начала уголовной политики РСФСР; IV о мерах социальной защиты, применяемых по Уголовному кодексу в отношении лиц, совершивших преступления; V о порядке применения мер социальной защиты судебно-исправительного характера.