Скрипачи вскинули смычки, трубачи и флейтисты закусили мундштуки. Низенький лысый дирижер с достоинством раскланялся, повернулся спиной и взмахнул палочкой. Концерт номер пять для семи скрипок с барабаном вырвался на волю, и звуковая волна едва не выбила стекла. Дирижеру стоило больших усилий удерживать власть над музыкой. Но танцы не состоялись: оглушенные, растерянные лицеисты застенчиво вжимались в стены, не решаясь начать. На лицах взрослых появились снисходительные улыбки. Сандру бросило в жар: ну как же так? Если бы правила позволяли, она и здесь бы не оплошала взяла и пригласила первого попавшегося, но всему есть предел. Скоро музыка смолкнет, повиснет неловкое молчание, выйдет кто-то из воспитателей и начнет распоряжаться: разобьет всех на пары, ударит в ладоши При одной только мысли о таком повороте событий у Сандры стало муторно на душе. Конечно, бал немедленно превратится в детсадовский утренник. «Что за кавалеры? подумала она со злостью. Какие-то рыбы, честное слово! Неужели никто» И здесь она застыла: через весь зал к ней направлялся невысокий, но очень симпатичный паренек с бледным лицом, белыми, как у нее, редкими волосами и в белых шелковых перчатках. Сандра закрыла и снова открыла глаза: нет, так не бывает в точности, как этот мальчишка, шел к ней во сне безупречный князь, и еще до того, как он приблизился и сдержанно отвесил поклон, было ясно, что встреча с ним нарушит течение прежней жизни и начнется нечто новое быть может, плохое и опасное, но намного более интересное. Оркестр, собравшийся было передохнуть, при виде первого смельчака вернулся к началу мелодии. Паренек дошел до Сандры и остановился. Секунду-другую он стоял неподвижно, глядя ей прямо в глаза, и Сандра почувствовала неприятный холодок. В молодом человеке что-то было неладно. Его движения, взгляд, выражение лица всё казалось слишком отточенным, механически безукоризненным. «Люди из мяса и костей держат себя иначе», неожиданно пришло в голову Сандре. Но лицеист уже склонился перед ней, и Сандра чуть присела в быстром ответном реверансе. Мгновением позже они уже кружились в безудержном тальстате (Сандра вдруг сообразила, что именно тальстат именовался в ее сновидении вальсом). Танцующие вихрем вылетели в центр зала, и лед был сломан: к ним присоединилась еще одна пара, третья, четвертая.. Педагоги с видимым облегчением развернулись друг к другу, довольные, что всё теперь пойдет как надо и им ничто не мешает пуститься в бесконечные и нудные взрослые разговоры. Сверкнула вспышка: фотограф, упав на колено, вел отстрел, не жалея кадров. Шарманщик, казалось, слился со шторой; он не шевелился, как не двигалась и его косматая спутница. Сандра, державшаяся в объятиях лицеиста очень прямо и напряженно, смотрела ему через плечо и машинально подмечала каждую мелочь. Не укрылось от нее и круглое лицо с пронзительными ярко-голубыми глазами: невысокий полный господин стоял в первых рядах и восторженно следил за танцующими. «Что за фрукт?» подумала Сандра безучастно и в следующий миг созерцала уже кого-то другого, в жабо и сиреневых панталонах в обтяжку. Тем не менее пухлый голубоглазый субъект ей запомнился. Она была крайне удивлена, когда обнаружила, что все и она в том числе уже стоят, а музыка больше не играет: танец окончился. Ей казалось, что она успела сделать всего-навсего один круг.
Двадцать один, послышался вежливый голос. Сандра непонимающе посмотрела на лицеиста.
Вы думали вслух, паренек улыбнулся уголками губ. Но мы описали ровно двадцать один круг.
Значит, у меня закружилась голова и я забылась немудрено, раз их было двадцать один, вышла из положения смущенная Сандра.
Паренек снова улыбнулся, на сей раз как-то хитро, и ничего не сказал. Сандра смешалась: «Почему он так на меня смотрит? Словно знает какой-то секрет и решает, подразнить меня или рассказать».
Вы, конечно, меня не узнали, вновь заговорил ее кавалер. Улыбка исчезла с его лица, теперь оно выглядело застывшим, что совсем не вязалось с очевидным беспокойством в глазах. Сандра удивленно вскинула брови и помотала головой. Паренек с неуместным шутовством выставил локоть скрывая, как подумала Сандра, смущение под развязностью и, рука об руку, они подошли к бархатной банкетке. «Он как замороженный, подумала Сандра. Что это была за история про брата и сестру? Мальчику попал в глаз кусочек стекла, и он сразу изменился стал грубым, злым, а после отправился жить к Снежной Королеве. Но я не нянька пусть выкарабкивается сам, а там посмотрим».
А я вас сразу узнал, сообщил лицеист, присаживаясь. Вас зовут Сандра, не так ли?
Верно, Сандра вновь удивилась. Но я вас не знаю. Паренек через силу скривился в очередной улыбке.
Я Патрик, напомнил он тихо. Когда мы были маленькими, то жили в одном поселке.
От неожиданности Сандра всплеснула руками. Она и сама не знала, чего было больше радости или разочарования.
Не может быть! воскликнула она. Вы так изменились! Впрочем, мы никогда не были хорошо знакомы.
Это точно, согласился Патрик. Как-то так вышло, что мы не успели подружиться. Один только раз. вы вспоминаете? Пляж, полдень вы играли в какие-то черепки Это может показаться странным, но один из них я до сих пор храню как память. А вы?
Сандра наморщила лоб.
Помню, кивнула она, подумав. Но мы вовсе не играли. По-моему, вы отобрали у меня самый красивый черепок и пошли с ним домой.
Неужели? Патрик широко раскрыл глаза. Мне казалось, всё было иначе Но он всё равно у меня, лицеист пожал плечами и рассмеялся. Наверно, мне нужно попросить прощения. Я был дурак и задира.
Я нисколечко не сержусь, Сандра улыбнулась ему в ответ. И открою вам тайну: это странно, но у меня тоже до сих пор хранится черепок. Он черный-пречерный, иногда мне почему-то бывает боязно взять его в руки что с вами? Она вскочила с места.
Лицо Патрика опять окаменело. Он медленно стянул перчатки и впился ногтями в красный бархат, лоб покрылся испариной. Вокруг снова звучала музыка, но Сандре мерещилось, будто она слышит только скрежет его зубов.
Патрик! Она испугалась. Вам плохо? Сандра знала, что есть болезнь, от которой человек перестает видеть и слышать, а после падает на пол и бьется в судорогах. Изо рта у таких бежит пена, и им, чтобы не откусили язык, разжимают ножами намертво стиснутые челюсти. Но Патрик внезапно обмяк, вытер ладонью лоб и повернулся к Сандре.
Ерунда, головная боль, объяснил он слабым голосом. Очень редко, но такое со мной бывает. И всегда некстати. О чем мы с вами говорили?
О черепках, прошептала испуганная Сандра. О черном черепке, который остался у меня.
Ах да! Патрик с силой ударил себя по голове, будто она и не болела минуту назад. О черепках! Конечно, о черепках конечно, о них забормотал он, снова готовясь впасть в прострацию. Но сумел себя перебороть и, резко подавшись вперед, спросил: Ведь вы покажете мне его? вы позволите мне на него взглянуть?
Пожалуйста, коли вам так хочется, Сандре не нравился этот разговор. В интонациях Патрика слышалось что-то неискреннее, жадное, он явно что-то не договаривал. Патрик же утратил чувство меры. Услышав, что Сандра не возражает, он пришел в сильное возбуждение, не сдержался и выпалил:
Прямо сейчас? Голос его охрип, лицо исказилось от нетерпения.
Сандра слегка отстранилась и холодно взглянула на «друга детства».
Мне кажется, это не очень-то учтиво с вашей стороны, отозвалась она. Мы как-никак на балу. Что же мне сорваться с места, бросить всех и бежать домой за черепком?
Сандра вдруг сообразила, что черный осколок был единственной причиной появления Патрика на празднике. Она залилась краской и встала. Но Патрик уже опомнился.
Постойте! Он схватил Сандру за руку. Не обращайте внимания. Не знаю, что на меня нашло. Здесь дьявольски жарко позвольте, я угощу вас лимонадом.
Сандра уже разобралась, каких в ней больше чувств, и никакой лимонад помочь не мог. Но от Патрика было не так-то просто отделаться. Он вертелся вокруг нее, тянул за рукав и готов был упасть на колени. Увидев это, Сандра сдалась, несмотря на то, что раскаяние Патрика казалось наигранным. Она позволила отвести себя к лотку с напитками и конфетами, который разместили в углу и спрятали под дурацким расписным зонтом для красоты, хотя многие находили это нелепым, справедливо считая, что такие зонтики уместны где-нибудь на улице, рядом с кафе, но никак не в танцевальном зале.
Патрик швырнул на блюдечко мелочь, и Сандру покоробил этот жест. Продавец неприязненно смерил клиента взглядом и, ни слова не говоря, наполнил два фужера. Патрик театрально взмахнул руками, взял лимонад и несколько раз провернулся на пятках вероятно, он хотел позабавить Сандру, изображая повышенное внимание и совершенный восторг, одновременно сам же над собой и потешаясь. Он добился обратного: Сандру глубоко возмутила эта карикатура на галантность. Она молча приняла фужер и, не сводя с Патрика гневного взора, поднесла к губам.
Патрик швырнул на блюдечко мелочь, и Сандру покоробил этот жест. Продавец неприязненно смерил клиента взглядом и, ни слова не говоря, наполнил два фужера. Патрик театрально взмахнул руками, взял лимонад и несколько раз провернулся на пятках вероятно, он хотел позабавить Сандру, изображая повышенное внимание и совершенный восторг, одновременно сам же над собой и потешаясь. Он добился обратного: Сандру глубоко возмутила эта карикатура на галантность. Она молча приняла фужер и, не сводя с Патрика гневного взора, поднесла к губам.
Именно в эту минуту нарушился обычный ход вещей. К Сандре метнулась молния рыжая обезьяна, яростно оскалив клыки, взлетела на лоток, сметая вазочки, кувшины и подносы с пирожными. Она описала мохнатой рукой полукруг и с силой ударила по фужеру, выбивая его из Сандриных пальцев. Брызги полетели Патрику в лицо, и тот отшатнулся, отчаянно утираясь рукавом. Глаза его остекленели от ужаса. Капли еще не успели доползти до губ, а он уже плевался, напрочь позабыв о приличиях. Сандра застыла с чуть отведенной рукой. Фужер падал меньше секунды, но ей показалось, что он приближается к паркету медленно, плавно, как будто плавал в невесомости. Едва он коснулся пола и так же медленно, с ленцой полетели во все стороны осколки, Сандра почувствовала, как кто-то схватил ее за талию мертвой хваткой и поднимает в воздух. Она не успела опомниться, как очутилась уже на пороге и изумленно смотрела в пол: шарманщик держал ее под мышкой, лицом вниз. На бегу он обернулся и свистнул, подзывая обезьяну. Та неслась к нему огромными прыжками через весь зал. Сандра увидела еще кое-что: Патрик стоит с опущенными руками и оторопелым, непонимающим выражением на лице, а обезьяну пытается догнать голубоглазый тип, с которого вдруг разом слетела всякая восторженность. Теперь его улыбка выражала сожаление по поводу того, что ему волей-неволей придется сделать с беглецами. Толстяк сунул руку за пазуху, но в этот миг шарманщик как раз добежал до лестницы. Обезьяна притормозила, развернулась мордой к преследователю, состроила гримасу и хлопнула в ладоши. Правая нога толстяка поехала каблуком по натертому паркету, а вытянутая левая взметнулась вверх. Толстяк, так и не вынув руки из-за пазухи, шмякнулся на пол и изумленно поехал, заваливаясь на спину. Сандра этого не видела. Шарманщик распахнул дверцу автомобиля и бросил пленницу на заднее сиденье очень, впрочем, аккуратно, чтобы она не ушиблась. Обезьяна впрыгнула в открытое окно и села за руль. Шарманщик захлопнул заднюю дверцу, трусцой, пригибаясь, подбежал к передней и устроился рядом. Из здания доносились крики и топот ног, но машина уже набирала скорость, унося пассажиров к юго-западной окраине города, а теплый ветер, задувавший в окна, стыл на лету.