Правда, математику я в итоге пересдавал трижды. В последний раз с высокой температурой и уколом от неё в ягодице, который кое-как впендюрила мама.
С английским же всё и так было отлично спасибо школе с «уклоном», фильмам и играм с некачественным переводом и предрасположенности, притянувшей моё внимание к англоязычной книжке про Машу и медведей в дошкольном возрасте.
Я поступал дважды. Поступление в первый, экономический, ВУЗ запомнилось долгими очередями на подачу документов, среди которых произошла последняя мимолётная встреча с бывшей одноклассницей Т., за которой я пытался «приударить» на выпускном. И тем, что около 90% поступавших туда были хорошенькими девушками.
Мне с моими баллами предложили там «полу-платное» место. Родителям это казалось неплохим вариантом, и они выразили готовность оплачивать обучение. Как-никак престижный институт, а поступление во втором потоке рискованный шаг, ведь больше попыток не будет, и провал означает путёвку в армию на полтора года.
Но мысль о том, чтобы и дальше полностью зависеть от родителей, не имея своих финансов, была мне противна до глубины души. Я собрался с силами и решительно забрал документы с мыслью «Нет, я хочу, чтобы МНЕ платили за то, что я учусь!», отнёс их в другой, технический ВУЗ, где меня без проблем зачислили на аналогичную инженерно-экономическую специальность на бюджет.
Студенчество
Лабы и вечеринки
Мои надежды на атмосферу в студенческой среде частично оправдались. Там действительно было гораздо больше товарищества, благородства, взаимопомощи. И гораздо более здоровое чувство юмора.
У меня образовался круг знакомств в основном частично-неформальных ребят и провинциальных девушек. В них было на порядок больше жизни, простоты и открытости. А также широта интересов и взглядов, выгодно отличавшая их в моих глазах от правильных детей большого города, у которых был уже сформировавшийся и почти закостеневший план на жизнь. К тому же, простота девушек долгое время внушала надежду потерять, наконец, девственность.
Организм тяжело адаптировался к новой среде. После первого учебного дня голова просто раскалывалась от боли. К счастью, старые неформальные друзья с гимназии пригласили меня отмечать новоселье одного из ребят. Они купили пятилитровую канистру спирта и к моему приходу уже разбавили его водой пятьдесят-на-пятьдесят, в ходе чего один из товарищей основательно надышался парами алкоголя и уже был совсем «хороший».
Я пожаловался на своё состояние, и мне со знанием дела протянули стакан:
Пей до дна.
С каждым глотком обжигающего нутро «лекарства» я ощущал, как боль покидает голову. Когда стакан опустел, от боли не осталось и следа ум при этом сделался ясным и предельно трезвым. Это казалось чудом.
Алкоголь вообще имел свойство открывать врата в иные миры, куда трезвому попасть невозможно.
Однажды, возвращаясь с хорошей пьянки домой, у самого входа в подъезд я вдруг подумал:
Вот я сейчас полон сил, мне так хорошо, а я как дурак приду домой, лягу спать и утром снова проснусь «обычным». Чего ради тогда, спрашивается, я вообще пил? Нет, приключений на сегодня явно недостаточно!
С этой идеей я, шатаясь и подпирая стены, пошёл на «речку-говнотечку», как называли её местные, в надежде встретить кого-то из нашей тусовки. Но встретил в тот вечер кого угодно, кроме наших
Я попал в совершенно незнакомый мне мир ночных алкоголиков. Сперва одежда «не по форме» поставила меня в рискованное положение, но я, преодолевая страх, знакомился и выпивал со всеми. Беседовал по душам с женщиной-психологом, с участником войны в Афганистане, а потом и с ветераном Великой Отечественной. Ходил в магазин за дешёвым вином и успокаивал приезжего мужика, которого «продинамили» девушки лёгкого поведения
Это самый настоящий параллельный мир, который всегда был рядом, но существование которого я не замечал в силу того, что жил в других мирах: ученическом, компьютерном, студенческом.
Однако, когда мой собутыльник вдруг предложил избить одноногого калеку, чтобы отобрать у него пакет с тремя бутылками вина, я почуял, что дело приобретает дурной оборот, и стремительно удалился домой. Телепортировался в привычный мир.
Ребята в институте оказались на разных ступенях компьютерной грамотности. Программа обучения была рассчитана так, чтобы подтянуть отстающих. Для меня же многое было уже известным это позволило немного подзаработать, делая лабораторные по C++ за деньги на первых порах. К тому же, предприимчивый одногруппник подбрасывал лёгкие заказы по Flash-баннерам и презентациям. В совокупности это было хорошим дополнением к стипендии.
Собственная «продвинутость» тешила моё самолюбие и давала возможность расслабиться на первых порах. Но когда пришла пора осваивать незнакомый материал, я и сам стал отставать. А вчерашние «отстающие» наоборот ушли вперёд.
Лишь на студенческих празднествах все были равны. По торжественным поводам мы собирались на квартирах, реже за городом. Напивались, танцевали под хаус и пели под гитару.
Зимой, на день студента, с моей лёгкой руки почти вся группа дважды заявлялась ко мне на дачу. Во время первого заезда оказалось, что бабушка сменила замок. К счастью, ловкий одногруппник из Бреста легко открыл дверь при помощи топора.
Все гуляли, веселились и придуривались кто во что горазд. Однако до секса на моей памяти, к сожалению, ни разу не доходило. Эх. А ведь в моём воображении все студенческие пирушки заканчивались оргиями
Студенчество на поверку вообще оказалось «кастрированной» версией того, что мне про него рассказывали приятели и родители. Не было в нём той безудержной стихийной силы, что способна превратить это время в самую прекрасную пору жизни, о которой всегда есть что вспомнить. Быть может для приезжих, живущих в общаге, но не для меня. Гораздо более безбашенные и оголтелые поступки мне доводилось совершать одному или в тусовке неформалов. Здесь же был сплошной пафос, вполне невинная показуха, за которой не стояло ни глубоких переживаний, ни риска для жизни, ни какого-либо смысла вообще.
Меня не покидало чувство театральной наигранности. Будто нам всем внушили, что студенчество это молодость и веселье, и мы изо всех сил пытались изобразить их, казаться друг-другу молодыми и весёлыми. Как будто впереди у нас долгая счастливая жизнь, а не годы изнурительной учёбы и работы. Будто мы ещё способны угорать отчаянно и самозабвенно, так, словно будущего нет хотя на самом деле все уже примерно знали это самое будущее и не стремились его изменить.
Девочки понемногу планировали семьи и присматривали мужей. Мальчики начинали следить за здоровьем и превращаться в «молодых специалистов», будущих «успешных сотрудников» и «завидных женихов». Роли распределены, спектакль продолжается. Тухло.
Вскоре я попробовал лёгкие наркотики. Ими снабжал меня «по дружбе» один из одногруппников. Не смотря на мои опасения и скептицизм, общение с тем_самым_одногруппником постепенно превратило меня в сторонника веществ и противника алкоголя. Толстовку «Ария» сменил её аналог «СССР сажать, собирать, сушить, раскуривать» с крупным листом известного растения под серпом и молотом во всю спину. Однако примерять музыку Боба Марли на своё металлистское сознание я решился далеко не сразу.
Творческие интересы и поиски плотской любви
Вопреки ожиданиям, особо близких друзей и новых интересов в институте у меня не появилось. Так же как раньше, я сидел на лекциях, разрисовывая тетрадки изображениями различных персонажей моих воображаемых игр, концептами сайтов и интерфейсов. Рисунки получались всё совершеннее и чётче, ими интересовались одногруппницы. Я согласился разрисовать отдельную тетрадь персонально для одной из них.
Один из моих воображаемых миров я понемногу программировал в свободное время «Минск пост-ядерный». Это была пост-апокалиптическая ролевая игра в духе «Fallout». По сценарию главный герой (панк, металлист или растаман классы персонажа на выбор) просыпается после гулянки в подвале, а когда вылезает из него, то обнаруживает, что случилась ядерная война, с неба падает серый снег, а город лежит в руинах, по которым шныряют гопники-мутанты.
По ходу дела оказывается, что Минск взят под контроль президента-киборга, который перекрыл все выезды и проводит бесчеловечные эксперименты в целях продления своей молодости и формирования армии зомбированных кибер-мутантов. Только люди-деревья, обитающие на останках национальной библиотеки, знают, что армию кибернетических зомби можно вывести из строя с помощью древнего артефакта кассеты группы «N.R.M.» (известный в Беларуси «оппозиционный» коллектив), проигранной на максимальной громкости
К сожалению, довести игру до приличного состояния так и не удалось.
Открыв для себя многообразие интернета, а главным образом чат непринуждённое общение с живыми людьми, я решился на покупку модема.
Красная плата с чёрной звездой «Pentagram» открыла доступ во всемирную паутину прямо из дома. Модемный интернет был медленным и дорогим. Самый выгодный тариф с двух ночи до восьми утра. Я стал засиживаться допоздна или просыпаться затемно одновременно с мамой и садиться за компьютер рядом с ещё похрапывающим отцом ради пары часов дешёвого интернета.
Проснуться рано утром, ощутить свежесть и готовность к подвигам, бодро вскочить, заварить чай и разбудить своего цифрового друга, который приветственно загудит вентилятором и замигает разноцветными огоньками в сумерках родительской спальни; тихо подключить провод и, прослушав традиционное ритуальное постукивание и скрежетание модема, нырнуть в сеть, в этом была своя романтика.
Вскоре из всего интернета меня стал интересовать только чат. Там всегда бурлили эмоции: грустящие дамы и развлекающие их кавалеры, поиски реального, виртуального секса и знакомства по интересам для неформалов была отведена отдельная «комната». Это напоминало светские балы из произведений классиков.
Естественно, моей основной целью было найти девушку. Хотелось хулиганить и самовыражаться: заниматься виртуальным сексом в стихах, сочиняемых на ходу, а иногда просто унижать кого-то, доводя до белого каления. На первых порах модерация в чате отсутствовала напрочь, и это полностью развязывало руки. А вычитанная где-то в сети около-буддийская идея «об иллюзорности я» позволила мне напрочь усыпить совесть раз меня на самом деле нет, то можно делать что угодно! Особенно весело было коллективно издеваться над людьми, сговорившись с друзьями, на лабораторных работах по программированию.