Непонятно.
Зато лучшее.
Они опоздали на Курский, куда должен быть прибыть по последним данным Электрик по маршруту:
Суздаль Москва Петушки и опять Москва, так как в Петушках пьяных не высаживают, а наоборот, отправляют опять туду-твою:
Нах Москау, ибо:
Там всё равно не заметят, что Вы пьяный.
Почему?
Протрезвеешь поезд идет долго.
Как из Питербухга в Москву?
Дольше.
Насколько, как откуда куда? Как в Галилею через Десятиградие?
Примерно. Как из Нижнего Новгорода опять до дома с поездом через девять часов.
А смысл?
Не покупать машину Волга, которая похожа на присевшую отдохнуть навсегда беременную с перепоя баушку, решившую доказать всему местному миру:
Наша мечта делать машины красного цвета.
Но это позже, а пока вот непонятно, почему двери открываются, а стекла не крутятся?
Приедете через тысячу километров отрегулируем. Но обычно они сами становятся на место. Постепенно.
И вот вы уперлись в эту Волгу, так как ей пришили кондиционер, и не в силах от него отказаться, так как жара:
Невыполнимая никаким другим способом, кроме этой Волги с кандишен. А даже ни из головы не идет, и в нее не приходит, что:
Что и кандишен требует технического обслуживания, а его нет, да то, которое есть требует сто баксов за одну только заправку, ибо сам Канд тоже греется, и ему нужен и нужен хладагент.
И вот при этой мысли:
Как попасть в Галилею, или все равно, что здесь из Петушков опять в Москву дунул холодный ветерок.
И вот он смысл движения туда не знаю куда, а именно:
Обратно! А кондиционер-то, оказывается, не только уже не нужен, но и вообще, здесь зима почти постоянная, а жара только два месяца в году, и можно открыть окошко, взять безалкогольного пива банок шесть в дорогу, и тянуть их на:
И вот он смысл движения туда не знаю куда, а именно:
Обратно! А кондиционер-то, оказывается, не только уже не нужен, но и вообще, здесь зима почти постоянная, а жара только два месяца в году, и можно открыть окошко, взять безалкогольного пива банок шесть в дорогу, и тянуть их на:
Туда и обратно.
Глава 9
Москва, а далее попрашу без пересадки
Но тут и возникает эта самая проблема, которую Номо Сапиенс не может осилить. Как-к?
Правда была так близко уже в Москве Один, а теперь за этой, давно существовавшей правдой, надо:
Возвращать-ся-я-я! Опять туда, в Галилею, но только теперь уже через Петушки.
Ибо что, я не знал, ни говорили мне добрые люди, что:
Ветра в поле вам хватит позарез в Волге заместо кондиционера. Нэт, жарко не мохгу. Душно.
Воздуху, воздуху! На те воздух, попался. Ибо нет сил преодолеть это время девять часов, которые надо бродить по Кой Кого в ожидании первой вечерней туда электрички.
В кино, может сходить? Оно идет только полтора часа, и како здесь кино без вразумительного перевода, так только:
Адын ужасно громкий звук.
И человек, как все сейчас:
Не понимает смысла движения назад: в Галилею через Десятиградие, хотя ответ есть:
Только здесь, в Петушках, стало ясно:
Волга нам не нужна вместе с ее кондиционером.
И более того, за девять часов до первой электрички, а потом еще и в ней, возможно, удалось бы понять, что:
И вообще никакая тачка вам сейчас не нужна вообще!
А то часто говорят, что евреи бродили сорок лет по пустыне, чтобы понять, а точнее, чтобы сдохнуть, а Другие уже сделают это черное дело:
Опять ничему не поверят. Ибо дело не в том, чтобы одни ехали из Москвы в Петушки, а другие обратно, а измениться должен Тот же Хомо Сапиенс, он должен стать Двойным, способным путешествовать не только Туда, но и:
Обратно.
А так:
Сколько ни думай в Москве: надо ли покупать Волгу в Кой Кого бесполезно, также бесполезно, как просто так чтобы только потянуть время бродить по пустыне:
Необходимо обязательно перейти это море обратного пути, чтобы понять:
Жара не вечна, ибо только в Петушках подует холодный ветерок, вестник существования правды. Осталось только самое трудное:
Идти на эту, казалось бы, бессмысленную встречу в Галилею, ибо что это за встреча? А это та же самая встреча в Галилее Иисуса Христа с Апостолами, которая:
Уже БЫЛА. Это возврат в Прошлое.
Понять это можно только, поняв, что доказательство Веры и Воскресения находится не перед нами, а мы также и:
У-ча-ст-ву-ем. Поэтому и:
Не надо никаких доказательств, просто:
В белом плаще с кровавым подбоем, ибо вы на месте, так сказать, преступления своей собственной персоной.
Поэтому и открывается занавес сразу на первой странице, на Чистых Прудах с теплой апельсиновой газировкой, потому что расправляются складки прошлого, рассеивается пелена, скрывавшая Реальность.
Галилея, как Раньше, перед нами, ибо:
Мы в ней. Участники.
Поэтому требование: доказать, заведомо предполагает невозможное:
Увидеть События Прошлого Со Стороны. А надо перейти на Вторую Скрижаль Завета, как перейти непроходимое море, по зову Моисея:
Кто Господни! Ко мне.
И именно так написана Бел и Персефона И. П.:
Читатель может присутствовать при Воскресении, даже если его там нет напрямую. Ибо:
Напрямую Воскресение и нельзя увидеть, а только:
Из событий будущего. Которое и будет, как возвращение Апостолов в Галилею на Встречу с Иисусом Христом, возвращение в Прошлое, в Воскресение.
Встречает, значит, Робинзон Крузо Пятницу, ну, и туды-сюды: живут вместе. Приходит корабль, и прежде чем пропустить их, так сказать:
По трапу на борт, помощник капитана спрашивает:
Сколько вас?
Двое.
Точно?
Да, точно, встряет и Пятница.
Нет, точно, или совсем точно? пытается выяснить истину помощник. Может между вами было что-то?
Да вы что?! возмутился Робинзон я этим делом не занимаюсь.
А она?
Она?
А вы думали это мужик?
Честное слово не знал.
Вот так и вы, закончил свою вступительную речь Михаил, только приехали, а уже телку подходящую себе ищете, а у вас здесь живет, как поется в песне:
Жена законная-я.
Вы меня с кем-то спутали.
Ну, ты Электрик? спросил Штрассе.
Не меньше, чем Эдиссон.
Нет, вы точно Электрик? спросил Майор.
Они трое с трудом вычислили, куда причалил прилетевший из Амэрикэн Электрик, инкогнито, и оказалось это Берендей, а уж:
Мы, сказал Майор, везде тебя обыскались и в Метрополе, дали на чай семьдесят пять долларов, и в Балчуге Кемпински сто, хотели еще где-нибудь дать, в Пекин уж намылись, но там сказали:
Уже несколько десятилетий, как закрыто на ремонт, а работает только небольшой Зайчик.
Зайчик? переспросил Штрассе.
Я сказал Зайчик? запутался швейцар, ну и из-за своей же ошибки, что надо было просто сказать:
Зальчик, тут же почти раскололся, мол, были-с, но отчалили-с из-за недостаточной престижности в Берендея, который из-за своего Невообразимого Чацкого не стареет никогда, ибо и дураков, чтобы не понимать его рождается не меньше.
Что значит: не меньше? спросил сурово Германн Майор.
Ну, в том смысле, что и умные-то тоже рождаются, куда им деваться, ответил швейцар. И как говорится:
Не из Масонской Ложи ли он был, как муж-дворецкий Графини, убиенной нечаянно вот таким Германном с немецкими корнями из Золотого Камня с Розой. К счастию:
Не Люксембург. Откуда была та, лучше даже не говорить. Хотя, скорее всего, позже, но придется. Ибо не было бы и Ле-штрассе, Три, если бы эта Роза Люксембург и ее подруга Клара Цеткин не прислали своих сатрапов строить мост чрез пролив Лаперуза на эту самую Ле-штрассе, 3.
Они выпили, посмотрели в зеркало на стене как раньше в ресторане Прага и Маша Маленький понял:
Вот мы здесь пьем, кушаем котлеты по-Киевски, заказали под Мартельчик в коробке шашлык по-Карски, примерно с голову молодого барана, а бараны-то, оказывается мы! неожиданно рявкнул Михаил. Я вот чуть не на коленках перед тобой ползаю, ты:
Не Рыжий!
Все в ужасе посмотрели на Электрика.
Как мы могли забыть, что он не рыжий? спросил с трудом шевеля языком один из них, так как от ужаса почти проглотил салфетку, которой хотел утереть быстро выступивший изо лба пот, но положил нечаянно в рот не понимаю.
Скажешь, и я отдам тебе свой Карский, сказал Ле-штрассе.
Я подарю тебе велосипед, на котором последний раз, когда ехал мне кричали:
Крути педали, Майор, крути педали, пока не дали, и между прочим, не один человек, а дуплетом. Один хотел даже применить нетабельное оружие.
Мне хватит своего.
Хорошо, тогда скажи просто: по-честному:
Ты кто? спросил Германн.
А вы? Я имею в виду, вы не вербовщики в путешествие за НеЗнаю? Может, кто-то из вас Джеймс Кук?
Я приехал инкогнито, наконец вынужден был сказать репатриант, буду снимать фильм Олигарх.
Снимать или сниматься? сказал Миша, только двое Ми Склифосовский и его брат Ан Молчановский, которые недавно получили одну на двоих, но на одну треть Свою:
Кулинарную Сеть, где уж не будет ни Зубриков, ни котлет де Воляй, ни раковых шеек, переложенных черно-красной икрой, жульен и то вряд там можно будет найти, чтобы был он специально для вас запечен в кокотнице. Как говорится:
Быстро можно, но только, как кошки:
Сначала долго мяукать придется в очереди, как раньше в Ялте быстро пообедать: очередь 400 человек. А почему? Потому что, если есть Кулинарная Сеть, то возникает закономерный риторический вопрос:
Зачем еще одна, Другая? знак вопроса сотрите.
Ибо в фундамент заложена идея:
Будет хорошо, тока не надо конкуренции.
Нереально уже потому, что и в Макдональдсе ничего хорошего не было, 80 когда еще это было! рублей за какую-то пушистенькую котлетку из непонятно какого пюре. Сто пятьдесят граммов Одесской колбасы, как раньше на обед намного лучше. Из какого смысла создается эта сеть непонятно. Ибо можно, но только:
Принудительно. А как? Давать гостям Этой Сети бесплатные билеты на Вишневый Сад Чехова? Хрен редьки не слаще. Такие вишни уже ког-г-да-а! надоели. Возить даже не возами, а простыми лукошками не имеет смысла. Есть, да, но только:
Одни воспоминания.
Нет, нет, конечно не снимать, так как третий лишний, без меня снимут, кого надо, а:
Сниматься.
У кого?
Сниматься.
У кого?
Так-к
Вот тебе и так-ак, ибо снимать сейчас некому все ушли в Сеть.
Говори правду!
И будешь есть и пить, как все: шашлык по-Карски и вот это.
Что это? Это Наполеон, я его не люблю.
Впрочем, ладно, я вас сам сниму, сказал Миша Маленький. Если согласитесь сыграть Нотхауса, но талантливого, как Варлам Шаламов писателя.
Может лучше поэта? сказал Электрик, и потянул к себе Карского.